Иногда Крыса жутко меня смешила. Но спору нет, мы и правда отличные ребята.
— А если он захочет, чтобы мы жили в Нью-Йорке? Ты не будешь скучать по Виннипегу?
— Конечно буду. Мне будет не хватать друзей. И Гарольда. И мисс Маунтшафт. И от балета придется отказаться. — Она манерно приложила тыльную сторону ладони ко лбу и закатила глаза. — А ведь я могла бы стать величайшей балериной за всю историю Виннипега. Придется обойтись драматической карьерой.
— Ну, ты всегда будешь королевой драмы, это уж точно.
Крыса выпрямила спину:
— А если он захочет, чтобы мы продавали для него наркотики? Йоу, надо ширнуться — не стой как дурак! Топай сюда, потолкуем, чувак! — Из уличного драгдилера в духе семидесятых она вдруг превратилась в сестру маленького лорда Фаунтлероя. — Взявшись за торговлю наркотиками, следует с осторожностью относиться к намерениям и взглядам своих покупателей. Опрометчивость в этом деле может повлечь весьма плачевный результат. Можно оказаться в большом казенном доме, где всякий сброд станет глумиться над твоим акцентом! И тем не менее при должной рассудительности подобное предприятие способно принести неплохие барыши.
— И ты бы стала торговать наркотиками?
— Конечно нет! — ответила Крыса своим нормальным голосом. — Тогда я бы перестала быть замечательной девчонкой. А мне это слишком нравится.
— В любом случае ты будешь жить на прибыль от торговли наркотиками. Если, конечно, дядя Джером, — Крыса заставила меня называть его именно так, — вообще захочет взять нас к себе.
— Мы сироты, брат. У нас нет выбора. Ты пока вообще об этом не думай. Лучше скажи: если бы ты мог повстречаться с любой американской суперзвездой, кого бы ты выбрал?
Я никогда не понимал, что такого особенного в этих суперзвездах, но Крыса была ими просто одержима. Она не просто читает журналы о жизни звезд, она их буквально изучает! Анализирует полученную информацию и делает выводы — прямо как трейдер с Уолл-стрит. Она безошибочно определяет, кто на подъеме, а чья слава клонится к закату. И если Крыса сказала, что кто-то выбыл из игры, значит, все — на этой знаменитости можно ставить жирный крест. Никто о ней больше никогда не услышит.
— Не знаю. Наверное, Дженнифер Лопес или Джулию Робертс. Или Халли Берри, мне нравится Халли Берри!
— Это все пустые красотки с большими задницами. Ты жалок!
— А ты высокомерная зазнайка! Вот ты кто! Ну, давай скажи мне, с кем бы ты встретилась? Выкладывай, не томи!
— И не подумаю, раз ты так себя ведешь!
Тут у нее пискнул телефон. Крыса посмотрела на экран и сообщила:
— Это Гарольд. Пишет, что попробует поговорить с отцом Генри, чтобы он устроил папе приличные похороны. И еще просит, чтобы мы были осторожны.
— Я знал, что индейская погребальная церемония ему не понравится.
— Не то чтобы она ему не понравилась. Просто он убежденный христианин. — Крыса заползла в спальный мешок и распорядилась: — Я подремлю, разбуди, если случится что-нибудь интересное.
Она натянула мешок на голову и полностью скрылась внутри.
— Халли Берри… Пипец! — донеслось оттуда. — Да она тебе в бабушки годится.
На закате поезд остановился в чистом поле. Вокруг насколько хватал глаз, простиралось пшеничное море. Мы раскрыли двери и посмотрели на локомотив. Там не было видно ни души, как будто мы ехали на поезде-призраке. Мы сели в дверях и стали смотреть, как садится солнце.
Я думал о том, каково было бы жить здесь, вдали от людей, если бы рядом не было никого — только я и Крыса. Крыса допила последнюю оставшуюся порцию моккочино, спрыгнула из вагона на землю и запетляла по пшеничному полю.
— Если отстанешь от поезда, я не виноват, — предупредил я.
Крыса невозмутимо улеглась в колосьях:
— Не отстану.
В лучах заката пшеничное поле сначала казалось золотым, потом розовым, а потом стало красным, когда солнечный диск коснулся горизонта. Наверное, машинист остановил состав просто для того, чтобы полюбоваться закатом, потому что, как только солнце ушло, поезд тронулся.
— Думаешь, мама сбежала с ним?
— С кем? — спросила Крыса, забираясь в вагон.
— С дядей Джеромом.
— Так вот что произошло! — Она сузила свои круглые глаза и заговорщицки огляделась. — Наш собственный семейный скандал! Мама сбегает с папиным собственным родным братом! Джером Де Билье против папы Де Билье! Стреляться на рассвете и все такое!
