Она яростно обернулась, глаза дико сверкнули. Волосы были слежавшимся, давно немытым клубком.
– Я так рада наконец-то избавиться от тебя, гаденыш! Вперед! Поезжай в долбанный Чарльстон и разрушь идеальный новый брак своего отца.
Что-то внутри меня надломилось. Недолго думая, я бросился к окну.
– Перестань обвинять меня в своем дерьме! Ты удивляешься, почему твоя жизнь пошла ко дну? Это не я облажался с головой, это ты! Ты хочешь, чтобы кто-то любил тебя? Тогда перестань любить эту гребаную бутылку! Ты хочешь иметь хороший брак? Прекрати использовать деньги своего мужа, чтобы напиться! Помоги мне, ты, никчемная мать!
Бледные губы мамы слегка задрожали, и даже в ее налитых кровью глазах я увидел боль. Возможно, я не был идеальным, и, хотя мне было очень плохо, я почувствовал себя еще более ужасно. Но это чувство вины было недолгим.
– Ах ты сукин сын! – закричала она в ответ, швырнув пару кроссовок мне в лицо.
Я вовремя увернулся от резиновых подошв и прикусил язык. Нет смысла напоминать ей, что технически, она будет сукой в этой ситуации.
– Развлекайся, заботясь о себе.
– Даже не смей больше заходить в этот дом! Держись от меня подальше! – из ее горла вырвалось рыдание, когда она повернулась, чтобы уничтожить больше моих вещей.
Чувствуя эмоциональное истощение, я, наконец, потерял всю свою волю, чтобы сопротивляться. Дважды сглотнув, я отошел на несколько шагов от окна и спросил:
– Когда папа приедет?
Вместо ответа она вылезла из шкафа и направилась к двери моей спальни. Обернувшись на пороге, она подняла подбородок.
– Прощай, Джесси.
Я засмеялся, не зная, что еще делать.
– Прощай.
Холодный ветерок пробежал по тонкой хлопчатобумажной рубашке. Пытаясь уснуть, я вздрогнул и еще плотнее свернулся калачиком, зарываясь в колючую мертвую траву нашей лужайки. Кучи одежды валялись во дворе. И, хотя искушение накинуть что-нибудь было сильно, гордость остановила меня. Я не хотел ничего из этого. Если мать захотела вышвырнуть меня, я не хотел ничего из того, к чему она прикасалась.
Должно быть, я наконец задремал, потому что не слышал, как он подошел ко мне. На самом деле, я даже не проснулся, пока не почувствовал, как носок его ботинка слегка толкнул меня по голени.
– Джесси? Какого черта ты здесь делаешь?
Как будто сам Аид14 появился передо мной. Я застыл, размышляя, притвориться ли, что сплю, или вскочить на ноги и убежать.
– Джесси? – с любопытством повторил он.
Решив, что, вероятно, лучше сразу мужественно примириться с суровой реальностью, я открыл глаза и заставил себя сесть.
– Ты быстро добрался сюда.
– Я примчался, как только твоя мать позвонила мне. Должен сказать, я очень разочарован в тебе.
Спросонья расплывчатое зрение прояснилось, и я увидел мужчину, который выглядел немного старше, чем в прошлый раз. Морщины теперь окружали его губы и уголки глаз. Только... эти новые линии его лица были не от старости – они были от счастья. Линии смеха, линии улыбки... папа был счастлив. Я не знал, злиться, чувствовать себя преданным или даже ревновать.
– Удивлен, что тебе не все равно, – пробормотал я, испытывая искушение лечь и согреться. – Наверное, все бывает в первый раз.
Папа глубоко вздохнул и наклонился вперед, схватив меня за руку.
– Давай тебя согреем. Ты замерз.
Ему не пришлось просить дважды. Вместо того, чтобы сопротивляться, я позволил отвести себя к машине – новенькому внедорожнику, который выглядел неуместно на нашей потрепанной улице.
– Далеко от старого грузовика, да? – я фыркнул.
– Джесси, не начинай, – предупредил папа. – Я зарабатываю много денег, при этом моя зарплата уходит и на финансирование наркомании.
– Ты мог бы это остановить, – напомнил я ему.
