Я посмотрел наверх – там было свободно – и, нарушая существующие правила, взлетел тут же, вместо того чтобы сперва дойти пешком до отведенной для взлетов и посадок площадки. Внизу кто-то с запозданием свистнул, но я уже набрал высоту и затесался в группу покидающих Луна-парк горожан. Все-таки в воздухе куда приятнее, чем под землей – если, конечно, накопители твоего агриндика не пусты.
У меня в накопителе что-то еще было. Но на браслете уже помаргивал индикатор, давая понять, что я иду на резерве и зарядка мне никак не помешает. Черт, опять я не сообразил: наверняка в подвале имелась «розетка». Но я тогда думал лишь о том, чтобы поскорее оказаться в воздухе. А теперь приходится мечтать о том, чтобы избежать преждевременного контакта с грунтом, какой может произойти помимо моего желания.
Это была одна забота. Другая же заключалась в том, что уже подходило время, когда я должен был встретить обещанного мне переводчика. Только что у меня была возможность убедиться в том, что переводчик для меня теперь – предмет первой необходимости. Если можно, конечно, человека называть предметом. Так или иначе – без него не получится ни переговоров, ни чего другого.
До места встречи оставалось минут пять полета. Но у меня их не было. Индикатор недвусмысленно показывал, что энергии осталось на три минуты при самом экономном режиме. Значит, последнюю часть пути придется преодолевать на своих двоих. И даже если бежать, то это займет… займет…
Нет, к сроку не успеть. Остается лишь надеяться на то, что переводчик какое-то время будет оставаться на месте. А чтобы он именно так и сделал, я на бегу стану посылать свой опознавательный сигнал на одной из наших рабочих частот. Конечно, он окажется доступным не только для адресата, но и для тех, кто эти частоты прослушивает и кого я могу чрезмерно заинтересовать: хотя бы тех, кто каким-то образом вывел из игры Орро. Но порой приходится рисковать больше, чем хотелось бы. Впрочем, если говорить обо мне лично, то мне никогда не хочется рисковать. Правда, об этом меня никто никогда не спрашивал – и не будет.
Глава 11
Похоже, у переводчика все-таки не хватило терпения. Потому что на месте встречи не оказалось ни одного человека, кого мой тренированный взгляд мог бы опознать как имеющего отношение к нашему ремеслу. Встретиться мы должны были в дешевой забегаловке на двадцать четвертом проезде, в которой собирались по большей части люди, находившиеся уже на излете жизни и за свой век не сумевшие хоть сколько-нибудь обеспечить себе безбедную старость. Мне это место не понравилось еще раньше, когда я с ним знакомился профилактически, на всякий случай; однако оно было выбрано для встречи потому, что власти сюда никогда не заглядывали: среди дышавшей на ладан клиентуры практически не возникало никаких стычек, потасовок, ничего в этом роде. Не то чтобы все они так уж любили друг друга, наоборот, раздоры возникали нередко – чаще всего из-за различных взглядов на прошлое, на происходившие некогда события – или не происходившие по вине кого-то из нынешних потребителей безалкогольного пива с соленым горошком. Однако все ограничивалось, как говорится, акустическим рядом, до рукоприкладства дело никогда не доходило, поэтому забегаловка считалась местом спокойным и надежным.
Мое появление в нынешнем облике должно было, конечно, вызвать определенный интерес у окопавшегося тут старичья, и я был уверен, что не один и не два из них позаботятся донести информацию о визите чужака явно не пенсионного возраста. Но они сделают это лишь тогда, когда след мой простынет. Зато человеку, с которым я должен был встретиться, было очень легко с первого же взгляда выделить меня из остальных – так же, как и мне обратить внимание именно на него.
В достаточно обширном помещении народу сейчас было не мало и не много, не более двух десятков человек. Три четверти стариков и четверть старух – назвать их представительницами прекрасного пола у меня язык бы не повернулся, даже если бы с моей речью все обстояло наилучшим образом. Все они держались группками – от двух до пяти человек, в каждой группе велись разговоры, так что в зале стоял достаточно громкий гул. Ни единого одиночки – и это уже само по себе говорило, что нужного мне человека тут нет: даже если бы он пришел с большим упреждением, то вряд ли успел бы затесаться в какую-то из компаний. Я на миг вывесил часы; мое опоздание составляло семь минут. Новый переводчик явно чувствовал себя достаточно неуверенно и не позволил себе задержаться более чем на дозволенные три минуты. Скорее всего, и опыта у него маловато; иначе он мог бы подождать и четверть часа, мне самому не раз приходилось терпеть даже и больше – хотя бы сегодня, когда я ждал Орро, так и не появившегося. Вообще-то ничего удивительного: где моим контрагентам было в пожарном порядке найти хоть сколько-нибудь приличного переводчика с инского, да еще с опытом работы? Взяли того, кто подвернулся под руку, не профи. Вот он и удрал. Но далеко не уйдет, потому что ему тут просто некуда деваться; вероятнее всего, он будет кружить где-нибудь в этих местах, чтобы через каждые несколько минут проверять – не явлюсь ли я, наконец, на рандеву. Так что сейчас проявить терпение придется уже мне. Ладно, покажем ему, как надо вести себя при встрече.
