Миновав небольшой парк, мы выехали к озеру, бледно-голубому, как небо, и огромному, как море. На нем даже была волна, как на море, и с него дул почти морской бриз. Даже не верилось, что это всего лишь озеро. Мы покатили вдоль воды, любуясь очертаниями островов в тумане. Проехали мимо десятков белых яхт, пришвартованных в рядок, мимо старого парусника с деревянными мачтами и парусами, похожими на простыни. Рядом с ним стояли ярко-оранжевый катер канадской береговой охраны и пожарный катер с водяной пушкой, похожей на настоящую. Почти над каждым судном реял канадский флаг. Мне очень нравится наш флаг. На нем просто кленовый листок, ничего особенного. Но он олицетворяет не просто дерево, которое растет в нашей стране. Это значит, что мы искренние и крепко стоим на земле, как сам клен. Листок — символ скромности и милосердия, наших канадских добродетелей. По крайней мере, я так считаю. Уверен, почти все люди на свете гордятся своей страной. Но Канада особенная. Она как Америка, только без громадной армии и не такая заносчивая.
Мы проехали мимо женщины, бросающей хлеб чайкам, мимо матроса, надраивающего палубу пришвартованной прогулочной яхты, объехали Молсон-Плейс — концертную площадку под открытым небом. У воды было здорово. И даже не потому, что прохладно и тихо. Просто я чувствовал гордость, как первопроходец, — мы все-таки добрались до Торонто! И папа наверняка тоже бы нами гордился.
— Как насчет кофе, Боб?
— Можно.
На набережной мы заметили здание, в котором раньше был лодочный сарай, а теперь в нем сделали кофейню сети «Секонд Кап». Когда мы подъехали, из открытой двери потянуло восхитительным ароматом. Крыса со всех ног кинулась пристегивать велосипед на замок — она у меня известная кофеманка, — но и я не сильно от нее отстал. То ли от страха, что мы чуть не попались на станции, то ли оттого, что воду мы допили еще вчера днем, во рту у меня пересохло.
— Мне моккочино! — заявила Крыса с порога. — Еще апельсиновый сок и два овсяных печенья с изюмом.
— А мне апельсиновый сок, обычный кофе и три овсяных печенья!
Азиатская девушка за прилавком слегка вздрогнула от неожиданности, но не рассердилась. Взяв свой заказ, мы сели у окна и стали смотреть на воду. Я расслабился и пришел в отличное расположение духа.
— Как будем перебираться через границу, Боб?
Вот вечно надо ей на меня давить! Мы же только приехали!
— Ну, надо подождать до темноты. Потом найдем какую-нибудь улицу и дорогу рядом с пограничным пунктом, но не слишком близко. А потом просто сядем на велики и поедем. Мы же дети. Если будем вести себя уверенно, как будто тут живем, на нас никто не обратит внимания.
— А если обратят, Боб? А если там высокие стены, ров и вооруженная охрана? Или колючая проволока? Или минное поле? А что, если за нами в погоню отправят вертолеты? Из которых будут высовываться снайперы? Что тогда будем делать? Быстро, Боб! Говори, что тогда будем делать?
Она смотрела на меня, как жуткенькая девочка из фильма ужасов.
— Пей моккочино, — сказал я.
Крыса расхохоталась. Конечно, она просто хотела меня подразнить.
Когда мы вышли из кафе, кофеина и сахара в наших организмах вполне хватило бы, чтобы подняться на телебашню Си-Эн Тауэр по ступенькам. Но мы этого делать не стали. Мы пошли на автовокзал Грейхаунд и оставили рюкзаки в камере хранения. Потом отправились в «Итон-Центр», самый большой торговый комплекс в Торонто. Крыса была в восторге. Она нацепила темные очки и фланировала с видом миллионерши. В парфюмерном магазине она побрызгала на себя из всех флаконов-пробников и стала благоухать, как помойная крыса. Потом она перемерила всю одежду на всех этажах, и все продавщицы помогали ей, ведь Крыса была такая миленькая. Все, кроме одной старой тетки с крашеными волосами и толстым слоем штукатурки на лице. Эта спросила:
— А ты собираешься что-нибудь покупать, девочка? Если не собираешься, нечего и мерить.
Тетка была высокомерная, и губы у нее кривились, когда она говорила.
— Не «мерить», а «примерять», — ответила ей Крыса с классическим британским произношением. — Что же до вашего вопроса, мой ответ на него будет отрицательным. То, что продается в вашем магазине, не вполне отвечает моим вкусам.
Я засмеялся. Когда Крыса доводила других, а не меня, я всегда находил ее чувство юмора прямо-таки искрометным.
Потом мы пошли бродить по центру Торонто, и Крыса все сравнивала с Виннипегом.
— Их вокзал «Юнион Стейшен» похож на наш «Юнион Стейшен», но наш красивее. Их отель «Ройял Йорк» похож на наш «Форт Гэрри», но наш больше и несколько изящней. Комплекс «Итон Центр» вполне неплох, но наш «Поло Парк» ничуть не хуже. Да, у них тут больше небоскребов, но Виннипег скоро наверстает разницу. И вообще, жителям Торонто сильно недостает утонченности по сравнению с жителями Виннипега. Стоит ли после этого говорить о чем-то еще?
