Кашалот открыл круглый черный глаз – совершенно коровий, равно добродушный и безразличный ко всему на свете, – и лениво двинулся, поднимаясь к поверхности. Забелело морщинистое брюхо, полосатое из-за продольных складок.
– Куда? – забеспокоился Браун, хватаясь за мягкие рукоятки штурвала.
«Бронко» рванулся по косой вверх, будто норовя боднуть кашалота в брюхо, и тот шарахнулся в сторону. Впрочем, шараханье для великана выглядело плавным, величественным даже – кит изогнул громадное тулово и отплыл обратно к своим дружкам.
– То-то, – бодро заключил Тимофей.
– Плотнее к стаду! – отрывисто скомандовал Боровиц. – Рыжий, следи за глубиной!
– Будь спок, никто не уйдет.
– Работайте электрозондами, в крайнем случае, дадите импульс из инфры…
– Стан! Нам буйный попался! Двадцать один метр, как бы не вожак!
– Анестезирующую бомбу ему! Быстро, быстро!
Сихали Браун азартно ерзал на сиденье, и тут боги моря стали ему благоволить – незримая доселе схватка переместилась к востоку и попала на экран.
Здоровенный китяра, настоящий исполин, сгибался и разгибался, кружась на месте и поднимая такую волну, что «Бронко» плясала. Прозрачный шар анестезирующей бомбы лопнул беззвучно, расколовшись о морду вожака, и по исполосованной в драках коже прошла дрожь.
Кашалот вяло опустил хвост и вдруг изогнулся кренделем. Распрямившись, он нанес такой удар по «Скаутсабу», подвернувшемуся «под хвост», что аж гул пошел.
– Хоппи! Как ты?
– …! Как ботало в колоколе!..!
– Стан! Еще бомбу?!
– Хватит! Отойди, Токаши, буду его ропать…
«Скаутсабы» и «Бронко» медленно разошлись, освобождая место для роупинга – набрасывания лассо. Тимофей только головой покачал. Он присутствовал однажды на родео, в каком-то техасском агрокомплексе, но там расфуфыренные ковбои заарканивали бычков-двухлеток. А тут-то кашалот, и еще какой – сто тонн крепчайших мышц и костей!
Вожак будто поглядывал на приближавшуюся к нему субмарину. Боровиц ласково уговаривал кита:
– Стоишь, и стой… Хороший китик… Смирно… Щас мы с тобой поиграем…
Острый нос «Бронко» раскрылся, и оттуда вылетел двояковыпуклый диск, разматывающий за собою прочный кабель-фал.
Кашалот шевельнул головищей, но не придал значения странной круглой рыбе. А «рыба» чиркнула кита по спине и выпустила три тарелки-присоски. Это вожаку сильно не понравилось, он тут же вспомнил чудовищных кальмаров, с которыми не раз схватывался в пучине вод, и круглые шрамы, оставшиеся от их присосок. Диск присосался сам и вытянул блестящие кольчатые щупальца, стискивая необъятное тулово.
Кашалот со всей дури ринулся в глубину, кабельфал натянулся, и субмарину поволокло на буксире. Турбины выдавали полную мощность, отрабатывая «полный назад», но кит был сильнее.
– Шурики… – просипел сегундо, словно своею силой удерживал зубатого «физетера».
Субмарины, ходившие кругами под стадом, пуганули кашалота, вразумляя инфразвуком, и тот резко вывернул тело, устремляясь к поверхности. Чудилось, он нисколько не замечает прицепившейся к нему «Бронко», прет себе и прет.
– Следите за стадом! – рявкнул голос Боровица. – С этим я сам справлюсь!
Кашалот рванул на юг, волоча за собой упиравшуюся субмарину.
Браун сразу спохватился, заоглядывался, не возымели ли киты желания драпать на восток. Один-таки сунулся, и Тимофей сгоряча хлопнул по спусковой клавише. Инфразвуковая пушка сработала. Кашалот сильно вздрогнул и от испуга обделался – облачко желтой мути расплылось по экрану.
– Вот, засранец!
– Шурики, как там?
– Возбудились китики!
– Бомбим?
– А у тебя что, бомбардировщик? На такое стадо всего нашего боекомплекта не хватит!
Кашалоты и вправду возбудились – они целиком выпрыгивали из воды, падая обратно с оглушительным плеском.
– Стан! Катаешься?
– Норовистый… Загонял меня совсем! Выдыхается вроде. Следите там! Можете парочку бомб сбросить…
Что еще советовал главный смотритель, Сихали Браун не дослушал – сразу два кашалота ринулись на восток, один за другим. Первый оттолкнул с дороги субмарину, и выстрел из инфразвуковой пушки ушел в никуда. Саму «Бронко» развернуло задом наперед. Один кит уходил, другой вот-вот уйдет. Пока развернешься… Мгновение спустя младшего смотрителя осенило, и он выжал рычаг. Турбина взвыла, струя кипятка хлестнула по киту. Тот сразу забыл о попытке к бегству. Но первый-то ушел! Неожиданно для самого себя Тимофей выматерился, неумело, но замысловато.
