Иллар сжал зубы. Вот оно, ради чего была созвана встреча.
— Я с прискорбием сообщаю тебе, что мы нашли тело твоего отца. И твоей сестры…
Курхот с Альтамом не спускали с него глаз. Иллар изо всех сил пытался оставаться спокойным и только надеялся, что выступивший на его лице пот не выдал его чувств. Он не произнес ни слова, боясь, что голос подведет его, и даже попытался разжать пальцы на рукояти Отари. Бесполезно. Да, он понимал, что верить этим двоим нельзя. Но они не просили бы встречи, если бы у них не было доказательств.
Подтверждая его догадку, Курхот продолжил.
— Как ты уже, наверное, знаешь, карета, в которой находился твой раненный отец и твоя сестра, пропала. Сказать по правде, я не знал, как именно пропал принц Интар, не знал, что вы ищите карету, и не организовал поиски. Если бы знал, возможно, мы не опоздали бы. Но на днях мои люди нашли в старом заброшенном руднике карету принца. И тела его и дочери. Как выяснилось позже, — продолжал рассказ Курхот, — в этих местах были убиты несколько илонийцев. Видимо, телохранители твоего отца. Отвлекали на себя внимание от убежища. Лучше бы они сдали нам своего принца, тогда бы он остался жив. Он умер не сразу. Видно было, что за ним ухаживали. Возможно, его дочь. Но что может сделать испуганная девочка. Он умер. И твоя сестра осталась одна. Вначале у нее была еда, дрова, чтобы поддерживать огонь. Там было озеро, была вода. Но еда закончилась. Как закончился и огонь. В карете было предостаточно теплой одежды. Мы нашли ее закутанной в одеяла, плащ. Но она умерла от истощения. От голода.
Две пары глаз не сводили с Иллара внимательного взгляда.
— Мы оказали принцу и его дочери должное уважение. Их тела уже в пути. Мне привезли лишь их вещи.
Курхот выложил на стол несколько платьев, чернильницу, гербовую бумагу, перо. Достал и открыл шкатулку.
Иллар смотрел, боясь протянуть руку, чтобы эти двое не заметили, как она дрожит. Платье было Оветино, жакет отца. Отцовская походная чернильница, его любимое перо. Шкатулка сестры, а в ней мелкие драгоценности, гребень. Наверное, все это принадлежало Овете, Иллар не мог сказать точно, никогда не обращал внимание. Но кулон в виде листочка был однозначно сестры.
— Его величество Альтам, не скрою, был рад смерти своего давнего врага, — сказал Курхот. — Но, признаться, я встречался с принцем Интаром, и он произвел на меня весьма приятное впечатление. Я скорблю вместе с тобой, сынок.
— Мы не требуем ответа прямо сейчас, — прервал молчание Альтам. — Ты можешь дождаться, когда мы возьмем внешнюю стену. Мы не будем подрывать твой авторитет. Ты можешь подождать, пока привезут тела твоих родных. И когда все убедятся, что титул принца твой по праву, тогда и примешь наше предложение. Ты будешь героем, который спасет город и свою страну. Но сдавшись раньше, ты сохранишь больше и своих, и наших людей. Ты уже принц и именно в твоих руках вся власть.
Иллар молчал. Молчали и двое сидевших напротив него мужчин. Наконец Курхот прервал молчание.
— У меня еще одна новость для тебя, на этот раз хорошая. Я веду сейчас переговоры с королем Дюрталом. Об освобождении твоих родных. Когда ты согласишься на наше предложение, хочу, чтобы встреча с родными была достойным моим подарком. Тем более что речь тут идет не только о твоей тетке и ее муже. Но и о твоих братьях.
— Даже так? — голос Иллара был сух и безжизненен.
Вот и будущие заложники. Если Курхот не лжет.
— Надо сказать, что Дюртал поступил слишком жестоко, задержав у себя принцессу Илонии. Он не имел права. Я полностью осуждаю его. Держать в плену женщину… Я сам с Сегота и прекрасно помню замок Мелах. Именно там она и содержалась под стражей. Неприступная крепость. Небольшая, но мощная. И большой гарнизон. Твои братья, твой рассудительный кузен Тарлин, и безрассудный Стенли, мне ли не знать его, совершили большую ошибку, пытаясь освободить оттуда отца с матерью. Хартан, комендант крепости пленил их. Сейчас семья принцессы Талины полностью во власти Дюртала. Мне пришлось пойти на некоторые уступки в отношении Кордии, чтобы начавшиеся наши переговоры закончились успехом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я принесу принцессе Талине мое глубочайшее сожаление о смерти её брата, и её племянницы, — вступил в разговор Альтам. — Думаю, нам пора заканчивать вражду. Смерть твоего отца удовлетворила мою месть. А сейчас погибло слишком много народу. Признаться, я не ожидал этого и не хочу больше терять своих людей. Впереди зима, королевство должно жить, а не умирать. Думаю, ты согласишься со мной.