Наконец, нагулявшись, мы пошли обратно к автовокзалу, обходя бездомных бродяг, шатавшихся по улицам, как зомби. Бродяги в Торонто совсем не такие милые, как у нас в Виннипеге. И я говорю это не для того, чтобы похвалить свой город — просто так и есть. В общем, денег мы им не дали, забрали рюкзаки и пошли на набережную.
Солнце припекало, и нас клонило в сон. Мы сели на велосипеды и покатили в парк, через который проезжали утром. У воды уже было полно народу. Люди загорали, прогуливались по берегу и лезли прямо под колеса наших великов. Мы нашли парк, выбрали одинокое дерево на лужайке и сбросили рюкзаки. Трава была такой мягкой и прохладной, и на ней было так приятно валяться. Все-таки в товарном вагоне я ни разу не поспал как следует, что бы там Крыса ни говорила про его добрый дух. Кто бы мог выспаться на дощатом полу?
Крыса подложила рюкзак под голову и закрыла глаза.
— Разбуди, если произойдет что-нибудь интересное, — распорядилась она.
Ага, счас… и билет в Диснейленд в придачу. Я тоже собирался поспать. Я закрыл глаза, и под веками от яркого солнца сразу вспыхнул калейдоскоп цветных пятен. Пятна превратились в узоры, узоры в картинки, а картинки — в сны. Я засыпал под смех детей, окрики их родителей и крысячий храп своей младшей сестры.
Когда я проснулся, Крысы рядом не было. Ее рюкзак и велосипед лежали на траве, а сама она куда-то подевалась. Я встал и заметил ее на пешеходной дорожке у озера. Качая головой, я направился туда, и тут увидел, как рядом с ней остановился какой-то человек с фотокамерой на поясе. Крыса подперла руками бока, а это не предвещало ничего хорошего.
— Я потерялась?! — переспросила она громко. — Я не потерялась, ты, треклятый педофил! Вали отсюда, пока я не вызвала полицию!
Человек попятился от нее и пошел своей дорогой.
— Давай-давай! Катись! — крикнула ему вслед Крыса.
Я подбежал к ней:
— Что он тебе сказал?!
Крыса не ответила. Скривив мордочку, она глядела в спину удаляющемуся человеку, и вдруг вскрикнула:
— Ой-ой-ой!
— Что?!
— Я думала, что он педофил, а он нормальный! Мистер! — заорала она. — Извините! Я не потерялась! Спасибо за беспокойство!
Несчастный ускорил шаг и теперь удирал почти бегом.
— Ты сдурела?! Разве можно говорить людям такие вещи?
— Ну, извини, Боб! Ошибиться нельзя?
Она заметила каких-то велокурьеров и пошла в их сторону, а я вернулся под дерево и сел в полном замешательстве. Некоторых вещей Крыса просто не понимала. Иногда я и правда начинал думать, что она чокнутая. Я наблюдал, как она болтает с курьерами, их этот разговор явно очень веселил. Издалека Крыса выглядела вполне нормальной, никаких признаков сумасшествия. Но, честное слово, в каком-то смысле у нее не все дома.
Когда треп с курьерами ей наскучил, она вернулась ко мне:
— Поедем вдоль скоростного шоссе Гардинер, потом по указателям на Берлингтон, Гамильтон, Ниагара-Фолс и Форт Эри, там будет граница. Они говорят, что ехать на велосипедах туда сто лет, так что лучше уже выдвигаться. А еще они говорят, что мы в жизни не проскочим мимо пограничников. Только много они знают, эти курьеры! Взрослые дядьки, а целый день гоняют на великах. — Она опустилась на траву и открыла рюкзак. — Вот, купила тебе бутерброд и печенек, пока ты спал. Съешь, когда проголодаешься. А еще купила большую бутылку колы, будем пить по дороге. — Она встала и надела рюкзак. — Пока мне нравится наше путешествие, Боб. А тебе?
— Конечно, — ответил я.
Ничего другого мне просто в голову не пришло. А что я мог сказать? Ты чокнутая и вгонишь нас обоих в гроб?
— Ну, пора ехать, — сказала она. — Раз по скоростному шоссе мы ехать не можем, придется держаться как можно ближе к нему.
Глава 8
Так мы и поступили — сели на велики и поехали вдоль шоссе. Дорога, по которой мы катили, была такая же длинная, но, в отличие от шоссе, совершенно пустая. И ни души вокруг, ни единого домика у обочины. Мы ехали уже много часов подряд, иногда по пересеченной местности, и я натер зад об седло и ладони об руль. Рюкзак как будто стал тяжелее, мокрая футболка липла к спине. В довершение всех бед я запутался: мы должны были ехать по указателям на Гамильтон, а затем на Ниагара-Фолс, но теперь указатели на Ниагара-Фолс указывали в обратном направлении.