Я запрыгнул на переднее сиденье и, хотя изо всех сил старался не выглядеть слишком благодарным, ничего не мог с собой поделать. Я вздохнул с облегчением, когда воздух обогревателя согрел мое лицо. Чувствительность снова вернулось к коже, когда тело оттаяло медленно и болезненно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Как и ты, – отрезал папа.
– Я ребенок, помнишь? Ты должен был хоть раз вести себя как взрослый, а не убегать.
Глаза отца были закрыты, а грудь вздымалась вверх и вниз. Ноздри слегка раздувались, создавая свистящий звук, когда воздух входил и выходил из них.
Я вздохнул.
– Чувствуешь себя виноватым?
Приоткрыв веки, он повернулся ко мне и нахмурился.
– Если ты помнишь, я посылал тебе деньги. Полагаю, ты никогда ими не пользовался?
Я покачал головой и ухмыльнулся.
– Что мне делать с такими деньгами?
Определенно не реагируя на мой сарказм, папа огрызнулся:
– Они в доме?
Я кивнул.
– Все там. Под моим матрасом.
Его плечи опустились со стоном.
– Оставайся в машине. Я пойду внутрь и заберу их, пока твоя мать не нашла. Мы же не хотим, чтобы в мини-маркете на углу выкупили всю выпивку?
– Как хочешь.
Он бросил на меня взгляд и неохотно пошел в дом. Понимая, что не хочу смотреть на крушение поезда, я отвернулся и вытащил телефон из кармана. Я был не лучше своего отца – убежал от Рокки, когда дерьмо попало в вентилятор. Нет, не позволю этому так закончиться. Мне нужно, чтобы она знала, что я сдержу свое обещание.
Я: «Я вернусь за тобой».
Я быстро нажал «отправить» и затаил дыхание, ожидая ответа. К сожалению, я не дождался ничего, кроме тишины.
Они, вероятно, забрали ее телефон... или, может быть, они спорят... или... неважно, сколько оправданий я мог придумать в своей голове. В глубине души я знал, что это действительно начало конца.
– Убирайся из моего дома, ублюдок! – пронзительный мамин голос прорезал тихую ночь, на мгновение отвлекая меня.
Как боевой клич Банши15, ее голос прокатился по улице, срикошетив от домов. Черт, я был удивлен, что копов еще не вызвали.
Папа сердито шел по направлению к машине, сухая трава хрустела под его тяжелыми подошвами. Запрыгнув на свое место, он сунул мне пачку банкнот.
– Я был бы признателен, если бы ты понимал ценность денег.
– Я понимаю, – ответил я равнодушно. – Только не твоих.
Он бросил на меня раздраженный взгляд и махнул рукой в сторону двора.
– Хватай свои вещи и поехали.
Я покачал головой и нахмурился.
– Оставь их. Я не хочу ничего из этого.
Папа открыл рот, словно хотел что-то ответить, но, подумав, пристегнул ремень безопасности.
– Ладно, как хочешь.
Когда автомобиль начал ускоряться, я вспомнил, что до сих пор не получил ответного сообщения. Чувствуя себя безумцем, я спросил:
– Мы можем остановиться у дома Рокки?
– Рокки? Ракель Росси? – он почесал голову и нахмурился.
– Да.
Он вздохнул и покачал головой.
– Я не думаю, что это хорошая идея.
– И почему это? – спросил с напором я.
Вместо ответа он включил радиоприемник и повернул в противоположном направлении. Хотя мне хотелось пинаться, кричать и протестовать, я знал, что ничего не смогу сделать, кроме как попрощаться с Бэтл-Фоллс и Рокки.
Глава 10
Если я думал, что поездка в Чарльстон была неловкой, я еще ничего не видел. Следующие несколько месяцев были не чем иным, как пыткой. Забавно, что отец даже не был слишком ужасен для меня. На самом деле, было приятно видеть эту новую и улучшенную модель моего отца. Исчезли его отчужденность и вечная депрессия. Остался улыбающийся, счастливый и внимательный человек. Конечно, его обожание могло немного раздражать...
– Знаешь, ты пробыл здесь три месяца и почти ни к чему не притронулся из того, что я для тебя готовил. – Папа поставил тарелку, полную... ну, я не знаю, чем она была полна. Это выглядело, как блюдо со страниц какого-то журнала для гурманов. У него даже была кинза и фигурно вырезанный кусок моркови сбоку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я навалился на кухонный стол и пожал плечами.
– Я не хочу есть.
Бз-з-з.