Я направился к стойке – неуверенно, медленно, подволакивая левую ногу, как если бы она плохо мне повиновалась, и держа руки на весу, словно опасаясь с чем-то столкнуться. Хромой и полуслепой человек – а может, и совсем слепой, пользующийся карманным локатором. Такой образ я принял для того, чтобы молчаливо объяснить причину моего появления здесь (калеки и старики занимают соседние уровни в структуре общества), и для того, чтобы на ходу достаточно внимательно осмотреть присутствующих сквозь поляризованные очки. Парень за стойкой – тоже не первой молодости – выжидательно смотрел на меня; я остановился, нашарив пальцами стойку, и, не говоря ни слова, положил на нее два уголка (так здесь называют монетки по четверти сальта). Он кивнул и поставил передо мной две бутылочки «зеленого», то есть безалкогольного пива. Я поблагодарил его мычанием. Еще и немой к тому же? Бедняга… – так подумал бы я о себе самом, не будь мои мысли заняты так и не явившимся партнером. Похоже, вместо меня так подумали посетители: гул от разговоров даже прервался на секунду-другую.
Хотя (именно это я сейчас и вертел в голове), может быть, я зря стал обвинять несостоявшегося партнера в отсутствии нужной выдержки? Не исключалось ведь, что он просто не успел добраться сюда? Правда, от станции вневременной связи забегаловка располагалась не так уж далеко, но это для того, кто знает короткие пути, умеет срезать углы и пробираться задними дворами. Тем более что он наверняка передвигается пешком: на полетной высоте куда труднее разобраться в пестроте вывесок, входов и выходов на уровне поверхности. К тому же все последние дни контроль над транспортом любого вида был усилен – и я предполагал, что именно наше с Орро появление тут вызвало такую реакцию; вернее, не столько наши персоны, сколько та причина, по которой мы здесь оказались: все тот же украденный шар. Я не сомневался, что нужный мне человек не вызовет никаких подозрений: у нас не принято посылать на работу людей, не обеспечив их всякими документами и легендами. Но сам процесс контроля требует времени, так что вполне вероятно, что он еще просто не…
Додумать не удалось: я едва отошел от стойки – нерешительно, как бы не зная, к какому столику направиться, хотя свободных вокруг хватало, – как боковым зрением, не поворачивая головы, заметил, что кто-то приближается ко мне. Именно ко мне, понял я, когда тот подошел.
Но повернул я голову только тогда, когда человек остановился, осторожно взял меня под руку и проговорил хрипловатым, неожиданно высоким голосом:
– Позвольте, я помогу вам добраться до столика.
Только тут я медленно поднял глаза. И сразу же брови поднялись сами собой.
Правда, я сразу же загнал их на место.
Это была женщина. Ее не назвать было старухой, но и молодой она давненько уже не была. За полста – так определил я свое впечатление. Сморщенная, как гриб сморчок. Да еще и с бельмом на глазу, брр! Одетая без претензий на моду, иными словами, так же, как и вся прочая клиентура этого заведения. Голос грубоватый, но манера речи вполне приличная. Дама из категории «знававших лучшие дни»? Похоже – секретарша в отставке или клерк второй полусредней категории, – в прошлом, разумеется. Я не заметил, из-за какого столика она поднялась – а скорее, она и не сидела, а вошла в зал уже после меня.
Она была мне совершенно ни к чему, но отбрить ее сразу я не мог: она поступила вполне прилично, и бестактность по отношению к ней сразу же была бы записана мне в минус. Меня бы запомнили – а это было совершенно излишним.
– Буду вам очень благодарен, – сказал бы я, чтобы не остаться в долгу, если бы мог. Но в моих силах сейчас было только кивнуть и улыбнуться.