– Ух, ты! – восхитился Рыжий. – Автора! Автора!
– Это Сихали выстроил сию изысканную конструкцию!
– В три этажа!
– С мансардой и садиком вокруг…
– Да кит сбежал, – стал оправдываться Тимофей, алея щеками и благодаря конструкторов за отсутствие видео.
Тут пробился голос Ильи:
– Трое бросилось. Ушел один. Как ты их?
– Струей достал.
– Нормально.
Браун мигом возгордился, а о том, что заметил только двоих, пустившихся в бега, он благоразумно промолчал.
– Стан возвращается!
– И кто кого везет?
– Битый небитого!
Ультразвуковой локатор быстренько нарисовал картинку: громадное пятно, тупорылое и хвостатое, тащило за собой изящное веретено субмарины. Кабель-трос смотрелся пунктиром.
– Короче, валбои, – ворвался в рубку голос запыхавшегося сегундо, – мы с вожаком в голове стада пойдем, Белый с Рыжим и Джамил с Арманто – на флангах, Тимка и Токаши – в хвосте. Ван, Хоппи, большое вам мерси. Привет Обходу!
– Счастливо дойти!
– Глядите там, чтобы «коровки» не забодали!
– Бывай!
Браун еле разобрался в мельтешении пятен, кто, где и за кем, после чего занял свое место в замыкающих.
Кашалоты вели себя более-менее смирно, шли следом за признанным вожаком, не догадываясь, что в споре на тему «Кто тут главный?» выиграл Станислас Боровиц, двуногое млекопитающее, чуть побольше тюленя.
Пара китов, самых зловредных, бросилась на субмарину Вуквуна, зубами хватая за рули.
– Не по пасти сласти! – проорал Арманто. – Эй, отцепись, скотина! Погнешь ведь!
Щелкнул разрядник, унимая зловредов.
– Шурики, зря не мельтешите – чипизируйте[25] скотину!
Главный смотритель пока не размыкал цепь и не убирал присосок – пускай китяра постоянно чувствует хозяйскую руку, смирнее будет.
Шурики носились на флангах, изредка пощелкивая разрядниками-электрозондами, не позволяя китам разбредаться и чпокая длинной «удочкой» – метчиком для клеймения, внедрявшим под кожу кашалотов крошечные чипы.
– Стан, слышишь? – подал голос Белый. – Тут охотничек возвращается!
– Не мешай ему, пускай отдышится. Если уйдет – пускай…
Кит, налопавшийся кальмаров, стремительно всплывал, и вот его башка, похожая на горелый пень баобаба, вздыбилась над водою, раскидывая пенистые потоки.
Кашалот словно и не заметил присутствия субмарин. Обменявшись с сородичами серией тресков и скрипов, он поплыл со всеми вместе, часто пуская фонтан – широкий и «пушистый», наклоненный вперед и влево, вскидывая пахнущий мускусом пар метра на три. Охотник на кальмаров, добрый час пропадавший в холодной бездне, «запыхался» и теперь вовсю вентилировал легкие.
– Сихали! – послышался голос Токаши Ашизавы. – Бдишь?
– Изо всех сил.
– Тогда подгони вон тех отстающих. Добавь им прыти!
– Сейчас я…
Тимофей отклонил субмарину влево и выметнул длинный ус разрядника, стреканув кашалота, замедлившего ход. Животное мигом встрепенулось и живее заработало хвостом.
– Порядок!
Следом взбодрился и сосед заленившегося physeter’а. Стадо окончательно успокоилось и плыло туда, куда их вели двуногие, – к северо-западу, на рандеву с плавучей базой «Онекотан».
«Онекотан» показался на шестой час пути – малый авианосец-универсал, лет полста назад способный как поднимать с палубы самолеты, дископланы и вертолеты, так и десантировать бронеходы-амфибии или аппараты на воздушной подушке.
Малый авианосец давным-давно списали, он тихо гнил в Авачинской бухте, дожидаясь очереди на разделку и рецикл, когда его присмотрели китопасы с ранчо «Летящее Эн». Они вскладчину выкупили авианосец и приспособили его под плавучую базу. Корабля, больше пригодного для долгих перегонов, было не сыскать.
Океанцы шумно переговаривались в эфире с друзьями на борту «Онекотана», а сама плавучая база царственно разворачивалась к звену, ведомому Боровицем.
Пригнанное стадо главный смотритель передал дежурным пастухам, и те повели присмиревших китов на кормежку – вдоль всего левого борта плавучей базы работали камеры сброса, кидавшие в воду гигантские порции кальмарьего мяса.
«Прогулявшиеся» кашалоты дружно накинулись на угощение…
Все это было очень интересно, но Сихали Браун до того вымотался, что к концу перегона лишь тупо исполнял отдаваемые приказы. «Это тебе не ламинарию косить…» – проползало в мозгу, повторяясь и повторяясь.
