Потом все слушали Женьку. Он, конечно, сначала запирался и хотел всю вину свалить на Валерку. А когда начали выступать ребята, у Женьки ярко запылали уши. Они у него и так висят, а тут, кажется, совсем обвисли. Значит, Женьке стало стыдно. Валерка это по себе знает: у него тоже уши горели, когда он отчитывался перед дядей Сашей за нож.
— Можно мне несколько слов сказать? — спросил дядя Саша.
— Можно, — разрешила Дарья Емельяновна.
— Я не привык выступать перед детьми, — смущенно улыбаясь, говорил дядя Саша, — мне даже немного страшно. Я больше привык говорить с рабочими на производстве. Это взрослые люди, и мы научились понимать друг друга, что называется, с двух слов. Вы тут здорово ребят ругали, и, конечно, правильно. Мы у себя тоже за такие вещи спуску не даём. Наш цех борется за звание коммунистического цеха, поэтому дружба у нас стоит на первом месте.
Дядя Саша сказал, что он вовсе не считает поступок Женьки или Валерки страшным и неисправимым, но не одобряет их нечестность и нетоварищеское поведение. В цехе за такие ошибки им бы тоже не поздоровилось…
Дядя Саша сказал, что только малодушные люди не способны признавать ошибок. Может, Женька малодушный? Тогда, конечно, он не осмелится признаться в том, что не прав, перед всеми ребятами.
— И неплохо бы было, — обратился дядя Саша к Женьке, — если бы ты рассказал своим родителям правду о ноже. Вот, кажется, и всё.
В классе стало очень тихо. И вдруг неожиданно для всех Женька сказал:
— Давай, Валерка, помиримся.
— Но ты же не признал ошибок, — зашумели на него ребята.
— Раз он предложил помириться, значит, понял, что был неправ. Правильно я поняла тебя, Женя?
— Ага-а.
Домой они шли все вместе: дядя Саша, Валерка и Женька.
После ужина дядя Саша занял своё место на диване и стал просматривать газеты, а Валерка в лицах начал рассказывать тёте Лене о собрании.
Вначале он изобразил Дарью Емельяновну.
Он опёрся руками о стол и певучим голосом заговорил:
— Дети! Ещё в начале учебного года мы с вами говорили о дружбе. Но в нашем классе нашлись такие ребята, которые не поняли, что такое дружба, настоящая дружба…
Потом Валерка изобразил Валю, при этом он теребил воображаемый пионерский галстук и очень торопился.
Тётя Лена слушала и улыбалась. Когда очередь дошла до дяди Саши, Валерка откашлялся, смешно сморщил курносый нос и почесал его у самой переносицы. Этот жест был очень похож на дяди Сашин, и тётя Лена громко рассмеялась.
Дядя Саша отложил газету, почесал лоб у переносицы и сказал:
— Ладно, артист, кончай, садись лучше за уроки.
ВАЛЕРКА ПИШЕТ ПИСЬМО В КРЫМ
Уже позади ноябрь со всеми его радостями и огорчениями. Декабрь не очень понравился Валерке, потому что было холодно. Валерку даже заставили надеть валенки, и он сразу же натёр себе ноги, потому что валенки были новые.
А однажды дядя Саша объявил:
— Сегодня сорок пять градусов. В школу не пойдёшь.
Зато в декабре Валерка научился ходить на лыжах и даже на коньках.
С коньками ему здорово повезло. Он получил их в подарок от дяди Пети. Повезло Валерке и с катком: его залили прямо в квартале, во дворе технического училища. Каток был небольшой, но совсем как настоящий. Вечером на нём светло от прожекторов. Там стоят даже хоккейные ворота. Оказывается, тётя Лена очень хорошо каталась на коньках, даже лучше, чем дядя Саша. В институте тётя Лена считалась лучшей бегуньей на коньках. У неё даже были грамоты за первенство по институту.
Каждый раз, как только спадали морозы, Валерка и тётя Лена прямо дома надевали коньки и выходили на каток.
Дядя Саша редко ходил с ними кататься, он снова стал подолгу задерживаться на работе, приходил всегда усталый, но не сердитый. От него ещё больше пахло заводом, чем прежде. Запах был настолько резким, что Валерка невольно морщился.
— Что нос-то воротишь? — смеялся дядя Саша. — Леночка, наш племяш ни черта не понимает в запахах. Это же, дружок, букет, чистейшая ароматика.
Может, дяде Саше и нравилась эта «ароматика», но Валерка никак не мог к ней привыкнуть.
Много работы у дяди Саши, он даже не всегда имеет время поговорить с Валеркой. Снова дома не умолкает телефон, потому что у дяди Саши появилась новая забота, которая называется «реконструкция». Долго прислушивался Валерка к этому непонятному слову и наконец не выдержал и спросил тётю Лену.
