За углом обнаружился Данни, который стаскивал трупы паршенди в ряд. Их было четверо, и выглядели они так, словно буря волокла их сюда очень долго. Несколько мертвых алети здесь тоже нашлись.
Каладин пошел вперед, взмахом руки попросив Камня принести свет, и присел, изучая одного из мертвецов-паршенди. Они были похожи на паршунов, с мраморной кожей, покрытой черно-красными узорами. Трое были бородатыми – для паршуна такое было бы необычно. В бороды вплетены необработанные самосветы.
Как и ожидал Каладин, на них оказались бледно-красные доспехи. Нагрудники, шлемы, защитные пластины на руках и ногах. Усиленные доспехи пехотинцев. Кое-где они потрескались от падения или когда трупы волочил поток воды. Выходит, не металл. Крашеное дерево?
– Ты вроде сказал, что на них нет доспехов, – обратился Каладин к Камню. – Что ты имел в виду? Что не посмеешь снять эти штуки с мертвецов?
– Я не посметь? – переспросил Камень. – Господин светлорд, блистательный старшина, вращатель копья, попробуй-ка сам снять эти штуки с трупа.
Каладин пожал плечами. Отец близко познакомил его с мертвыми и умирающими, и, хотя грабить трупы было неприятно, он не испытывал брезгливости. Юноша ощупал первого паршенди, нашел нож. Забрал и принялся искать ремень, на котором держался наплечник.
Нет ремня. Каладин нахмурился и, заглянув под пластину, попытался ее отодрать. Она поднялась вместе с кожей.
– Буреотец! – воскликнул он и принялся изучать шлем. Тот при рос к голове или, точнее, вырос из головы. – Это еще что такое?
– Не знать. – Камень пожал плечами. – Похоже, они вырастить на себе доспехи, да?
– Глупость какая-то, – растерянно пробормотал Каладин. – Они же просто люди. Люди – даже паршуны – не выращивают доспехи на себе.
– А паршенди выращивают, – вмешался Тефт.
Все повернулись к нему.
– Не смотрите на меня так. – Пожилой мостовик нахмурился. – Я работал в лагере несколько лет, перед тем как попал в мостовой отряд… нет, я не расскажу, как это случилось, идите-ка вы в бурю. Ну так вот, солдаты об этом говорили. Панцири паршенди растут из их тел.
– Но ведь я встречал паршунов, – возразил Каладин. – В моем городе была парочка, они прислуживали градоначальнику. Ни на одном из них доспехи не росли.
– Так ведь это другие паршуны, – упирался Тефт, продолжая хмуриться. – Крупнее, сильнее. Келек свидетель, да они через пропасти прыгают! И на них растут доспехи. С этим ничего не поделаешь.
Спорить было не о чем, и они принялись собирать что могли. Многие паршенди использовали тяжелое оружие – секиры, молоты, – и его не унесло водой вместе с телами, как множество копий и луков, которыми были вооружены солдаты-алети. Но они нашли несколько ножей и один изукрашенный узорами меч, все еще в ножнах на боку мертвого паршенди.
В юбках – традиционной одежде паршенди – не было карманов, однако на трупах оказались кошельки, привязанные к поясам. В них нашлись только огнива, оселки и прочие полезные мелочи. Мостовики опустились на колени и начали выбирать из бород самосветы. В этих камнях были просверлены отверстия, чтобы можно было их вплетать, и они были заряжены буресветом, хотя и не светились так ярко, как могли бы, если бы их обработали как положено.
Когда Камень вытащил самосветы из бороды последнего паршенди, Каладин поднес один из ножей к факелу Данни, изучая резьбу на рукояти, полную мельчайших деталей.
– Похоже на глифы. – Он показал находку Тефту.
– Парень, я не умею читать глифы.
«Ох, точно», – подумал Каладин. Что ж, если это и были глифы, то незнакомые ему. Конечно, большинство глифов можно было нарисовать таким сложным образом, что они становились нечитаемыми для тех, кто не знал, как именно следует их читать. В центре рукояти была искусно вырезанная человеческая фигура. Воин в отличном доспехе. Безусловно, осколочник. Некий символ был вырезан рядом с ним, вокруг него – будто вырастал из спины, точно крылья.
Каладин показал нож Камню – тот заинтересовался резьбой.
– Здешние паршенди, предположительно, варвары, – заметил парень. – Некультурные. Откуда же у них такие ножи? Готов поспорить, это изображение одного из Вестников. Йезерезе или Налана.
Камень пожал плечами. Каладин вздохнул и вернул нож в ножны, а потом бросил в свой мешок. Затем они повернули за угол, к остальным. Мостовой расчет собрал полные мешки доспехов, поясов, сапог и сфер. Каждый взял себе по копью, держа его, словно трость для ходьбы. Они оставили одно для Каладина, но тот бросил его Камню. Он сам себе не доверял и боялся, что не устоит перед искушением погрузиться в очередное ката, если снова возьмет в руки оружие.
Обратный путь прошел без приключений, хотя, видя над собой темнеющее небо, люди дергались от каждого звука. Каладин опять втянул Камня, Тефта и Данни в беседу. Ему также удалось слегка разговорить Дрехи и Торфина.
Они без проблем достигли лестницы в первом ущелье, и мостовики расслабились. Каладин отправил их наверх, а сам задержался, чтобы подняться последним. Камень ждал вместе с ним; когда Данни наконец-то пополз вверх и они остались наедине, высоченный рогоед положил руку на плечо Каладина и негромко проговорил:
– Ты делать хорошее дело. Я думать, через несколько недель эти люди быть твои.
Каладин покачал головой:
– Камень, мы мостовики. У нас нет этих «нескольких недель». Если у меня уйдет так много времени, чтобы их завоевать, половина из нас успеет погибнуть.
Рогоед нахмурился:
– Это быть нехорошая мысль.
– Потому-то нам надо всех завоевать сейчас.
– Но как?
Каладин посмотрел на веревочную лестницу, которая болталась, пока мостовики продолжали по ней взбираться. Она выдерживала только четверых одновременно.
– Встретимся после того, как нас обыщут. Пойдем на лагерный рынок.
– Ну ладно. – Камень встал на первую ступеньку лестницы, в то время как Безухий Джакс добрался до самого верха. – И какую мы цель иметь в этом деле?
– Попробуем применить мое секретное оружие.
Рогоед рассмеялся, а Каладин придержал ему лестницу.
– Что это быть за оружие?
Парень улыбнулся:
– Вообще-то, мое оружие – ты.
Два часа спустя, при фиолетовом свете только что взошедшей Салас, Камень и Каладин прошли через лесной склад, направляясь к бараку. Солнце село недавно, и большинство мостовиков готовились ко сну.
«Времени маловато». Он жестом попросил Камня разместить свою ношу поближе ко входу в барак Четвертого моста. Верзила-рогоед последовал указаниям Каладина. Вместе с приятелями он выложил небольшой круг из камней и сложил куски древесины, подобранные из мусорной кучи. Их мог брать кто угодно. Даже мостовикам это разрешали; некоторым нравилось обстругивать кусочки.
