нечто тяжелое и объемное с глухим стуком упало на мягкую поверхность. Метрах в ста. За деревьями. На территории части.
Полковник обернулся в сторону шоссе. Никого. Набрав в грудь побольше воздуха, не заботясь о том, что он может встретиться с чем-то опасным, а у него нет в карманах оружия, Ковалев широкими шагами, тихо и осторожно, прислушиваясь, стал пробираться к сетке-ограждению, не сводя глаз с того места, откуда, как ему показалось, он услышал звук падения. Нового шума не повторилось. Он преодолел уже полпути, не увидел никакого, даже малого, движения, как внезапно услышал тихий, сиплый и усталый свист, доносящийся с территории полигона. Это оказалось не сравнимо ни с чем — разве что со звуками из фильмов ужасов, которые издают монстры. Но какие монстры на военном полигоне?
Полковник, сглотнув, всё же двинулся далее, пригибаясь за стволами. Что же там происходит? Что за животное? Ведь это явно не человек так хрипит! И всё же, может быть?..
На месте предполагаемого падения лежал неясных очертаний объект. В слабом лунном свете фонаря виднелись матово-грязные пластины, покрывающие тело. Крупный и бесформенный холм дрожал и шевелился, выдавливая из себя свист.
Ковалев остолбенел и спрятался за ближайшим деревом, до боли в глазах всматривался в темную шевелившуюся фигуру, силясь различить и угадать в ней очертания любого знакомого ему животного, существующего на планете, но с каждым мгновением в страхе убеждался, что, похоже, подобного живого существа ему не доводилось знать и даже слышать.
В этом существе — это «оно» было живым! — было что-то совершенно неземное: издаваемые звуки, цвет кожи или чешуи… Оно было страшно даже не своей уродливостью, а уже самим своим существованием. Что это? Откуда? Не мерещится ли? Это результат секретного эксперимента над животным или, того хуже, человеком? Или это настоящий инопланетянин? Или это всё ему, Ковалеву, чудится? Да нет, не может быть: он не спит, он здесь — чувствует холодный порывистый ветер, а щеку через отросшую седую щетину царапает жесткая и сухая еловая кора.
Полковник не двигался и замер, будто в засаде, впиваясь взором в шевелившееся и стонущее существо. Он не знал, даже не думал, что собирался делать, куда ехать и кому, а главное — что́ сказать об увиденном. Он просто наблюдал за животным.
Кажущаяся бесформенной туша вдруг повернулась и откинула в сторону лапу. Ковалев ахнул. Жилистая лапища по виду, костному строению и сочленению напоминала львиную, а кисть с утолщенными когтями будто принадлежала огромной крысе. Задние лапы тварь подобрала под себя. Толстый, будто у гигантской змеи, хвост, покрытый крупными остеодермами, слабо дергался на припорошенном снегу. Над существом поднимался едва заметный нечастый парок: тварь коротко и редко дышала.
Из-за бункера выбежали двое солдат в щитках и шлемах, автоматами наперевес и каким-то приспособлением типа пульта в руках. Оба приблизились к твари и, остановившись от нее на безопасном расстоянии, одновременно нажали на кнопки устройства. Существо изогнулось, будто его на несколько секунд прошило током, не издав ни звука. Ковалев присел на корточки. Один солдат подошел к животному и потыкал его вытянутым в руке автоматом, второй достал из-за спины свернутый канат и, в секунду разложив его, подал один конец товарищу. Оба действовали быстро и слаженно, будто делали так неоднократно, будто знали, что им есть чего опасаться. Будто хотели, чтобы никто из случайно оказавшихся здесь, у полигона, посторонних не увидел чудовище и не стал задаваться лишними вопросами. Меньше чем за минуту военные обвязали лапы существа и вдвоем поволокли его по земле туда, откуда появились. Тут же вся территория части погрузилась во мрак: фонари и освещение отключили как по сигналу.
Прошла минута. Вторая. Ковалев стоял, прислонившись к дереву, смотрел туда, где недавно лежал неизвестный зверь, и пытался понять и поверить в то, что видел собственными глазами. Пытался объяснить самому себе, что́ он видел. Но мысли будто покинули разум. Дар речи словно потерялся. Он понял, что сейчас точно не сможет отчитаться даже перед самим собой, какого черта на полигоне происходит всё это, и «всё» — это что́? Кто из военных гарнизона знает о том, что́ обитает на территории части? Кому следует (и надо ли вообще, рискуя своей должностью) рассказать об увиденном? Законно ли нахождение здесь этой твари и то, что с ней делают? А если нет?
Внезапно тьму за оградой разрезал луч ручного фонарика. Полковник переместился за другое дерево, подальше и шире стволом. Секунды спустя на месте падения существа оказался человек — его силуэт Ковалев различил привыкшими к темноте глазами, но увидеть лица не мог. Человек светил фонариком под ногами и вокруг себя, словно выискивая какие-то следы. Вдруг фонарик выпал из рук в снег. Человек поднял его и принялся отряхивать. И когда он смахивал ладонью снег с линзы, свет на пару мгновений осветил лицо. Ковалев ахнул. Этим человеком оказался Андрей Багров. Как же так? Андрей участвует в экспериментах над этим существом? Так вот какая у него новая служба…
Появлявшиеся было мысли уже начали путаться. Полигон. Часть. Страшная тварь. Андрей. Опыты? Изучение? Полковник не знал, что и думать. Не знал, надо ли говорить об этом Сергею. Что его товарищ знает о новой должности сына? Что сам сын ему сказал? Насколько оба честны друг перед другом? И знал ли сам Андрей доподлинно, над чем и где он будет работать? И если знал, почему согласился, почему не отказался? Ох, как всё страшно, непросто и страшно непросто…
— Ковалев, ты совсем… того! — Михайлов не покрутил у виска пальцем, но выражение его лица говорило, что он это уже делал в своих мыслях.
— Так Валентин Георгич!.. — просительно и возмущенно начал Ковалев, наклоняясь над столом и даже привстав со стула, но Михайлов остановил его рукой, указав обратно на место:
— Я. Ничего. Не хочу. Слышать. Ты не можешь ничего предъявить! У тебя нет доказательств. Нет фото, видео! Лишь твое зрительное свидетельство. А его медицинская экспертиза может исковеркать как вздумается, вплоть до того, что у тебя найдут шизофрению и глюки! — жестко сказал Михайлов, постучав пальцем о столешницу.
— Какая еще экспертиза? — искренне удивился Ковалев.
— А ты не понимаешь? Если мы раструбим о том, что ты видел, непременно начнется следствие о законности и незаконности того, что происходит — и происходит ли вообще — на территории части. Нет, это страшные и большие риски! Арсений, это — не наше дело. Над полигоном другая голова, мы же исполняем свое, так что не
