«Ни разу в жизни не держал в руках копье».
Может, если бы он не подобрал то первое копье, все было бы совсем по-другому.
Он ощупывал гладкую древесину, скользкую от дождевой воды, и в голове у него все смешалось от воспоминаний. Сколько раз он тренировался, чтобы забыть, тренировался, чтобы отомстить, тренировался, чтобы научиться и понять, как жить дальше…
Не думая, он развернул копье, принимая защитную стойку: древко под мышкой, острие указывает вниз. Спину оросило каплями воды с нижней части древка.
Моаш поперхнулся очередной издевкой. Мостовики забормотали что-то невнятное и замолчали. В провале стало тихо.
А Каладин очутился в другом месте.
Вот его распекает Таккс.
Вот смеется Тьен.
Вот мать дразнит его, как всегда искусно и остроумно.
Вот он на поле боя, бок о бок с товарищами, в окружении врагов.
Вот он слушает отца, который насмешливо говорит, будто копья предназначены только для убийств. Нельзя убивать, чтобы защищать.
Вот он один на самом дне глубокой пропасти, держит в руках копье павшего солдата, пальцы сжимают влажное дерево, и слышно, как где-то далеко капает вода.
Он вскинул копье, начиная сложное ката, и ощутил внезапный прилив сил. Тело двигалось само по себе, выполняя последовательность движений, которую он так часто повторял. Копье спокойно танцевало в руках, словно было их продолжением. Каладин кружился вместе с оружием, оно так и летало, то ложась поперек его шеи, то уходя за спину, удар следовал за ударом, один замах шел за другим. Хотя прошли месяцы с той поры, как он брал оружие в руки, мышцы сами знали, что делать. Само копье знало, что делать.
Напряжение исчезло, разочарование растаяло, и все его тело как будто вздохнуло с облегчением, хотя он себя не жалел. Такое знакомое и приятное чувство. Для этого он и был рожден.
Люди всегда говорили, что он сражается как никто другой. Юноша это ощутил в тот самый день, когда впервые взял в руки боевой посох, хотя советы Таккса помогли отточить его способности и направить их в нужное русло. Каладин сражался, потому что ему было не все равно. Он никогда не чувствовал пустоты или холода в бою. Сражался, чтобы сохранить жизнь своим людям.
Он обучился всему быстрее прочих рекрутов в когорте. Как держать копье, как держаться самому во время тренировочных боев. И почти не нуждался в чьих-то указаниях. Это потрясло Таккса. Но с чего вдруг? Не стоит удивляться, что ребенок от рождения умеет дышать. Не стоит удивляться, наблюдая за небесным угрем, который взлетает в первый раз. Не стоит удивляться, когда Каладин Благословенный берет в руки копье и обращается с ним со знанием дела.
Парень вихрем завершил ката – забыв о провале, забыв о мостовиках, забыв об усталости. В этот миг он был один на один с ветром. Они сражались, и ветер смеялся.
Каладин рывком вернул копье в начальное положение – взял наперевес наконечником вниз, зажав под мышкой так, что конец древка поднялся над головой. Он глубоко дышал, и его сотрясала дрожь.
«О, как же мне этого не хватало».
Каладин открыл глаза. Свет шипящих факелов озарял группу потрясенных мостовиков, которые стояли посреди влажного каменного коридора. Блики света играли на мокром камне. В оглушительной тишине Моаш выронил горсть сфер и уставился на Каладина с разинутым ртом. Сферы плюхнулись в лужу у его ног, и та начала светиться, но никто из мостовиков ничего не заметил. Они просто уставились на Каладина, который все еще стоял в боевой стойке, на полусогнутых ногах, и по его лицу струями тек пот.
Он моргнул, соображая, что натворил. Если Газу об этом доложат… Каладин выпрямился и бросил копье на груду оружия.
– Прости, – прошептал он копью, сам не зная почему. Потом, повысив голос, велел: – А ну не зевать! Не хочу, чтобы ночь застигла нас здесь, внизу.
Мостовики забегали. Чуть поодаль на дне провала стояли Камень и Тефт. Они видели все ката? Каладин, зардевшись, поспешил к ним. Молчаливая Сил опустилась на его плечо.
– Каладин, сынок, – почтительно пробормотал Тефт, – это было…
– Это было бессмысленно, – перебил Каладин. – Просто ката. Нужно, чтобы размять мышцы и отработать основные выпады, прямые и боковые удары. Больше показухи, чем пользы.
– Но…
– Нет, я серьезно. Ты можешь себе представить, чтобы кто-то в бою вот так вертел копье вокруг шеи? Да ему в момент кишки выпустят.
– Сынок, – сказал Тефт, – я отлично знаю, что такое ката. Но никогда раньше не видел подобного. Как ты двигался… Так быстро, так изящно… Здесь летал какой-то спрен, все вился и вился вокруг копья, и от него исходил слабый свет. Это было красиво.
Камень вздрогнул:
– Ты это видеть?
– Конечно. Не думал, что такие спрены существуют. Спроси остальных – кое-кто тыкал в него пальцем.
Каладин, нахмурившись, взглянул на Сил, сидевшую на его плече. Вид у девушки-спрена был чопорный – ножки скрещены, ручки лежат на коленях, – и она демонстративно отворачивалась от него.
– Это все ерунда, – упрямо сказал Каладин.
– Нет, – возразил Камень. – Точно неправда быть. Возможно, ты должен вызвать на бой осколочника. Сделаешься светлордом!
– Я не желаю делаться светлордом, – ответил Каладин чуть резче, чем хотелось. Камень и Тефт вздрогнули. – Кроме того, – продолжил он, отвернувшись, – я уже один раз попытался. Где Данни?
– Погоди-ка, – хотел уточнить Тефт. – Ты…
– Где Данни? – твердо повторил Каладин, выделяя каждое слово.
«Буреотец. Мне надо держать рот на замке».
Тефт и Камень переглянулись, потом Тефт махнул рукой в сторону:
– Мы тут за углом нашли мертвых паршенди. Я подумал, ты захочешь поглядеть.
– Паршенди, – повторил Каладин. – Пошли посмотрим. Может, у них есть что-то ценное.
Ему еще ни разу не доводилось грабить трупы паршенди; они гораздо реже алети срывались в пропасть.
– Правда быть, – подтвердил Камень, шедший впереди с зажженным факелом. – Оружие у них такое, да, очень интересное. И самосветы в бороде.
– Не говоря уже о доспехах, – заметил Каладин.
Рогоед покачал головой:
– Нет доспехов.
– Камень, ну я же сам видел. Они всегда в доспехах.
– Вроде того, но мы не мочь их использовать.
– Не понимаю, – сказал Каладин.
– Идем. – Камень поманил его за собой. – Это проще, чем объяснять.
Каладин пожал плечами, и они повернули за угол. Камень почесал заросший рыжей щетиной подбородок.
– Дурацкие волосы, – пробормотал он. – Ах, вот бы сделать все опять правильно. Мужчина не настоящий – мужчина без настоящей бороды.
Каладин поскреб собственную бороду. Однажды он накопит денег на бритву и избавится от этой дряни. Или не избавится. Его сферы, скорее всего, понадобятся для чего-то другого.
