Латин остановил ринувшихся растаскивать их солдат.
— Я, конечно, ожидал что-то типа такого, но не до такой же степени, — бормотал он про себя.
Фаркус был мощней. И сильней. Прижав соперника к земле, он награждал его тумаками, но противник был молод, ловок и хорошо учился. Вырвавшись из захвата, Иллар успевал несколько раз ударить Фаркуса, прежде чем снова оказывался под ним.
В один из моментов, сумев вырваться, Иллар не стал нападать, а, пошатываясь, шагнул в сторону.
— Я не могу ему сказать… — шептал он. — А должен… Я обещал… Но это убьет его…
— Ведро, — крикнул Фаркус Латину.
Тот подбежал с ведром. Но на этот раз Фаркус не стал выливать его на Иллара. А взяв за за волосы, опустил на мгновенье его голову в ведро. Тут же вытащив, опустил снова, лишь дав юноше судорожно вздохнуть воздуха. Повторив процедуру еще пару раз, он остановился. Но теперь сам Иллар опустил голову в воду и держал там немного дольше, чем позволял себе Фаркус. Вытащив голову, он устало опустился на скамью.
— Спасибо, — тихо сказал он.
Никто не должен был видеть внука короля таким раскисшим, и Фаркус в который раз спас его от позора, прочищая голову от нежелательных мыслей таким жестоким способом.
Иллар встал и уже сам вылил на себя остатки воды. Подойдя к колодцу, тщательно умылся, вымывая грязь и солому из волос. Предусмотрительный Латин забрал у прибежавшей служанки его чистую одежду, за которой послал, еще выходя из зала Совета, и протянул ее Иллару.
— Я что, тут, что ли буду переодеваться, — буркнул Иллар, рассматривая свои заляпанные грязью штаны и теребя в руках чистые.
— Можешь идти в свою комнату в таком виде через весь дворец, — услужливо предложил Латин.
Фаркус фыркнул. Ему чистую одежду принес посланный мальчишка и он, долго не раздумывая, уже переоделся. Иллар, вздохнув, последовал его примеру.
— Латин, — сказал Иллар, проведя пару раз протянутым гребнем по коротким волосам, — пригласи короля в зал Совета. Пошли, — повернулся он к Фаркусу.
Фаркус оглядел юношу. Синяков на лице вроде не осталось, а то пришлось бы объяснять Кандиру и Бахтину, а еще хуже — королю, откуда они появились, если не было ни штурма, ни битвы. Глаза спокойные, сухие и решительные.
Ожидая Корна и Латина, Иллар уже полностью владел собой.
— Ваше величество, — приветствовал он вошедшего короля.
— Да, Иллар. — сказал немного напряженный Корн, садясь на свое место.
До этого Иллар всегда справлялся сам. Корн не вмешивался, лишь принимая ежедневные доклады от внука. Его самочувствие намного улучшилось, но единственное, что позволяла ему Алаина, это посещать защитников столицы. Король теперь часто бывал на стенах, на башнях осажденного города, его видели на тренировочных плацах, на стрельбищах, он посещал мастерские, навещал раненных. Люди знали, что король с ними и это вселяло уверенность в завтрашнем дне.
— Мой отец жив, — произнес Иллар, обведя всех спокойным взглядом
— Что? Как? — раздались голоса.
Корн внимательно глядел на внука.
— Тебе сообщил об этом Курхот с Альтамом?
— Они сообщили, что нашли их тела…
Иллар коротко рассказал о пещере, о найденной карете, о вещах отца и Оветы.
— Курхот рассказал всё весьма правдоподобно, — продолжил Иллар без перерыва, — про рудник, про телохранителей. И вещи все подлинные. Думаю, он действительно нашёл и карету, и вещи. И даже тела привезут. Но не отца и Оветы. Потому что они живы. Курхот солгал. Он говорил, но это были лишь слова. Главным были их взгляды. Они смотрели на меня. Очень внимательно смотрели. Курхот без своих угроз, а Альтам без насмешек. Они не знают, есть ли у нас связь с городами. Они догадываются, что нет. Ни один наш лазутчик не вернулся. Но они не знают, проникли ли к нам лазутчики извне, не получили ли мы известия голубиной почтой. И они решили проверить это именно так. Отец жив, он идет сюда и ведёт помощь, и им надо было увидеть, знаю я об этом или нет. Боюсь, я подтвердил их догадки. Мне не хватило хладнокровия, и я слишком поздно понял это. Поначалу я поверил, что отец и Овета погибли. И они это увидели. Теперь они знают наверняка, что у нас нет связи с остальным миром.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Иллар перевел дыхание.
