ее веснушчатом лице. Она добавила:
— Я уж сказала Джонни, что его ждет, если он мне надоест хуже черта. В супружеской жизни — штука незаменимая!
Она засмеялась, положила молоток для колки сахара на место и повернулась к двери.
— Я ведь зачем-то сюда шла. — Она застыла в раздумье. — Не могу вспомнить… Вот голова садовая! Ладно, пойду посмотрю на пудинг, может, надо долить воды в кастрюлю.
Но Пуаро остановил ее вопросом:
— Вы эту штуку привезли с собой из Индии?
— Нет-нет, — возразила Морин. — Я ее купила под Рождество, на «П и П».
— «П и П»? — озадаченно переспросил Пуаро.
— «Приноси и покупай», — охотно разъяснила Морин. — В доме приходского священника. Приносишь вещи, которые тебе не нужны, ну и что-то покупаешь. Если найдешь что-то не совсем жуткое. На самом деле ничего для тебя нужного там нет. Я купила это да еще кофейник. У кофейника мне носик понравился, а у молотка — птичка, просто загляденье.
Она показала на небольшой кофейник из чеканной меди. Искривленный носик-хоботок… где-то он такой уже видел?
— По-моему, они из Багдада, — припомнила Морин. — Если не путаю, Уэтерби сказали именно так. А может, из Персии.
— Так они вам достались от Уэтерби?
— Да. У них жуть сколько всякого барахла. Все, побежала. Пудинг надо проверить.
Она вышла. Хлопнула дверь. Пуаро еще раз взял сахароколку и подошел с ней к окну.
На режущей кромке виднелись — едва заметные, выцветшие, но все-таки виднелись — пятнышки.
Пуаро удовлетворенно кивнул.
Секунду поколебавшись, он забрал молоток и унес к себе в комнату. Там аккуратно упаковал его в коробку, завернул в бумагу, перевязал и со свертком под мышкой спустился вниз и вышел из дому.
Можно не волноваться — исчезновения сахароколки никто не заметит. Про этот дом не скажешь, что все в нем разложено по полочкам.
3
В Лэбернемсе своим чередом — со скрипом — шла совместная работа.
— Дорогая, но что это за прихоть — делать из него вегетарианца? Получится какой-то тип со странностями. И уж никак не романтический герой, — излагал свою точку зрения Робин.
— А что я могу поделать, — упрямилась миссис Оливер. — Он всю жизнь был вегетарианцем. Он возит с собой специальную машинку, чтобы протирать сырую морковь и репу.
— Но, Ариадна, драгоценная вы моя, почему?
— Откуда я знаю? — раздраженно огрызнулась миссис Оливер. — Откуда я знаю, почему я произвела на свет божий такого мерзкого типа? Наверное, у меня ум зашел за разум. Почему вообще он финн? Я ни черта не знаю о Финляндии. Почему вегетарианец? Почему у него такие идиотские манеры? Уж так вышло — вот и все объяснение. Испробуешь что-то — а людям понравится, ты, окрыленная, дуешь дальше. И не успеешь оглянуться, как ты уже повязана по рукам и ногам — и, будь любезна, всю жизнь терпи возле себя какого-нибудь кошмарного Свена Хьерсона. А люди пишут письма — ах-ах, вы, наверное, от него без ума. Я от него без ума? Да попадись мне этот сухопарый и долговязый финн-вегетарианец под руку в жизни — быть убийству, да такому, какого в моих книгах еще не было.
Робин Апуорд посмотрел на нее взглядом, полным уважения.
— Знаете, Ариадна, а мысль, право, недурна. Подлинный Свен Хьерсон — и счеты с ним сводите вы. Такая книга запросто может стать вашей лебединой песнью — но опубликовать ее надо после вашей смерти.
— Э, нет! — взбунтовалась миссис Оливер. — А деньги? Все деньги, что мне причитаются за мои убийства, я хочу получить сейчас.
— Да. Разумеется. Тут я с вами согласен, как никогда.
С обеспокоенным видом драматург принялся ходить взад-вперед.
— И еще с этой Ингрид незадача, — сказал он. — Сцену в подвале мы сделали — пальчики оближешь, но как после нее сохранить напряжение в следующей сцене — ума не приложу.
Миссис Оливер промолчала. Что касается сцен, пусть голова болит у Робина Апуорда.
Робин метнул на нее взгляд, в котором читалось недовольство.
В то утро, охваченная новым настроением (такое с ней случалось часто), миссис Оливер внезапно разочаровалась в своей прическе — распущенные волосы надоели. Обмакнув щетку в воду, она прилепила седые завитки ближе к черепу. Высокий лоб, массивные очки, суровый взор — она все больше напоминала Робину его школьную учительницу, перед которой он трепетал все отроческие годы. Он чувствовал, что ему все труднее обращаться к ней «дорогая», его передергивало даже от «Ариадны».
Тоном капризного ребенка он произнес:
— Знаете, что-то я сегодня не в форме. Может, вчерашний ужин сказывается. Так что давайте оставим наши описания и подумаем об актерах. Если бы удалось заполучить Дэниса Кэллори, о лучшем нечего и мечтать, но он сейчас занят на съемках. А Джин Беллиус подошла бы нам на Ингрид — и она хочет сыграть эту роль, это уже хорошо. И совершенно гениальная идея — пригласить Сесила на роль Эрика. Поедем вечером на «Отщепенца»? Поглядите на Сесила и скажете мне, что вы о нем думаете.
Миссис Оливер ухватилась за это предложение, и Робин пошел звонить.
— Порядок, — доложил он, вернувшись. — Билеты будут.
4
Утро выдалось многообещающим, но посулы так и остались посулами. Неизвестно откуда набежали тучи, день притих — вот-вот грянет дождь. Пробираясь через густой кустарник к входной двери Хантерс-Клоуз, Пуаро подумал: не хотел бы он жить в этой долине-впадине у подножия холма. Сам дом был сокрыт за деревьями, ветвистый плющ пленил все садовые дорожки. Тут бы пройтись с топором.
С топором? Или с сахароколкой?
Он нажал на звонок, не дождался ответа — позвонил еще раз.
Дверь открыла Дейдри Хендерсон. Она явно удивилась.
— О-о, — сказала она, — это вы.
— Можно зайти? Я хочу поговорить с вами.
— Я… да, что же, заходите.
Она провела его в небольшую полутемную гостиную, где он однажды сидел в ожидании. На каминной полке он тотчас опознал старшего брата небольшого кофейника, какой стоял у Морин. Его огромный искривленный хобот-клюв в этой маленькой на западный манер комнатке словно был главным, намекал на некую восточную свирепость.
— К сожалению, — извиняющимся тоном сказала Дейдри, — у нас сегодня неприятности на домашнем фронте. Наша служанка, немецкая девушка, от нас уходит. Прожила тут всего месяц. Похоже, она согласилась у нас работать, потому что хотела сюда переехать — у нее в Англии жених. А теперь у них все решилось, и сегодня она от нас съезжает.
Пуаро прищелкнул языком.
— Довольно бесцеремонно с ее стороны.
— Вы тоже так считаете, да? Отчим говорит, она просто не имеет права. Может, и не имеет, но что
