— А когда к, ылья йазвейнутся? Я летать хочу. Мама покатай меня еще йаз!
— Давай-ка, милая, порычим немного. Надо, надо, — строго произнесла она, видя недовольную гримасу дочери. — Или ты хочешь йакать до конца своей жизни? Учитель уже пришел.
Итак, есть почти час свободного времени. Надо утрамбовать в них подготовку к женитьбе сыновей и собственному дню рождения. Как бы все это не сорвалось из-за надвигающейся войны — люди уже полностью собрали флот. Со стороны И, не Кей-Лайн тоже все готово. Демоны и драконы от нетерпения землю роют, а у императорской семьи на носу свадьбы. Сыновья настаивают на тихой скромной церемонии, но родители решили показать характер. Сколько уже можно ляпать свадьбы за три часа? Надоело.
Мишель и Джес быстро выдохлись, перейдя к извинениям, и на кухню мимо занятых поцелуями супругов незаметно просочился Сантилли, чтобы сразу наткнуться на Леонардо, загружающего в холодильник мясо.
— Ты почему не у Чарти?
Человек неловко начал оправдываться:
— Милорд Юштари всех отпустил. У него отец вернулся.
Ашурт едва не выругался и протяжно присвистнул. Так, наша блудня соизволила появиться дома не иначе как на столетний юбилей сына. Интересно, в каком виде, если Юш отменил занятия?
— У нас проблема? — Ласайента закусила губу.
Нет, наша проблема точит зубы на орбите Земли, а здесь так, жвачка для ушей. Кстати, про жвачку.
— Ты документы на поступление подал? — демон, скрестив руки на груди, прислонился к столу и наклонил голову на бок, рассматривая топчущегося на месте Леонардо.
— Мне…. Я хочу сначала вернуть вам долг за лечение….
— И как ты собираешься его возвращать? — начал закипать ашурт. — Таская ящики? Жизни хватит? Если ты в этом году не поступишь — я тебя вышвырну к дьяволовой бабушке! — все-таки взорвался он. — Я зачем на тебя деньги тратил? Чтобы ты грузчиком работал?
Ласайента тихо испарилась в сторону моря вслед за Мишелем и Джес.
— Знакомые интонации, — пробормотал оборотень, останавливаясь у кромки прибоя. — Представляете, каким он будет к тысяче годам?
— Гремучая смесь Найири и Таамира, — поежилась Ласайента. — Врагу не пожелаешь.
— Вы бы, девчонки, ушками не хлопали и не пускали дело на самотек, а брали бы его в свои руки. Или нам… — маркиз чиркнул ребром ладони по своей шее. — Лаской его, лаской.
Чуть позже Сантилли завернул к Тоньесу. Да, от прежнего красавца-ашурта мало что осталось: похудел, почернел, обветрился, вылиняли рыжеватые волосы, густо засеребрилась благородная седина на висках. Когда наберет вес и восстановит прежний цвет кожи, от женщин отбоя не будет, но придется графа огорчить.
— И как прогулочка? — холодно осведомился Сантилли у бывшего родственника, знаком приказав ему оставаться в кресле.
— Все не можешь простить? — у того дернулся уголок рта.
Император ласково ему улыбнулся:
— Мы все не без греха, но чтобы так обходиться с женщиной, надо быть законченным подонком. Ты не согласен? — и без перехода спросил. — Что с Беарн будешь делать?
В отсутствие отца Юштари, вопреки его воле, освободил мать из башни и поселил в старом отдаленном замке, разрешив прогулки по окрестностям в сопровождении охраны, но запретив переписку и посещение соседей. Графиня, сначала обрадовавшись свободе, скоро заскучала и принялась за старое, то есть соблазнение всех, кого видела, но получив недвусмысленное предупреждение от начальника гарнизона, решила, что свежий деревенский воздух гораздо полезнее для здоровья, чем тюремный и занялась переделкой крепости и сменой мебели. Так как настроение у нее гуляло, где хотело и как хотело, то ремонт грозил затянуться на неопределенное время.
— Зачем она тебе? — насторожился Тоньес.
— Меня не волнуют твои чувства, Тони, — усмехнулся Сантилли. — Считай, что на ближайшие триста лет ты отбегался. Ты меня понял?
Тальшу, конечно, бабник тот еще, но далеко не дурак:
— Девочка, конечно, предпочтительнее.
— Предпочтительнее, мой дорогой, прекрасно воспитанный ребенок, а не очередной подкидыш. Предлагаю начать с будущей мамочки и себя. Желаю успехов. Впечатли нас, убогих.
Император небрежно кивнул подданному и вышел. Или тот берется за ум или браться ему будет не за что, потому что у Сантилли лопнуло терпение. Это граф понял тоже.
Ясно, что обсуждение праздников пришлось отложить на вечер, пристегнув к этому делу заглянувших на огонек трех неразлучных друзей: Марка, Алексей и Глеба. Первым на очереди стоял день рождения Ласти. Сто десять лет — это возраст. Друзья захватили две упаковки пива и развалились в шезлонгах у бассейна, но не успели они опустошить первую, как к ним ненавязчиво присоединилась виновница будущего торжества, только что уложившая дочь спать. Демонесса придирчиво выбрала последнюю бутылку и босой ногой затолкала пустую коробку под шезлонг.
— Тебе не стыдно? — укорил ее ашурт.
Ласайента многозначительно попинала звякнувшее опровержение и грациозно присела по соседству с Марком.
— Мой прапрадед назвал бы тебя ментом, — со смешком сказал Алексей, — они как раз всегда последнее брали.
— Это кто? — нахмурил брови Сантилли, но вспомнить ничего похожего не смог.
— Сказочный персонаж, — немедленно отозвался Глеб. — Вообще-то водились когда-то, но потом вымерли.
— Климат не подошел? — усмехнулся ашурт и умоляюще посмотрел на жену: «Дай посидеть одним», но Ласайента притворилась, что не видит жалобных взглядов мужа.
— Нет, — охотно пояснил Хляба, сохраняя серьезное лицо, — отстреляли.
— Жестокие люди, — вздохнул Сантилли, не оценивший шутки, и поболтал остатками пива в бутылке. — Самое смешное, что если бы не Розианна, то через два дня мы бы справляли твое второе совершеннолетие.
— Самое смешное, — передразнила его Ласайента, — что и это может накрыться так же, как и первое.
— Не придумывай, — Сах потянулся и положил ногу на ногу. — Шикарный был праздник, жаль не все смогли прийти.
— Спасибо, что напомнил, — ашурт поискал, чем запустить в друга, но под рукой ничего не оказалось кроме пива, которого и так всегда не хватало.
Демонесса хмыкнула и словно невзначай полюбопытствовала:
— А какие сюрпризы будут?
— Я еще не настолько набрался, что начать разбалтывать государственные тайны, — муж отсалютовал жене бутылкой. — Ты, главное, реагируй адекватно и все будет путем.
— Шла бы ты, родная, спать, — посоветовал ей Глеб. — У нас чисто мужской разговор.
Ласайента, мило улыбнувшись, сменила пол.
— Не катит, — усмехнулся Сантилли. — Ае, проваливай, дай нам посекретничать.
