Джон Гринлиф Уиттьер (1807–1892), как и По, десятилетиями работал в газетах и считал журналистику своим главным делом. В движении против рабства он принимал самое непосредственное участие, и многие его политические стихи были типичными образчиками литературы на злобу дня, однако далеко переросли ее рамки, оставшись заметным памятником демократической американской поэзии прошлого века. Квакерское воспитание, полученное Уиттьером в его фермерской семье, оставило в творчестве поэта столь же явственные следы, как деятельность одного из учредителей «Американского антирабовладельческого общества» и редактора его газеты «Пенсильвания фримэн». Рабство для Уиттьера прежде всего несовместимо с христианской этикой, и голос проповедника-пуританина слышен всего отчетливее в его книге «Голоса свободы» (1846), как, впрочем, и в «Песнях труда» (1850), где поэт обратился к жизни рабочих низов, тогда еще очень мало интересовавшей американскую литературу. Оба эти сборника сыграли большую роль, обогатив передовые традиции, зародившиеся еще в поэтическом фольклоре Америки. Любимым поэтом Уиттьера был Роберт Бернс, чье влияние особенно усилилось в поздний период, потеснив увлечение Байроном, пережитое на заре творческой биографии. Дарованию Уиттьера особенно органично отвечала поэтика баллады, а также жанровой поэмы.
Оливер Уэнделл Холмс (1809–1894), врач и натуралист, долгие годы проработавший в университетских клиниках, мало походил на Холмса-поэта, одного из страстных ревнителей литературной «изысканности», приходивших в ужас от всего «вульгарного» и «неприличного», что несло с собою правдивое изображение жизни. Он трезво оценивал свои творческие возможности, как-то заметив, что «не столько пишет стихи, сколько готовый материал, из которого потом создадут поэзию». Эта автохарактеристика точна по отношению к большинству книг Холмса, в особенности поздних, где властвуют штампы «чистого искусства» и лишь изредка мелькнет живой образ или нешаблонная строка. Лучшие произведения поэта созданы до Гражданской войны.
Джеймс Рассел Лоуэлл (1819–1891) в юности занимал гораздо более четкие демократические позиции, чем близкий ему с молодых лет Холмс. Свойственный романтикам интерес к духовным, этическим и художественным представлениям народных масс особенно отличал Лоуэлла. В первой серии «Записок Биглоу» (1848), написанных в форме писем сметливого, хотя и едва грамотного фермера своему высокопросвещенному соседу — священнику, он прибег к тонкой имитации фольклорных мотивов и особенностей просторечия, чтобы таким способом передать здравые суждения рядовых американцев о коррупции, социальной несправедливости и политическом авантюризме, определивших жизнь страны. Продолжение «Записок Биглоу» (1867), сохраняя стилистические особенности первой серии, в других отношениях заметно ей уступало — притупилась критическая острота, а с нею исчезло и неподдельное своеобразие произведений Лоуэлла. Тяготение к чрезмерно литературным образам, книжной лексике и условно понятой изысканности поэтического словаря приглушило в позднем творчестве Лоуэлла те новаторские тенденции, которые начинали пробиваться в его произведениях 40-х годов, включая и пародийную «Басню для критиков» (1848), созданную под воздействием байроновских «Английских бардов и шотландских обозревателей».
