ближе к голове состава, для ночлега подошёл как нельзя лучше. В отличие от соседнего, его не продувало с обеих сторон, а среди ящиков и мешков можно было вполне неплохо устроиться. Тори вскрыл некоторые из них лезвием ножа, но ничего полезного внутри не оказалось: крупы и кухонная утварь. В желудке глухо заурчало: была какая-то злая ирония в том, чтобы оказаться в вагоне, полном еды, и не иметь возможности её приготовить. Ночь сгущалась вокруг, хватая несущийся поезд чёрными когтистыми лапами, но его огни рассекали мрак, не давая сбиться с выбранного маршрута. Тори стиснул зубы, стараясь унять невыносимую боль в коленях. В детстве у него часто ныли суставы от непогоды, как бывает у многих стремительно вытянувшихся детей. Вероятно, тело сдалось от нагрузки и решило припомнить былые времена. Соль свернулась калачиком, стараясь согреться: пусть вагон и защищал от порывов ветра, ночи становились всё холоднее. Знак был хороший: это значило, что они продвигались на восток и оказались совсем близко к цели. Но в настоящем приятного оставалось мало. В итоге, отбросив всякую гордость, Соль и Тори были вынуждены ютиться среди мешков крупы, прижавшись друг к другу, словно промокшие под дождём птицы.
– Так глупо, – тихо сказала Соль, устроив голову на плече Тори и чувствуя, как болезненный сон снова подступает на мягких лапах, – отправиться убивать императрицу и едва не помереть от обычной простуды.
– Добавь это в список. Предъявишь, когда мы её поймаем!
– Как же нам до неё добраться, эйра Тори?
– Сначала доберёмся до города, а там уже будем думать.
– Вот всегда у тебя так, – проворчала неспящая, кутаясь в плащ. Он не до конца просох и только усиливал ощущение холода. – Сначала делаешь, а потом думаешь.
– Но работает ведь, – улыбнулся Тори, прежде чем и его наконец сморило под стук колёс и размеренное покачивание состава.
Спрыгивать с поезда оказалось ещё страшнее, чем на него забираться. Те краткие секунды, прежде чем твоё тело встретится с пыльной обочиной, рухнув на неё, словно потрёпанный мешок, ты летишь в неизвестность. Для простого бродяги это был бы всего лишь прыжок. Но пока Тори и Соль находились в поезде, их словно не существовало для всего остального мира. Казалось, дорога может длиться хоть целую вечность и колёса так и будут стучать, пока Вселенная не сожмётся до крохотной блестящей звёздочки, с которой когда-то началась, а затем и вовсе не исчезнет в первородной тьме. За окном проплывали деревья и редкие огни далёких городов. Все они были похожи друг на друга: ещё одна точка на карте, промелькнувшая ненароком и тут же пропавшая. Теперь же под ногами была фавийская земля. Соль здорово о неё приложилась, кубарем скатившись в овраг и замерев. Она прислушивалась к своему телу, проверяя, не сломала ли что. Понять это было не так уж и просто: тело ломило от ещё не до конца отступившей простуды и нечеловеческой усталости, и оно изо всех сил молило о пощаде, но неспящая лишь мысленно прикрикнула на него, приказав собраться и подобрать сопли. До цели оставалось уже совсем немного, и сдаться сейчас было бы величайшей глупостью на свете.
Пережитые трудности только раззадорили Соль, и остаток пути она прошла даже бодрее, чем в самом начале. Городок под названием Эо расположился на окраине восточных провинций. Раньше он находился несколько дальше от границы, но после того, как охайцы вновь получили Нову, Эо стал последним оплотом Фавии. Западнее начинался военный гарнизон, а южнее, в глубь империи, горел огнями гостеприимный Наос, где накормят и напоят до отвала и обдерут как липку, едва моргнуть успеешь. Нова, соседствующая с Аструмом теперь уже с охайской стороны, раньше привлекала немало туристов: очарование древности, загадки прошлого, белокаменные храмы с одними из первых в мире витражей. Её нередко называли колыбелью цивилизации, вот только так уж исторически сложилось, что такого мнения придерживались и аструмцы, и охайцы. Сколь много в Нове находилось отпечатков присутствия Звёзднорождённых, столь же исторической ценности видели в ней преданные Двенадцати жители Охайи. Обитатели несчастного города уже успели привыкнуть к постоянным распрям и попыткам поделить священную землю, а некоторые из них и вовсе отказывались причислять себя к гражданам одного из государств. Охайские патриоты на такое заявление в основном лишь раздосадованно качали головами, в то время как аструмские не гнушались преследований и угроз петлёй в лучшие годы. Что же касается давнего решения Авроры передать Нову охайцам – даже народная любовь не оградила её от неоднозначной реакции по этому поводу. Образованные аструмцы умели сложить два и два и, сколь бы ни были мощны вездесущие лапы пропаганды, понимали, что империя заслужила оскал, который показал ей так называемый змеиный народ двадцать лет назад. Вернуть им Нову наряду с выплатой репараций было лучшим способом умаслить соседей и уговорить их на мировое соглашение. Но те, кто был менее остёр умом и более пылок сердцем, по сей день не переставали сокрушаться из-за потери столь священного для каждого аструмца города (обычно такие люди в нём даже не бывали). Желание вернуть всё назад вспыхивало в народе так же часто, как вопрос о том, что является большим богохульством: позволить змеиному народу расхаживать по сакральным храмам или тихо вывезти старинные витражи, чтобы хотя бы их не разворовали. Где ещё, как не в столь многогранном и исторически значимом месте встречаться главам двух самых могущественных государств по обе стороны от Костяных Гор и Нефритового Леса?
Ну а городок под названием Эо был скорее неудачливым кузеном шумного Наоса и величественной Новы. Плюгавый, худосочный и сутулый, он застрял где-то между, сотрясаемый дрожью проходящих неподалёку товарняков и не имеющий чётко очерченного лица. Ушлые фавийские разбойники, стареющие стражи, покинувшие Нову имперцы, не решившиеся ехать дальше, бездарные работяги, непритязательные к жалованью, лесники и ремесленники, не нашедшие себя в городах побольше и посерьёзнее, – словом, всякий сброд, по большей части думающий лишь о том, как бы прожить ещё один день и выпить кружечку пива вечером. Проезжающие мимо путники останавливались здесь время от времени – не от большого желания, конечно. Просто по сравнению с другими городами на востоке Эо даже можно было назвать безопасным. Местные щипачи настолько обленились и разжирели, что предпочли, не к столу будь сказано, честный труд былым авантюрам. За ними потеряли сноровку и местные стражи: какой толк стараться, если заголовки местной газеты, выставляемой на площади в
