Войнича и одним лишь движением губ передал ему сообщение:
- За мной следят!
Опитц отправился к себе наверх, а Войнич ненадолго приостановился и прислушивался, откуда же доносится тот деликатный звук то ли воркования, то ли мягких стуков, едва слышимого шуршания, который ранее его так сильно заинтриговал.
Внезапно все показалось ему ужасно нереальным, и он даже размышлял над тем, а не уснул ли он уже, ну а Тило и все остальные – это лишь персонажи его сна. Разорванные на куски тела в лесу и избивающий жену Опитц. Он беспомощно потер лоб, словно бы читал некую совершенно абсурдную книжку, из которой понимал только лишь отдельные слова, но никак не фразы. А, может, у него тоже горячка? Ну точно, наверняка у него повышена температура, он чувствовал характерный легкий звон в ушах. А может се это лишь галлюцинации?
Но все так же у него перед глазами было тело лежащей на столе женщины и то, как Вильгельм Опитц выглаживает складки юбки, после чего отзывается к шокированномуМечиславу: "Иди к себе, парень". Еще он думал: "И что теперь? Как все оно будет? Приедет ли полиция? Куда забрали тело? И что не очень приятно жить там, где кто-то умер (только ведь нет таких мест, где бы кто-нибудь не умер; мир существует уже достаточно долго). Но более всего его удивило то, что столь легко было перейти к повестке дня чужой смерти. Как это просто. В особенности, здесь, в Гёрберсдорфе, где люди умирают все время.
А потом перед его глазами стало опирающееся о письменный стол ружье доктора Семпервайса, что призвало картины с тех времен, когда отец и дядя учили его стрелять. Охотились на фазанов, странных птиц, которые взлетали из-под ног и с хлопаньем крыльев тяжело взлетали вверх. Их неуклюжесть пробуждала злость; хотелось подумать, будто они сами несут вину в собственной смерти. Их было нетрудно застрелить, дяде это удавалось часто. Мечись, правда, в этом убивании действовал с трудом, он целился всегда на сантиметр влево, мелкое мошенничество, фазанья дистанция, как сам себе это назвал, движение, не замечаемое ем дядей, ни отцом, сами они предпочитали называть выстрел "неудачным". Фазанья дистанция была стратегией сопротивления, точнор так же, как молчание, исчезновение в нужный момет, схождение с глаз. Вроде бы как он и принимает участие в навязанной игре, но, тем не менее, как-то от нее ускользает. Легкое перемещение мушки, незаметное для других, разрушает всяческое представление.
Он открыл двери своей комнаты и почувствовал успокаивающий запах дегтярного мыла, запас которого отец купил ему перед отъездом. Его мысли теперь направились в другую сторону. Он посчитал, что у него на голове более важные вещи, чем заговорщические теории Тило. Следует ли ему перебраться с питанием в курхаус, хватит ли ему тщательно выделенных денег? И тут же его мысли полетели в ближайшее будущее, за границы ночи, в завтрашнее светлое утро. Мечислав беспокоился о том, пригодны ли его трусы для купания, что случится, когда ему нужно будет раздеться донага, и вынесет ли он долгое вылеживание. И какая такая неожиданность, приготовленная Опитцем, ожидает их во время похода в горы. Выдержат ли го туфли такой поход – или нужно будет написать отцу, что необходимо будет купить новые, а ведь это приличный расход.
Все эти дела заняли его мысли, втянули мир в средину, в то громадное хаотичное пространство, которое каждый человек носит в себе словно громадный невидимый багаж, который он тащит с собой в течение всей жизни, непонятно зачем. Как, собственно, я.
4. БОЛЕЗНИ ГРУДИ И ГОРЛА
Прошло несколько прекрасных, практически летних дней, которые Войнич посвятил вхождению на новые рельсы собственной жизни. Все здесь ему нравилось, порядок и пунктуальность, профессионализм и спокойствие. Здесь люди с серьезностью относились к своим недугам, но жить старались нормально. И вообще, были они обычными, и по этой причине казались Мечиславу дружески настроенными. Им хотелось подобно другим, им нравились такие же одинаковые вещи, они носили почти что такие же жакеты и идентичные панамы. Вели они себя подходящим образом, знали умеренность во всем. У них были порядочные кровати и чистое постельное белье. Они видели сны об обычных делах: что выздоровеют, что будут долго жить, что дождутся внуков, а сэкономленные деньги пригодятся им в старости. С серьезностью покупали они пирожные в кондитерской, со всей серьезностью рассматривали известия в газетах. Да, да, это, собственно, и была "аппетитность", которую так разыскивал Войнич.
В Гёрберсдорфе не было кладбища, о чем Войнич узнал с немалым изумлением. Ведь здесь проживало столько народу! И столько людей умирало, и все же их смерть проходила как-то незаметно и гигиенически, тактично приспособляясь к ритму жизни курорта, как у бережливой домохозяйки, которой всегда удается изящно избавляться от всяческого мусора и домашних отходов.
Это рассказал ему герр Август, который прогуливался по пешеходной тропе, размахивая бамбуковой тросточкой. Мечислав наткнулся на него случайно, и было уже слишком поздно, чтобы незаметно обойти его, поэтому, хочешь – не хочешь, он поклонился ему и присоединилсяк венцу, пытаясь приспособить свой темп к свободному, несколько торжественному шагу, что сам он воспринял как серьезный дискомфорт. Нужно ходить по окраинам деревни, подумал он, иначе всегда наткнешься на кого-нибудь знакомого. Но он решил воспользоваться этой встречей, чтобы хоть что-то узнать про страшную смерть фрау Опитц - страшной для него, поскольку у него сложилось впечатление, что эта смерть никого больше и не тронула. Герр Август схватил его за локоть и подвел к милой лавочке, несколько отдаленной от головной трассы, у подножия стоящего на горке костёла. Войнич перепугался, что там придется выслушать лекцию, только никакого способа увильнуть уже не было.
- Видите ли, мой юный друг, Правда, написанная с большой буквы "П", всегда опирается на угрозах обрезать все то, что выступает за ее пределы. Никакой тебе бахромы, абсолютно никакой. За Правдой кроется насилие, - сказал Август, когда они уже очутились на месте, и он значаще поглядел на Войнича, если не сказать красноречиво. – Так что не требуйте Правды, мой юный друг. Жаль вашего молодого времени.
Здесь он неожиданно прервал изложение.
- Попрошу вас не двигаться! – крикнул он и снял с плеча Войнича огромное зеленое насекомое, выглядящее смесью кузнечика с крабом, после чего положил его на ладони и протянул юноше, чтобы тот осмотреть во всем величии творение, странность которого пробуждала одновременно любопытство и отвращение. Когда Войнич практически невольно склонился, чтобы тщательно осмотреть этого монстра, Август крикнул: "Уааа!", чем и вправду его перепугал. Мечислав, которому эта шутка ну никак не понравилась,
