ввязывайся. Если дадут указку проверить часть, приедем, и только тогда, но сами инициировать ничего не будем! Я был бы готов поверить, но…
— Но ты не веришь, — сухо произнес Ковалев.
— Я просто не хочу, потому что это… представляешь, что будет, что начнется? До Москвы дойдет. А если этим всем и сама Москва занимается, то понимаешь, что нас всех прикроют, всех повыгоняют с мест, мы лишимся должностей!
— Конечно, поэтому лучше сидеть и заботиться о собственной заднице и не думать, что когда-нибудь это чудовище вырвется за пределы территории и нападет на мирных граждан или искромсает тех, на полигоне…
— Так, что-то ты много себе позволяешь, Ковалев! — прогремел Михайлов, резко поднимаясь. — Я приказываю: закрыть тему и не поднимать ее, ни с кем, не общаться, не сметь думать! Ты понял меня? Иди.
— Ухожу, — буркнул Ковалев и, не поднимая глаз, вышел из кабинета.
Не заручиться поддержкой друга и начальства и действовать одному — непросто и сложно, рискованно. Но и рискованно приплетать сюда генералов, а так, если «частное следствие» провалится, можно беззастенчиво заверять, что действовал ты без санкции руководства, потому что оно вообще ничего не знало и понятия не имело. Тебя за это, конечно, уволить могут, но хотя бы тебя одного, а не сослуживцев и вышестоящих. Но им в некоторой степени тоже несдобровать, а это будет мелочь по сравнению с тем, что ждет тебя.
Так рассуждал Ковалев, на следующий день решившись всеми силами, способами и средствами раздобыть информацию об увиденном на территории полигона чудище. Связываться с Сергеем и говорить о том, где он видел его сына, полковник не стал: решил, не стоит. Встречаться с Андреем пока рано: полковник сам сейчас не знает, как и о чем вести разговор, верно выстроить его. Сперва нужно овладеть хотя бы первичными, пусть малыми, данными, чтобы понять, верны твои мысли или совершенно нет. А способов их сбора было несколько и все из разных источников, что хорошо: военные архивы и активная база данных ведомства; интернет-статьи и репортажи официальных информационных изданий о странном существе, что, может быть, видели за пределами леса вдоль Костромского шоссе; наблюдения возможных очевидцев — обычных граждан, которыми они поделились на просторах сети; в конце концов, стоило бы попробовать личные встречи с жителями села: вдруг кто-то из выборочного опроса и наблюдал присутствие страшилища близ домов (что исключать полковник всё равно не хотел). Ведь вдруг это чудовище, откуда оно ни появилось, изначально разгуливало у дорог и городов, причиняя всеразличный вред, уже позже его отследили, схватили и до сих пор удерживают на полигоне, не зная, что с ним делать, кроме как подвергать опытам и исследованиям?
Действовать приходилось в одиночку и так, чтобы не попасться под подозрение начальства. Поэтому Ковалев уже на следующий день будто бы забыл о разговоре с Михайловым и что в комендатуре, что в военном училище, что в кругу семьи вел себя как всегда, никому не давая повода заподозрить себя в том, что в его голове происходит построение плана о раскрытии правды полигона, где один из пунктов был чуть ли не проникновение на его территорию. Один раз он всё же прокололся и страшился, что Михайлов узнает о его попытке попасть в часть, после чего предпримет в его, Ковалева, отношении невесть что: смелая и почти отчаянная попытка сорвалась, едва начавшись — пытаясь получить специальный пропуск на территорию части, полковник был развернут с мотивировкой отсутствия метки руководства иуказания весомых, документально подтвержденных причин посещения. Об этом никто никуда не доложил, как позже стало понятно, поскольку дни шли, а Ковалев еще сидел на своей должности и к нему не подходили с приглашением секретно и серьезно пошептаться насчет того, что «мы кое-что о тебе узнали».
«Старый дуралей, ну вот что тебе неймется!», — думал про себя полковник. Ведь столько лет тихо и мирно прожил-прослужил, отношения с начальниками и коллегами складывались прекрасно, друзья хорошие, семья чудесная, хобби и увлечения занимают свободные минуты — а вот раз и на тебе: видишь инопланетянина какого-то и пытаешься выяснить, откуда он на Земле и что с ним делают на полигоне недалеко от Ярославля! Все мысли заняты этим существом, хочется понять, что оно такое есть, аж до дрожи, до лихорадки! Последние дни превратились в опасную игру с самим собой и окружающими: действовать, искать и работать так, чтобы самому не сойти с ума и чтобы никто ни о чем не догадался.
Роковой для полковника день настал в начале апреля. Он осознал, что никогда не сможет смириться с не отпускающим его, гипнотическим образом устрашающей твари до тех пор, пока не будет твердо знать, что это и откуда взялось. Он твердо решил, что настало время идти на жертвы: прямой путь узнать о существе больше, но при этом лишиться звания и стать преступником, — это самому несанкционированно оказаться в части для обнаружения доказательств присутствия существа.
В тот вечер темнота подкралась быстро, почти незаметно. Полковник пережидал время недалеко от того места, где днями ранее из-за деревьев наблюдал зверя. Супруге он сказал, что его ждет срочная и незамедлительная встреча в Костроме, поэтому надо отправиться прямо сейчас, да, ну и что, что в вечер, такая служба. Под ногами — глубокие грязные проталины, легкие ледяные корки на травинках, а над головой — будто скрестившиеся в поддержке, как руки борцов за правду, лапники и сучья.
На полигоне тишина. Никакого движения. Ни звука. Освещение отсутствует.
Подождав до полуночи, полковник выступил между деревьями, рискнув ненамного приблизиться к ограждениям. Территория полигона огромна, обойти ее потребуется время, но Ковалев надеялся заприметить удобное место с широким обзором на бункеры, чтобы примечать подозрительное и планировать, каким именно образом быстрее оказаться за забором: подкоп? высокое дерево рядом?
Минуты мучительно тянулись. Слух напряжен и реагирует даже на упавший с малой высоты стаявший, размягченный снежок с низкорослого куста. От страха знобит. Нужно держать себя в руках. Полковник в очередной раз приложил руку к карману верхней одежды, нащупывая в ней цифровую камеру.
Тишина резала уши сильнее артобстрела. Не может же так случиться, что сегодня, когда он, Ковалев, пришел на разведку, объявили «ночь тишины»: чудовище не расхаживало бы по территории, а солдаты не применяли бы в отношении него силу. Веря, что его органы чувств максимально остро воспринимают звуки и запахи вокруг и он не сможет не заметить даже самую малость, полковник тем не менее не видел того, что творится над его головой.
Над входом
