епископом и, как и все епископы-исполнители, знал гораздо больше о фактической деятельности своего архиепископства, чем его начальник.
Он также был непревзойденным профессионалом, высококвалифицированным специалистом в управлении церковной бюрократией. К сожалению, он также был в значительной степени частью церковного истеблишмента. Он был гораздо больше озабочен тем, чтобы поддерживать ее в рабочем состоянии — поддерживать преемственность и авторитет Церкви, а также свою личную власть как часть этого, — чем устранением ее возможных недостатков. И его послали в Горэт в качестве преемника епископа-исполнителя Арейна Марлоу после смерти Марлоу, потому что на него можно было положиться как на верный и послушный винтик в механизме Матери-Церкви по борьбе с джихадом.
Тирск не был удивлен, что Торэст был сбит с толку вмешательством Лейнира в его пользу. Он и епископ-исполнитель были, мягко говоря, в ссоре с тех пор, как Лейнир прибыл в Горэт. Прелат почти не скрывал своего… нетерпения по поводу нежелания Тирска придерживаться версии событий Матери-Церкви, когда она искажала правду — или даже фабриковала новые истины из цельной ткани — чтобы служить целям Жэспара Клинтана. И все же, несмотря на это, он, казалось, никогда не испытывал такой активной ненависти к Тирску, как отец Абсалан Хармич, интендант архиепископа Трумана. Хармич — шулерит, как и все интенданты, — не скрывал своего недоверия к рвению Тирска в служении Матери-Церкви, и он был в ярости от самого предположения, что захваченных флотом Тирска пленников могут не доставить в Зион, чтобы они понесли всю суровость Наказания. Только отчеты Стейфана Мейка, с их акцентом на том, как сильно КДФ нуждался в его опыте и руководстве, задержали решение великого инквизитора выступить против него и его семьи так надолго, как это произошло, и Тирск знал, что отчеты Хармича его начальству в инквизиции только усилили недоверие и ядовитую ненависть к нему Жэспара Клинтана..
Что делало отсутствие Хармича на этой встрече еще более интересным. Тирск задавался этим вопросом, когда прибыл на нее и понял, что интендант не присутствовал, но он не был готов к тому, что Лейнир примет его сторону против Торэста, одного из самых сильных сторонников джихада в Доларе.
Должно быть, он напуган еще больше, чем я думал, — сухо подумал граф. — Звучит так, как будто ему нужен настоящий совет, а не просто очередное подхалимство. Это ново.
— Ваше преосвященство, то, что мы делаем — то, что мы можем сделать, — действительно зависит от нашей способности понять, что произошло. Мы не можем разработать эффективную защиту от угрозы, которую не понимаем. Это то, что демонстрировалось с прискорбной частотой в ходе джихада.
Выражение лица Торэста могло бы заставить свернуться парное молоко, но Лейнир кивнул.
— И ты думаешь, что понимаешь, что произошло, сын мой?
Конечно, знаю, идиот, — тихо сказал ему про себя Тирск с серьезным задумчивым выражением лица. — Произошло именно то, что я только что сказал.
Сообщения были все еще далеки от завершения и убедительности, и он был с горечью уверен, что скоро узнает, что среди погибших было слишком много офицеров, которых он готовил к командованию созданным им флотом. На данный момент у них не было списков потерь от самой западной эскадры, только от гарнизонов Рейгейра и его защитных батарей. Но они знали, что ни один из галеонов Кейтано Рейсандо не избежал разгрома, который, как он предполагал, будет официально известен как битва на отмели Шипуорм. Трем бригам Рейсандо каким-то образом удалось ускользнуть от своих чарисийских коллег, и одному из них, преследуемому парой чарисийских шхун, удалось достичь залива Фейрсток и укрыться под батареями города Фейрсток. Депеша от травмированного капитана КЕВ «Си дрэгон» была неполной — или, если уж на то пошло, полностью бессвязной. Конечно, этот человек был всего лишь лейтенантом, едва ли одним из старших офицеров Рейсандо, и он через многое прошел. Если уж на то пошло, он совершил небольшое чудо, просто сбежав от чарисийцев сам! Было понятно, что его сообщение может быть далеко от совершенства. Однако это было самое близкое к описанию битвы, которое они, вероятно, могли получить за довольно долгое время, и им чертовски повезло, что у них было так много информации.
И тот факт, что мы его получили, демонстрирует, что, по крайней мере, их проклятые шхуны не могут просто пробраться сквозь нашу оборону и превратить их в мусор, — с горечью подумал он.
Это явно не относилось к бронированным пароходам, которые атаковали Рейгейр. По словам повелителя конницы Голден-Грасса, батареи канала непоколебимо стояли на своем и дали чарисийским броненосцам самый тяжелый бой, который у них когда-либо был. Голден-Грасс, конечно, был харчонгцем, и, по опыту Тирска, сообщения харчонгских властей, которых поймали со спущенными штанами, обычно вызывали подозрение. Было удивительно, как упорно они и их войска сражались с отчаянной храбростью, несмотря на любые временные тактические отступления… даже если «временные отступления», о которых идет речь, подозрительно напоминали безумное паническое бегство.
Но в данном случае генерал Кастнир, командующий гарнизоном доларской военно-морской базы и укомплектованными доларцами батареями, защищающими саму якорную стоянку, полностью поддержал оценку Голден-Грасса. Возможно, Кастнир пытался прикрыть свою задницу, но у него была репутация офицера типа Фастира Рихтира. Возможно, что еще важнее, с ним согласился капитан Хармади, которого Тирск лично знал как солидного, надежного и заслуживающего доверия человека.
Если все трое были правы, то ведущий чарисийский броненосец больше всего напоминал свалку литейных отходов, когда он прибыл от Рейгейрского волнореза вместе со своими спутниками. Тяжелые орудия, защищавшие главный корабельный канал, изуродовали его почти до неузнаваемости. Его дымовая труба была полностью разрушена, как и любая другая небронированная часть его надстройки, и, по словам Хармади, были признаки того, что кормовая часть его бронированного панциря получила значительные повреждения от огня.
Конечно, Хармади также со скрупулезной честностью указал, что очевидный ущерб от пожара может быть именно таким — очевидным. Сажа из усеченной
