тут поделаешь — она выходит замуж, а дальше ей хоть трава не расти. Мы бы вообще ничего не знали — это я случайно увидела, что она собирает свои вещи. А то просто ушла бы из дому, никому не сказав и слова.
— Увы, в наше время бесцеремонность — вещь нередкая.
— Да, — уныло согласилась Дейдри. — Наверное.
Тыльной стороной ладони она потерла лоб.
— Я устала, — призналась она. — Очень устала.
— Понимаю, — учтиво произнес Пуаро. — Немудрено.
— Вы что-то хотели, месье Пуаро?
— Я хотел спросить у вас про сахарный молоток.
— Сахарный молоток? — Она непонимающе посмотрела на него.
— Такая медная штуковина, с птичкой, инкрустированная голубыми, красными и зелеными камешками, — со всей тщательностью описал Пуаро.
— А-а, да, знаю.
Но никакого интереса или оживления в ее голосе не послышалось.
— Верно ли, что раньше он был здесь?
— Да. Мама купила его на базаре в Багдаде. Мы его вместе с другой утварью отнесли в дом священника на распродажу.
— «Приноси и покупай»?
— Да. Такие распродажи у нас бывают часто. Доход идет церкви. Отдавать деньги просто так желающих все меньше, а избавиться от ненужного старья вроде и не жалко. А кто-то его покупает.
— Значит, до Рождества этот молоток был здесь, в этом доме, а потом вы отдали его для торгов «Приноси и покупай». Верно я говорю?
Дейдри нахмурилась.
— Отдали, только не под Рождество. До этого были другие торги. В честь праздника урожая.
— Праздник урожая? Это когда же? В октябре? В сентябре?
— В конце сентября.
В комнатке воцарилась тишина. Пуаро смотрел на девушку, она смотрела на него. Не лицо, а море в штиль — никаких всплесков, никакой ряби, никакого волнения. Кроется там что-то или нет, за этой стеной вялости и апатии? Может, и нет. Может, она и вправду просто устала…
Он спросил спокойно, но настойчиво:
— Вы уверены, что это были торги в честь праздника урожая? А не под Рождество?
— Уверена.
Глаза ее не мигая смотрели на него. Эркюль Пуаро ждал. Ну, дальше, дальше… Но того, чего он ждал, не последовало. Тогда, взяв официальную ноту, он произнес:
— Не смею вас больше задерживать, мадемуазель.
Она проводила его до двери.
И вот он уже снова шел вниз по дороге.
Итак, два взаимоисключающих заявления. Одно с другим — ну просто никак.
Кто же говорит правду? Морин Саммерхейз или Дейдри Хендерсон?
Если сахароколка — орудие убийства, то вопрос этот принципиальный. Праздник урожая отмечают в конце сентября. Рождество — известно когда. А в промежутке, двадцать второго ноября, убили миссис Макгинти. И кому же в это время принадлежала сахароколка?
Он отправился на почту. Миссис Толк, всегда готовая помочь, и на этот раз оказалась на высоте. Да, она была на обоих торгах. И на всех предыдущих. Там можно наткнуться на какую-нибудь симпатичную вещицу. Она, кстати, помогала все раскладывать для продажи. Правда, почти ничего не присылали заранее — люди приносили с собой, что хотели отдать, а заодно приценивались к тому, что принесли другие.
Медный молоток, похожий на топорик, с цветными камешками и птичкой? Нет, такого она не припомнит. Вещей, надо сказать, натащили множество, была настоящая неразбериха, и многое выхватывали в ту же секунду. Впрочем, погодите, что-то такое и вправду было… да, и поставили за пять шиллингов с кофейником в придачу, кофейник-то был с дыркой, так что не попользуешься, только как украшение. А вот когда было дело — этого она не помнит. Может, под Рождество, а может, и раньше. Как-то не отложилось в памяти…
Она приняла к отправке сверток, принесенный Пуаро. Отправить заказной почтой? Да. Она записала адрес, и Пуаро заметил, беря квитанцию, что в ее черных живых глазах мелькнула искорка интереса.
Пуаро, размышляя на ходу, неторопливо зашагал в гору.
Скорее всего, ошибается Морин Саммерхейз — мозги у нее слегка набекрень, никогда ничего не помнит, суматошная и смешливая. Ей что урожай, что Рождество — один черт.
Дейдри Хендерсон — медлительная, неловкая — должна ориентироваться в пространстве и времени куда точнее.
Все так. Но занозой торчал в мозгу один вопрос. Незаданный.
Он из нее что-то пытался вытянуть, она даже не поинтересовалась: зачем вам это надо знать? Ведь естественный вопрос, он же просто напрашивался?
Но Дейдри Хендерсон его не задала.
Глава 15
1
— Вам кто-то звонил! — крикнула Морин из кухни, едва Пуаро вошел в дом.
— Звонил? Кто же?
Действительно, кто?
— Не знаю. Я черкнула номер на продовольственной книжке.
— Спасибо, мадам.
Он открыл дверь в гостиную и подошел к столу, среди бумаг отыскал продовольственную книжку — прямо возле телефона. На ней было написано: «Килчестер 350».
Подняв трубку, он набрал номер.
Женский голос мгновенно ответил:
— «Бритер и Скаттл».
Тугодумом Пуаро не был никогда.
— Можно попросить мисс Мод Уильямс?
После небольшой паузы женский контральто произнес:
— Мисс Уильямс слушает.
— Говорит Эркюль Пуаро. Вы мне звонили?
— Да… да, звонила. Насчет собственности, о которой мы с вами вели речь в прошлый раз.
— Собственности? — Секунду Пуаро соображал. Потом понял: Мод просто неудобно говорить. Кто-то стоит или сидит рядом, а раньше, когда звонила ему, она была в кабинете одна.
— Если я правильно понимаю, вы звонили насчет Джеймса Бентли и убийства миссис Макгинти.
— Правильно. Мы можем что-то для вас сделать?
— Вы хотите помочь. Вам сейчас неудобно говорить?
— Совершенно верно.
— Ясно. Слушайте внимательно. Вы действительно хотите помочь Джеймсу Бентли?
— Да.
— Не пойдете ли вы в услужение к людям? Возможно, семейный климат в этом доме не самый благоприятный…
— Пойду.
— Вы можете освободиться от работы? Чтобы приехать, скажем, завтра?
— О да, месье Пуаро. Думаю, мы сможем это уладить.
— Вы поняли, что я вам предлагаю? Вы будете жить в семье, домработницей. Готовить умеете?
В голосе послышалось легкое удивление:
— Еще как.
— О боже, да вы просто находка! Значит, так, я сейчас же выезжаю в Килчестер. Встретимся в том же кафе, где мы беседовали в ваш обеденный перерыв.
— Да, конечно.
Пуаро повесил трубку.
Что же, достойная восхищения молодая особа. Сообразительная, толковая, самостоятельная… и даже неплохая повариха…
Не без труда он откопал местную телефонную книжечку — на ней покоился трактат о разведении свиней — и посмотрел номер телефона Уэтерби.
Трубку сняла миссис Уэтерби.
— Алло. Алло. Это месье Пуаро… Вы, наверное, помните меня, мадам?..
— Боюсь, что…
— Месье Эркюль Пуаро.
— Ах да, разумеется… Простите. У нас тут неприятности на домашнем фронте…
— Именно поэтому я вам звоню. Узнав о ваших трудностях, я изрядно огорчился.
— Надо же быть такой неблагодарной. Эти иностранцы.