Я пожалел, что спросил.
— Джером Де Билье с позором отлучен от семьи и живет в изгнании! А мы все пропустили! — Она немного посидела молча, переваривая такую роскошную идею. — У нас еда осталась?
— Нет.
— Тогда я ложусь спать.
Она свернулась клубком в спальном мешке и через минуту засопела, как мелкий грызун. Она напоминала мне хомяка, который у нас когда-то жил. Это был самый ленивый хомяк всех времен и народов. Колесо у себя в клетке он игнорировал — подозреваю, он даже не догадывался, зачем оно нужно. Он только ел и спал, свернувшись на соломе.
Но я никогда не умел засыпать сразу. Я лежал и смотрел на небо, пока на него не высыпали звезды, и думал о загробной жизни в безумной Крысиной версии. Я смотрел на луну и звезды и представлял лежащие за ними миры. Все галактики и солнечные системы, о которых мы можем только мечтать. Этим я и занялся. Я закрыл глаза и стал представлять себе далекие галактики. «Спокойной ночи, пап. Где бы ты ни был».
Глава 7
Открыв глаза, я увидел, что состав заходит на станцию, как две капли воды похожую на ту, с которой мы уехали. Я вскочил и стал собирать вещи. Тут другой товарный поезд закрыл мне обзор. Наш поезд замедлил ход, лязгнул металл, вагон тряхнуло, и мы остановились.
Крыса села и возмутилась:
— Какого пи-и! Что происходит?
— Приехали! — сообщил я.
Мы скатали спальные мешки, привязали их к рюкзакам и выгрузили велосипеды из вагона. Мы проснулись минуту назад и уже были готовы прыгнуть в седло — так хотелось нам поскорее убраться со станции. Но путь с обеих сторон преграждали товарные составы.
— Куда? — спросила Крыса.
— Вперед!
Мы погнали между составами. Они загибались по дуге, и мы видели, что происходит впереди, пока не выехали прямо навстречу толстопузому охраннику.
— Эй! — крикнул он. — Вы что тут делаете?
Мы резко затормозили и рванули обратно.
— А ну вернитесь!
Мы изо всех сил крутили педали и мчались быстрее ветра. Но тут на пути появились еще два охранника, и нам пришлось резко затормозить.
— За мной! — приказала Крыса.
Она соскочила на землю и полезла прямо под стоящий поезд.
— Стой! — заорали охранники.
Крыса втащила за собой велик и скрылась из виду. Я пополз за ней. Снизу вагон смотрелся жутко, в нем было так много страшных деталей… Я думал, что меня вот-вот шибанет током. Кое-как перебрался через рельсы, вылез с другой стороны и увидел, что Крыса уже сидит на велике и ждет меня. Мы оказались у подножия крутого склона. Наверху виднелась низкая ограда, за которой по шоссе проезжали машины.
— К деревьям! — крикнул я.
Вообще-то деревьев поблизости не было, только кусты какие-то, но я так перепугался, что ничего не соображал. Мы проехали по деревянному настилу, проложенному поперек колеи, спрыгнули с великов и пешком стали карабкаться вверх по склону. Подошвы кроссовок скользили. Крыса втопила на полную, обогнала меня и перебросила велосипед через ограду. Он с грохотом упал на асфальт, и Крыса перелетела за ним следом — кувырком, прямо как заправский морпех!
— Нельзя тут играть, это опасно! — крикнул снизу охранник.
Я обернулся. Охранник стоял у подножия склона и пытался отдышаться. Он и не думал лезть за нами наверх. Я закинул велик через ограду и перелез сам. Крыса уже сидела в седле, скрестив на груди руки.
— Ты что так долго, Боб?
Я не мог сказать ни слова, у меня сердце из груди выскакивало. Такая полоса препятствий, а ведь я только проснулся! Но для Крысы все это — одно большое приключение. Ей бы, пожалуй, и на поле боя было весело. Я крутил педали, не имея ни малейшего представления, куда направляюсь. Некоторое время меня потряхивало, но, чем дальше мы уезжали от станции, тем больше я успокаивался. Вдалеке показалась верхушка телебашни Си-Эн Тауэр, и мы покатили туда. Мы все-таки добрались до Торонто!
На первый взгляд Си-Эн Тауэр была не так уж далеко, но ехать к ней пришлось довольно долго. Город еще не проснулся. На улицах не было почти никого, кроме бездомных. Только бродяги и люди, которым приходится вставать ни свет ни заря из-за работы: уборщики мусора, почтальоны и таксисты, заканчивающие ночную смену. Мы увидели указатель на озеро Онтарио и направились туда. Мне хотелось к воде. Вода успокаивает нервы, а мне не помешало бы успокоиться после всех этих событий.