Уолт Уитмен (1819–1892) на протяжении всего своего творческого пути, охватывающего около сорока лет, создавал, в сущности, одну огромную книгу — «Листья травы». Изданная в 1855 году, она помимо обширного авторского предисловия включала лишь 12 поэм (правда, среди них и такие первостепенно важные, как «Песня о себе» и «Песня большой дороги»). Выходившая при жизни Уитмена в дополненных вариантах еще шесть раз, книга постепенно приобрела тот вид, в котором ее знает современный читатель, и ту масштабность, которая позволяет назвать «Листья травы» поэтическим эпосом Америки XIX века. Уитмен начинал как журналист, редактор и издатель, отстаивая интересы рядовых тружеников и не раз вступая в острые конфликты с выразителями буржуазных взглядов, — так, в 1847 году он был вынужден оставить пост редактора демократической нью-йоркской газеты «Дэйли игл». Публицистическое начало сохранилось во многих произведениях Уитмена-поэта, а вдохновлявшая его мечта о подлинной демократии с годам переросла в стройную систему общественных взглядов, которые объективно близки к социалистическим идеалам. Период высшего творческого подъема Уитмена совпал с годами Гражданской войны, когда поэт был санитаром в госпиталях Вашингтона. Сборник «Барабанный бой» (1865), затем включавшийся в расширенные издания «Листьев травы», доносит и жестокую правду о войне, и непоколебимую веру Уитмена в духовные силы народа. Оптимистический пафос стихов этой книги и суровая правдивость содержащихся в ней картин глубоко раскрыли сущность художественных устремлений Уитмена. В приложении к сборнику была напечатана элегия «Когда во дворе перед домом…», посвященная, как и стихотворение «О Капитан, мой Капитан!», памяти президента Линкольна, убитого 15 апреля 1865 года в театре наемником разбитых конфедератов актером Дж. Бутом. Оба эти произведения являются поэтическими вершинами Уитмена, его клятвой верности делу Демократии. Эту верность Уитмен сохранил до конца жизни. Усиливающееся отвращение к буржуазному стяжательству, сделавшемуся нормой бытия в Америке «позолоченного века», и горечь личных утрат не ослабили жизнелюбивых мотивов его позднего творчества, не разрушили высокой убежденности Уитмена в безмерных созидательных возможностях человека и человечества. Его наследие имело важнейшее значение для реалистической поэзии XX века и для передовых, демократических традиций художественной культуры США.
Эмили Дикинсон (1830–1886) не дождалась выхода своей первой книги, увидевшей свет в 1890 году. Бостонский литератор T.-У. Хигинсон, который подготовил это издание, был ее единственным прижизненным читателем. Более двадцати лет он получал из Амхерста, где Дикинсон почти безвыездно прожила до самой смерти, конверты со стихами, своей нетрадиционностью и смелостью мысли обычно пугавшими его настолько, что о печатании не могло быть и речи. Впрочем, и сама Дикинсон считала, что «публикация постыдна», — превращение литературы в коммерцию она почувствовала и в своем уединении. Поэзия была для нее душевной необходимостью и не могла стать ничем иным. После ее смерти были найдены рукописи более 1800 стихотворений, трудно поддающихся датировке; научное издание в трех томах появилось только в 1955 году. Биографы Дикинсон отмечают несколько событий, оставивших глубокий отпечаток в ее творчестве, и особенно — знакомство в 1854 году со священником Ч. Уодсвортом, к которому, как предполагается, обращена вся ее любовная лирика. Уодсворт вскоре уехал с семьей в один из новых западных штатов, и с этого времени началось «белое затворничество» Дикинсон, избегавшей каких бы то ни было встреч, в любое время года облаченной в белоснежное платье и целиком посвятившей себя, помимо домашних забот, стихам, тщательно скрываемым даже от близких. Философское и этическое содержание ее поэзии невозможно понять вне специфически пуританских духовных традиций, усвоенных Дикинсон с детства, и вне того не менее сильного воздействия, которое на нее оказали романтические истолкования природы и человека, прежде всего — идеи Эмерсона. Наряду с Уитменом Дикинсон явилась прямым предшественником поэтического поколения, заявившего о себе в 10-е годы XX века.
Жоакин Миллер (1841?—1913), привлек к себе внимание экзотичностью материала своих ранних стихотворений. Поэт не без гордости писал о том, что «родился в крытой повозке где-то на границе между Индианой и Огайо». Далеко не самостоятельное по характеру художественного мышления, полное отголосков, легко опознаваемых каждым читателем английской романтической поэзии, оно любопытно непосредственными зарисовками быта первых поселенцев на Дальнем Западе. Перекликающиеся с новеллами Брета Гарта, стихи Миллера пользовались при его жизни большой популярностью.
Сидни Ланир (1842–1881) воевал на стороне южан и откликнулся на их поражение романом «Тигровые лилии» (1867), изображавшим конфедератов рыцарями без страха и упрека. Стихи он писал еще до войны, платя щедрую дань Китсу и Теннисону. Творческую самостоятельность Ланир обрел в цикле «Дни стервятников» (1868), где показана истинная трагедия Юга, подвергшегося нашествию «саквояжников», как называли спекулянтов и мародеров, прибывших с обозами армии победителей. Напуганный разоблачительным пафосом собственных стихов, Ланир решился опубликовать лишь два из шести стихотворений этого цикла, остальные были напечатаны посмертно. Тяжелое ранение и развившийся туберкулез оборвали путь Ланира, когда он только вступал в лучшую пору своего творчества, изведав первый большой успех, принесенный стихотворением «Болота Глинна» — посвященным родной ему Джорджии.
