– Буду вам очень благодарен, – сказал бы я, чтобы не остаться в долгу, если бы мог. Но в моих силах сейчас было только кивнуть и улыбнуться.
Не выпуская моего локтя, она повела меня к самому дальнему из свободных столиков. Подвела и даже отодвинула стул:
– Садитесь. Осторожно…
Я, однако, продолжал стоять, тем давая ей понять, что ее благородная миссия завершена и она может катиться своей дорогой.
Она не поняла; только этим можно было объяснить то, что, вместо того чтобы отойти, она, открыв в улыбке зубы (вряд ли природные, уж очень они были белыми и ровными), проговорила:
– Да, воспитание сказывается сразу.
И села сама – на противоположный от меня стул. Объемистую сумку, непременную принадлежность пенсионера, опустила на пол. Сумка была не пустой; дама, видимо, заглянула сюда по дороге из дешевого магазина домой.
Пришлось сесть и мне – начни я возражать, это лишь привлекло бы внимание и вызвало бы, скорее всего, смех. Пусть уж думают, что у нас тут свидание. А как только на пороге покажется ожидаемый мною человек, я просто встану и уйду – ну, пожалуй, извинюсь, раз уж я такой воспитанный.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она очень негромко, почти интимно.
Вопрос в общем-то традиционный, и я дал на него столь же стереотипный ответ:
– Благодарю вас, вполне прилично.
И невольно вздрогнул, только теперь поняв: вопрос был задан по-ински, и я чисто механически ответил на том же языке.
Дама протянула руку, взяла одну из двух моих бутылочек, приложилась к ней. И проговорила:
– В вашем распоряжении, Симон.
Вместо пароля назвала мое имя, как и было условлено с теми, кто должен был обеспечить меня переводчиком. Сегодняшнее имя. Для каждого дня недели у меня были разные имена.
Ничего себе! Мне нужен был полноценный партнер, а моя визави если и владеет в какой-то степени инским (акцент у нее достаточно слабый, слуха не режет), то в таких ситуациях, какие могут возникнуть чуть ли не прямо сейчас, ожидать от нее серьезной помощи не приходится. Не потому, что она женщина; это как раз могло бы сыграть полезную роль, будь она молодой и красивой: мужчины, хотят ли они того или нет, невольно отвлекаются на такую внешность, ослабляют внимание и теряют концентрацию. А на эту бельмастую никто смотреть не станет, и все внимание возможных противников будет обращено на меня. Ну, начальнички!..
– Что же, – сказал я на доступном мне языке. – Идемте отсюда.
Улыбаясь, она сказала сердито, хотя и тихо:
– Ведите себя нормально! Мы пробудем здесь еще десять минут. Такому неполноценному, как вы, да к тому же еще и иностранцу, должно льстить внимание даже такой женщины, как я. Сейчас вы начнете любезничать со мною, а я буду сначала лишь гримасничать и пожимать плечами, потом вам удастся меня уговорить, вы даже продемонстрируете мне ваш кошелек – только после этого мы уйдем отсюда, чтобы ни у кого не осталось сомнений, зачем мы ушли вместе.
– Логично, – кивнул я. – Жаль, что кошелька у меня нет. Только виртуал-карта.
– Не годится. Опустите руку под стол, я передам вам.
Пришлось так и сделать. После этого я принялся ухаживать за ней, улыбаясь, подмигивая, выразительно жестикулируя и мыча. Кое-кто стал усмехаться, но уже через пару минут интерес к нашему диалогу иссяк. Для верности мы, однако, использовали все назначенные десять минут. По мне, хватило бы и пяти, однако я стал уже понимать, что какой-то опыт у этой тетки имеется. И на том спасибо.
Мы встали и неторопливо направились к выходу. Теперь уже я вцепился в ее руку, чтобы любому желающему стало понятно: я очень боюсь, что дама бросит меня и сбежит, а мне, за нею никак не угнаться. Вышли мы спокойно, только вдогонку кто-то проговорил – не нам, а так, вообще: «Надо думать, изголодался сучок по белому-то мясцу». Сучками тут принято называть не только инов, но и вообще всех, на ком ясно написано, что они пришлые. Другой ответил: «Два сапога пара». Я про себя усмехнулся и захромал еще усерднее.
Лишь свернув за угол, зашагал нормально. Снял и очки. Сейчас надо было в хорошем темпе прочувствовать обстановку. Переводчик, значит, у меня появился, хотя и, деликатно выражаясь, нестандартный. Так что надо было серьезно включиться в работу, из которой я на пару часов выпал.
