Вздохнув, Марина повернулась и развела руками в притворном огорчении:
– И ты тоже здоров.
– Извини, – брякнул Тимофей, и врачиня расхохоталась.
Чуток посерьезнев, но сохраняя на лице улыбку, Марина сказала:
– Это ты меня извини за вчерашнее. Я просто дико разозлилась на тебя, и… И убедилась, что ты не трус. Ведь это ты застрелил Хлюста?
Помолчав, Браун признался:
– Я. Его и Беса.
– Нет, Беса ты только ранил.
– Что-о?! Он живой? А откуда ты?..
– Костя рассказал.
– Костя? Кот? С таким шрамом? – Тимофей показал, с каким.
– Да. Костя сказал так: «Хлюсту выпала черная двойка, а Браун пошел с козырей…»
Повинуясь неслышному призыву, Тимофей обхватил девушку, сграбастал ее длинными костистыми руками и прижал к себе. Марина не сопротивлялась. Она сама обняла его за шею и прижалась губами, язычком растворяя пересохшие Тимины губы.
Задыхаясь, Браун перевел одну руку с талии девушки на ее попу, а другую ладонь вмял в пышную грудь. Марина тихо застонала и прошептала:
– Не здесь… И не сейчас.
Схватив Тимофея за руку, она вывела его обратно на улицу и торжественно передала Боровицу.
– Годен!
– Ну, слава богу… – проворчал сегундо.
Рядом с главным смотрителем стояли трое парней. Плосколицее дитя тундры под два метра ростом и два шустрых молодых человека, рыжий и светлый. Молодые люди улыбались, как на рекламе зубной нанопасты.
– Знакомьтесь, – сказал Станислас с оттенком нетерпения и хлопнул по груди двухметрового: – Это Арманто, знатный китодой, командир звена субмарин, старший смотритель… и ленивый до ужаса!
Дитя тундры ничуть не обиделось – ухмыльнулось, смежая глаза в щелки, и поправило главного смотрителя:
– Шибко-шибко ленивый, однако!
– Не прикидывайся чукчей.
– А я кто, по-твоему?!
– Тимофей Браун, – не к месту вставил младший смотритель и подал руку.
– Арманто Комович Вуквун, – церемонно сказало дитя, сжимая его пятерню так, что косточки хрустнули.
– А это – Рыжий и Белый! – продолжал представление Боровиц.
– Шурики мы, – солидно отрекомендовался рыжеволосый. – Мы не клоуны, сразу предупреждаем. Мы жутко серьезные!
– Я – Шурик Белый, – отрекомендовался светлый. – Фамилии такой.
– А я – Рыжий! – ухмыльнулся его товарищ.
– А то бы он не догадался, – прогудел Илья, он же Тугарин-Змей.
И Браун пожал крепкие руки новых знакомых. Ладони у них были – сплошная мозоль.
Похлопав себя по карманам, Станислас спросил:
– Закурить есть?
Тимофей с готовностью достал пачку сигарет с зеленым биофильтром – сам он не курил, только угощал.
– Не-е, Сихали, – мотнул головой сегундо. – Эту хрень я в рот не беру. В них не табак, а одно название…
Арманто протянул Боровицу кисет, Рыжий поделился клочком папиросной бумаги.
– О, совсем другое дело! – оживился сегундо, привычным движением скатывая самокрутку. – Тутошний табачок, океанский… – просветил он Брауна. – Водоросли такие в лагунах разводят, в них того никотину… Ну, прямо завались!
Закурив, Станислас сощурился довольно, а китопасы переглянулись и уставились на Тимофея.
– Кха-кхм! – отчетливо прокашлялся Белый и сделал выразительный жест: – Проставиться надо.
– Думаешь? – сощурился сегундо.
– А как же?! – вытаращился на него Рыжий. – Закон суров, но это закон – новенькому полагается угостить... Нет, ну ты сам подумай – как ему еще вливаться в коллектив?
– Ладно, – ухмыльнулся сегундо. – Закуска за мной.
– А я угощаю! – расплылся в улыбке младший смотритель, радуясь, что народ ему попался хороший.
Всей компанией они ввалились в двухэтажный «Сейвори-салун». На втором этаже располагались номера для постояльцев, к ним вела лестница, стилизованная под корабельный трап, а само питейное заведение помещалось в обширном зале с десятком столиков и барной стойкой.
Посетителей было мало. Четверо парней сидели за столом, покрытым зеленым сукном, и играли в покер, еще двое-трое цедили двойной бурбон. За стойкой бара стоял монументальный детина, похожий на былинного богатыря. Он протирал стаканы.
Китопасы прошли к стойке, сделанной из орехового дерева, и облокотились на нее.
– Логан, – обратился Боровиц к кабатчику, – срочно требуется спрыснуть радость.
– Всем? – деловито осведомился кабатчик.
– А как же! – воскликнул Рыжий.
Логан с привычной ловкостью расставил стаканы и в каждый плеснул виски на два пальца. Следом появилась копченая нерка на кукольных тарелочках и пасифунчики.