— Да, я согласен.
— Тогда мы ждем твоего решения, — Курхот весь светился от радости, — в какой удобный для тебя момент ты переведешь свои войска под наши знамена. Мы перезимуем в Нарте, как будущие родственники. За это время как раз привезут моих дочерей. У меня их много, ты можешь выбрать любую. Весна ознаменуется свадьбой и новым королевством. Кстати, при таком решении королева Тайлис вполне может заменить в Сеготе фальшивую. Очень удобно выдать замуж настоящую королеву Кордии за сына Дюртала. Пусть живет там. Но Кордию, сынок, мы ей не отдадим.
— Мы не будем спрашивать ее согласия?
— Для нее это самый лучший из вариантов. Думаю, ей надо будет благодарить нас за такое великодушное предложение.
— А какую участь вы планируете для короля с королевой?
— О небеса, Атир, — засмеялся Альтам, — ну не потребуем же мы голову твоего дедушки. Как ты мог подумать о таком? Да еще, — Альтам кивнул на Курхота, — от своего тестя. Король Корн и так больше времени проводит в стойле у лошадей, чем на троне. Так и останется дальше. Пусть доживает в спокойствии и почете.
— У вас имеется ещё, что сказать мне?
— А тебе разве нет?
— Я бы хотел подумать.
— Несомненно. Если до утра ты не дашь ответа, мы возобновим стрельбу. Но это ничего не значит, мой мальчик. Как мы и договаривались, это просто дань твоей смелости. Все договорённости останутся в силе. Ты проиграешь с честью. Женитьба будет тем мирным договором, который ты заключишь. Ты будешь героем. Спасителем. — Голос Курхота был по-прежнему добродушным, усыпляющим.
— Я ещё не договорился с вами.
— Это только время, мой мальчик. Ты сам это прекрасно понимаешь.
— Я не ваш мальчик.
— Не груби, сынок. — Курхот укоризненно покачал головой.
Иллар встал.
— Я осведомлю вас о своём решении, — сказал он и вышел из шатра.
Он молчал до самого дворца. Не ответив ни на вопрос Фаркуса, ни на шутливое замечание Латина. Казалось он их и не слышит.
То же самое было и в зале Совета. Иллар ходил взад и вперед, не обращая внимания на ожидавших его рассказа Кандира и Бахтина. Остановившись около стены, он стукнул несколько раз по ней кулаком.
— А теперь головой, — тихо, но отчетливо произнес Латин.
Еще прежде, чем он закончил фразу, Иллар не ударился, но прислонился головой к стене. Латин осекся. Фаркус вздохнул.
— Пойдем, сынок, — сказал он, вставая.
— Не поможет, — глухо произнес Иллар.
— А мы попробуем.
Они вышли.
— И что это было? — спросил Кандир у кинувшегося вслед за ними Латина.
Тот пожал плечами.
— Сейчас Фаркус вытрясет из него дух, тогда и узнаем.
Поединок, такой проверенный способ привести мысли в порядок, ничего не дал. Фаркус внимательно наблюдал, привычно направляя Иллару соперников одного за другим. Иллар бился слабо, без напора. Проигрывал и не замечал этого. Ярости не было, нечего было гасить. Был, с удивлением заметил Фаркус, страх. Ведро ледяной воды не остудило, а лишь скривило губы в болезненной гримасе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Фаркус снял куртку и кинул её Латину. Подойдя к еще не очухавшемуся после ледяного душа юноше, он с размаху ударил его ладонью по щеке. Не ожидавший этого Иллар упал, Фаркус рывком поднял его и ударил второй раз. На уровне рефлексов Иллар успел перехватить его руку, но Фаркус, притянув его второй рукой к себе, ударил коленом в грудь. Через мгновенье, два тела каталось по земле, в пыли и соломе замкового двора.