Что намечалось у меня по плану? Навестить «Многих» и, самое малое, получить у них информацию: если похищенный шар, сокровище Ины, не находится у них, то они наверняка смогут хоть подсказать, в каком направлении продолжать поиски. Время шло, надо было торопиться. Я перестал сжимать руку новой партнерши и, ради установления нормальных рабочих отношений, спросил:
– Как к вам обращаться? Имя по вашему выбору.
– Какой у нас сегодня день? – спросила она и сама же ответила: – Пятый. Тогда Лиза. Елизавета. Не забудешь?
От этого «забудешь» меня слегка покоробило: мы еще даже не познакомились, а она уже на «ты»; такое себе позволяла только наша служебная аристократия, асы, к которым мне хотелось причислить и себя (хотя не знаю, много ли у меня было единомышленников в этом вопросе), но моя новая спутница на такой ранг явно не тянула. И я сразу же дал ей понять это, сказав:
– Лиза, а можно поинтересоваться – какая служебная ступень у вас?
Вообще у них (хотя теперь, может быть, я должен говорить «у нас»?) этих ступеней имеется двенадцать, от первой – курьер, через три секретарских, столько же операторских, три ординаторских (в отличие от медицины, у них в разведке «ординатор» соответствует начальному смыслу слова «наводящий порядок») и две координаторских, наивысших. Елизавета, по моему впечатлению, никак не могла быть кем-то более значительным, чем второй секретарь, у меня самого временно присвоенная ступень была всего лишь «первый секретарь». А ежедневные имена секретарям второго ранга никак не полагаются. Что она – оператор? Или даже…
– Симон, – сказала она, мое имя пятого дня запомнилось ей правильно, – можешь перейти на «служебный интим», не ошибешься. И давай к делу. Меня отдали тебе на сорок часов, за это время желательно все закончить. В чем я должна с тобой сотрудничать? Какое у тебя задание? И наконец: куда мы сейчас направляемся? У меня такое ощущение, что идем куда глаза глядят: не чувствую в твоих действиях целеустремленности. Итак?
«Ну вот, – подумал я, внутренне усмехнувшись. – Женщина – она даже и в этом возрасте остается женщиной, сразу же начинает тянуть одеяло на себя, хочет все узнать и все возглавить, а ты чтобы был у нее на подхвате. Ну почему они там не смогли найти более приемлемую кандидатуру? Что же, прикажете выяснять с ней отношения вместо того, чтобы решать задачу?»
– Прелесть моя, – сказал я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно серьезнее. – Договоримся так: в продолжение этих самых сорока часов вы – то есть ты не станешь задавать вопросов, давать советы, высказывать сомнения и лезть поперек батьки в пекло. Мне требуется опытный переводчик; надеюсь, что этому соответствуешь. Я выразился ясно?
– Но послушай…
– А что, разве были объявлены прения?
Она фыркнула, однако у нее хватило сил промолчать. Это мне понравилось.
– Прекрасно, – похвалил я. – Кстати: инский у тебя в каких пределах?
– А сам ты не чувствуешь?
Я пожал плечами: пока все у нее было в полном порядке, свободно и непринужденно, но насколько глубоко? Как со словарем, владеет ли всей палитрой интонаций, сечет ли современный сленг, может ли переводить синхронно? Способна ли без запинки оперировать теми языковыми пластами, каких принято избегать в приличном обществе? При серьезных переговорах между очень серьезными людьми без этого, бывает, не обойтись. Но, собственно, какое значение имеет то, что она сейчас может мне сказать? Будет уверять, конечно, что была лучшей ученицей. Ладно, практика покажет.
– Значит, так. Сейчас заглянем в ближайшую заправку: у меня накопитель обсох. Как у тебя с агриндиком?
– Нормально. – Вопрос, похоже, удивил ее. Это было приятно слышать.
– Как только засосу – взлетаем и наносим визит людям из неофициальной организации, называемой «Многие».
– Зачем?
Опять начинается…
– Лиза! Только что ведь договорились!..
– Зачем на заправку? На, держи. Заряжай.
Из своей переметной сумы она вытащила два энергоконцентрата в фирменной упаковке. Каждый – на четыре часа при полной нагрузке. Протянула мне. Чудеса, да и только.
– Ты что – вместо губной помады с собой носишь?
– Нет. Просто подумала, что у тебя может быть такая проблема.
Произнесено это было с интонацией, ясно говорившей: «У мужчин же вечно что-нибудь получается не так».
– Спасибо, красавица.
Она неожиданно спросила – очень задумчиво:
– Симон, а что же ты говоришь действительно красивым женщинам?
Никогда не знаешь, что в любой миг может прийти даме в голову.
– Не знаю. Найдутся слова, если когда-нибудь такую увижу. Хотя, может быть, как раз тогда слов и не хватит.