– Ну, поехали! – провозгласил Станислас.
И все поехали. Между первой и второй промежуток небольшой… Бог любит троицу… В общем, очень скоро движения Брауна обрели широкую и плавную амплитуду, а хмельная радость подняла ему тонус. Но воспитание брало свое – после третьей он перешел на кофе. Держа в правой руке чашку с крепчайшим настоем по-венски, Тимофей обернулся к залу, привалившись спиною к стойке, и оглядел любителей выпить и закусить. Тех явно прибавилось.
Люди в потрепанных комбезах отоваривались у буфетов-автоматов, выбирая горячительные напитки и немудреную закуску. Это и были те, кого звали океанцами, – китовые пастухи, кибернетисты-снабженцы, операторы перерабатывающих комбинатов, смотрители планктонных плантаций, прозванные фармбоями, наладчики автоматов, диперы-глубоководники, бродяги-бичи, картежники-шулера и прочий люд. Больше всего в поле зрения попадало белых лиц, загорелых и обветренных, много было смуглых латинос и полинезийцев, встречались азиаты. Раздавались голоса на русском, английском, испанском, на терралингве.
И тут Тимофей словно напоролся на тяжелый, немигающий взгляд длиннолицего хомбре[20]. Глаза у того были серые, словно выцветшие, и странно смотрелись на широком лице с агрессивно выпяченной челюстью.
Длиннолицый усмехнулся, ощеривая желтые зубы, и встал со стула – лениво, с оттяжечкой, словно нехотя.
– Осторожно, Сихали, не связывайся с ним, – тихо произнес Стан. – Это Заика Вайсс. На прошлой неделе он убил двоих.
– Спасибо, что предупредили, – сказал Браун, делая глоток.
Заика Вайсс воздвигся перед ним, чуть расставив ноги, в очень удобной для стрельбы с бедра позиции.
– Эй, т-ты! – рявкнул он. – Что-то я тебя не з-знаю!
Тимофей глянул на китопасов. Шурики изо всех сил делали вид, что ничего не слышат, так увлечены выпивкой. Один Тугарин-Змей набычился, собираясь развернуться и узнать, кто это там шумит, но серьезный Арманто придержал Илью. И Браун понял, что настал момент истины – каждый мужчина должен сам запрягать своих коней…
Нарочито медленно он повернулся к Заике Вайссу. Внутри было странное чувство холодного спокойствия. Такое Тимофей испытал буквально вчера...
– Конечно, не знаешь, мистер, – сказал он негромко, с трудом перестраиваясь на здешние манеры и «тыкая» человеку, которому не был даже представлен. – Я только сегодня прилетел.
– Н-нет, г-где-то я все-таки в-видел тебя. Взгляд уж оч-чень знакомый.
– Это вряд ли, Вайсс.
– Ч-чего? А откуда т-ты тогда з-знаешь, как меня зовут?
– Добрые люди подсказали. И добавили, что ты убил двоих на той неделе. – Тимофей помаленьку заводился. – И не доставай меня, Вайсс. Если приспичило кого-нибудь пристрелить, то поищи в другом месте.
Вайсс явно не ожидал такого поворота событий. Он окинул Брауна острым взглядом.
– Да, – негромко сказал младший смотритель. – Я тот, кем ты считаешь себя.
Еще никогда Браун ни с кем так не говорил. Откуда взялась эта холодная уверенность в себе, нарочитая небреждность, которую он видел только в ВР [21]-вестернах? Но сыграно вроде неплохо…
Заика Вайсс снова смерил Тимофея взглядом, и в серых выцветших глазах ясно читалось нетерпение.
– Мотал бы ты на бережок, п-пацанчик. Тут таких сосунков на завтрак жрут.
– Ты хочешь жрать, Вайсс?
– Чего?! Ну-ка, переведи, что ты сказал!
– Хочешь сожрать сосунка, Вайсс? Жри. Но если потянешься за бластом, я тебя убью.
Тонкие губы Заики раздвинулись в усмешке:
– Ты – меня, трусишка?
Он откровенно ухмыльнулся и схватился за шестизарядник.
Прежде чем Тимофей успел что-нибудь понять, в его руке злобно прошипел бластер. Раз, другой. Заика Вайсс осел на пол и, уже мертвый, сидел так пару секунд. Потом тихо повалился на бок. В тусклых глазах застыло изумление.
Механически пригубив кофе, Браун подумал, что это выглядит уж слишком картинно. Да и кофе горчил… Все посетители салуна молча глазели на Тимофея.
– Вы видели?! – торжествующе спросил их Рыжий. – Левой рукой! Даже кофе не расплескал!
– Здорово, Сихали, – похвалил Боровиц.
Из толпы вышел чернобородый китопас.
– Сихали? – проговорил он. – Никогда не слышал такого погоняла. Ты хоть знаешь, кого ты убил?
– Брехуна, – коротко ответил Браун.
– Ты убил Кирстена Вайсса, ганфайтера с Таити-2.