— И еще два немаловажных обстоятельства. Курхот рассказывал так, что было видно, что отец и Овета первое время жили там. Он посчитал Овету несмышлёной девчонкой, не зная, что Овета — лекарка и у неё всегда при себе её лекарственные снадобья. Я не верю, что она не смогла бы спасти отца. И второе. У них обоих имеются перстни. У Оветы, как и у нас со Стенли и Тарлином. — Иллар протянул руку и показал свой. — Внуки короля, у нас он есть у каждого. У отца — свой. И я его хорошо знаю. Было бы уместно снять их с трупов и предъявить для опознания. Но не сняли и не предъявили. Они живы.
— Вы уверены, милорд? — Кандир нервно барабанил пальцами об стол, поглядывая на застывшего короля.
— Да.
— Ты скажешь об этом Алаине? — тихо спросил Корн.
Повисла пауза.
— Нет, — наконец сказал Иллар, выдохнув.
— Дальше. Это же ещё не всё? — спросил Корн.
— Нет, не всё.
Иллар рассказал о предложении Курхота.
— Курхот предлагает мне в жены свою дочь. Объясняя это восторгом моим мужеством и великими военными достижениями, — Иллар скривил губы, — и объявляет меня наследником Ситара, Кордии, Арилазы, и части Илонии.
— Вторая часть отходит Альтаму, это можно понять так?
— Да, думаю вся северная и восточная часть королевства.
— Что в таком случае уготовано королю? — спросил Кандир.
— Покой на ферме.
— Они дали тебе время на раздумье, или потребовали ответ сразу? — спросил Корн.
Иллар перевел дух, собираясь с силами. Его усилие заметил только Фаркус, внимательно следивший за ним и ждавший именно этого. Иллар произнес спокойно и даже деловито:
— Они не ограничивали меня во времени ответа. Но я в любой момент могу согласиться на их условия, и как имеющий в своих руках всю власть, либо при подтверждении моего титула, когда привезут якобы тело моего отца. Желательно до зимы, чтобы они перезимовали в столице. К весне он привезет своих дочерей на выбор. Еще, — Иллар посмотрел на Корна спокойным взглядом. — Курхот сообщил, что Дюртал пленил Стенли и Тарлина, когда они пытались освободить Талину и Стенка. Не без некоторых подробностей, которые не говорят ни в пользу правды, ни в пользу лжи. Но, по словам Курхота, он ведет переговоры с Дюрталом об их освобождении.
— И передаче их Курхоту.
— Да.
— Заложники, — глухо пробормотал одеревеневший Корн.
— Да. Если это правда.
— Что заставляет тебя сомневаться? Опять их взгляды?
— Не знаю. Они удовлетворились, что догадка их о том, что я ничего не знаю, верна. Решили припугнуть, заставить принять их предложение.
— Вот тебе и ограничение времени на раздумье.
— Да, я тоже расценил это именно так. Вернее, думаю, они хотели, чтобы я это так расценил. И поэтому считаю, что, как и со смертью отца, это ложь. Им надо было запугать меня. Сообщить, что отец и Овета погибли, что у них есть заложники. Если я соглашусь, не дождавшись помощи, они победят. Они лгали. Они знают, что помощь идет. И теперь, по моей реакции, они поняли, что мы этого не знаем. Мы испугаемся и сдадимся.
— Ты себя пытаешься убедить или меня, Иллар? — тихо спросил Корн.
— Вас, ваше величество. Мне не надо убеждать себя, я уверен в этом. Обычно идут на переговоры, когда заложники уже у них в руках. Они бы предложили организовать встречу тогда, когда тела отца и Оветы и заложники были бы тут. Как тогда, под Алмикой. Увидев Стенли, я уже готов был сдать город. Так получилось бы и сейчас…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Увидев дочь и её семью, я бы сдал Нарту, — глухо проговорил Корн. Он поднял голову, — ты почти убедил меня, Иллар.
Он задумался. Потом поднял голову:
— Лайна, они ничего не сказали про твою мать?
Иллар стиснул зубы. От матери не было никаких известий, как только она оказалась в Тоготе. Матас также ничего не знал о ней. За время осады, возможно, он что-то узнал. Но сообщить в Нарту просто не смог.