— Реконструкция — это переделка, — начала объяснять тётя Лена.
И она рассказала Валерке, что сейчас почти на всех заводах и фабриках люди занимаются такими переделками. Они заменяют старые машины на новые и более сильные. Всё это делается для того, чтобы выпускать больше разных товаров, продуктов и всевозможных машин. Тётя Лена сказала, что, чем скорее люди всё это сделают, тем скорее будет коммунизм.
— А когда я вырасту, коммунизм уже будет? — спросил Валерка.
— Ты обязательно будешь жить при коммунизме, — заверила тётя Лена. — Только для этого надо хорошо учиться.
Ну, об этом Валерка и сам знает. Все: и дядя Саша, и бабушка, и мама в письмах, и Дарья Емельяновна, и Валя, — все ему твердят, что он должен хорошо учиться.
Незаметно приблизился Новый год.
Для Валерки поставили настоящую ёлку. Казалось, что вместе с ней в комнату пришли все запахи леса. Он сам украсил ёлку, и дядя Саша обмотал её гирляндой маленьких лампочек. Вечером Валерка включил свет, и ёлка загорелась разноцветными огоньками.
Весело было на утреннике во Дворце культуры. Там стояла ёлка до самого потолка, и настоящий Дед-Мороз вручил Валерке подарок. Многие ребята пришли сюда в маскарадных костюмах. Там были и медведи, и зайцы, и Снегурочка.
Но самая большая ёлки стояла на площади. Валерка даже видел, как её привезли и как украшали.
Приехала эта елка на большом лесовозе, а когда ее поставили, пришла красная пожарная машина, выдвинула лестницу до самой верхушки дерева, и с этой лестницы начали развешивать игрушки и лампочки.
По городу разъезжала тройка с бубенцами, и в разукрашенной повозке важно восседал Дед-Мороз, и рядом с ним была Снегурочка. Она приветливо махало всем рукой…
На улице потеплело, крупными хлопьями шёл снег. Всё это было похоже на сказку. Валерка вдруг вспомнил о маме, о бабушке и побежал домой. Он сам напишет им письмо: без тёти Лены и без дяди Саши. И он вырвал из тетради листок.
«Я лублу вас, — написал он крупными буквами, совсем не замечая ошибки. Ему важно было написать всё, что он сейчас думал, и ничего не забыть. — Сыпите споконо, — торопился он, — я учсь харашо мама пыздравля тибя новом год жилаю пыправица унас ангарска блшая ёлка дздраствут мая мама ибабуся кистинев цулулую наш племяш Валерий».
Вот что написал Валерка. И был очень горд.
Гордость его распирала. Он ждал и не мог дождаться прихода тёти Лены и дяди Саши, чтобы показать им письмо.
К счастью, в этот день они пришли вместе.
Валерки сунул листок тёте Лене и убежал в комнату. Оттуда из-за шторы он наблюдал за ними.
— Что это? — спросила тётя Лена.
— Что-то сочинил наш племяш, — сказал дядя Саша, трогая пальцем переносицу.
Они оба стали читать, и Валерка слышал, как из крана капает вода.
В квартире было тихо, как никогда.
— Да-а! — наконец сказал дядя Саша. — Где же ты, наш племяш?
Валерка не откликался, хотя всё хорошо видел и слышал.
— Очень хорошее письмо. Замечательное письмо! — сказала тётя Лена и почему-то строго посмотрела на дядю Сашу. — Мама и бабушка будут очень рады.
— Да, да, — поддержал дядя Саша, — письмо что надо. — И стал снимать пальто с тёти Лены,
— Спасибо, дорогой, — сказала тётя Лена.
Валерка выбежал из своего укрытия и бросился расстёгивать тёти Ленины боты.
— Какие вы у меня оба рыцари! — Голос тёти Лены непривычно дрогнул.
— Всё это верно, — сказал дядя Саша. — Валерий Кистенёв действительно иногда бывает рыцарем, но почему своей маме и бабушке он пишет «наш племяш»? Ведь племяш он только наш с тобой, Леночка.
— Мамин тоже. И бабусин, — словно защищая маму и бабушку, сказал Валерка.
— Будь по-твоему, — согласился дядя Саша, — но учти, что адрес на конверте ты тоже сам напишешь.
А это уж для Валерки было проще простого. Хоть ночью его разбуди, он напишет: «Крым, улица Первомайская, дом 24, бабусе».
Мама до сих пор была ещё в больнице.
НАКАЗАЛИ ЛИ ВАЛЕРКУ?
Морозы в эту зиму держались недолго — только в декабре, а в январе было очень тепло, но снега выпало много.
Почти каждый день ребятам приходилось расчищать каток, и вокруг него образовался снежный забор.
В конце февраля начало пригревать солнце, и на крышах повисли сосульки, а у домов и на асфальтовых тротуарах появились первые наледи.
