Напрасно.
– Я выбрала его не потому, что он должен был стать королем. Хотя все так считают. Я выбрала его потому, что ты меня пугал. Скрытая в тебе сила… чтоб ты знал – твоего брата она тоже пугала.
Он промолчал.
– Эта сила никуда не делась. Я вижу ее в твоих глазах. Но ты заковал ее в броню, соорудил что-то вроде еще одного блестящего осколочного доспеха. Отчасти поэтому я и нахожу тебя обворожительным.
Он остановился и посмотрел на нее. Носильщики замерли.
– Навани, ничего не получится, – тихо проговорил он.
– Почему?
Далинар покачал головой:
– Я не обесчещу память брата. – Он устремил на нее суровый взгляд, и через некоторое время Навани кивнула.
Когда они двинулись дальше, женщина молчала, хотя по-прежнему то и дело бросала на Далинара лукавые взгляды. В конце концов они достигли его жилища, над которым развевались синие знамена с глифпарой «хох» и «линил»: первый глиф – в виде короны, второй – в виде башни. Мать Далинара придумала этот рисунок, и он же был на перстне-печатке. Элокар использовал корону и меч.
Часовые у входа отдали честь, и Далинар задержался, чтобы Навани могла войти вместе с ним. Помещение, похожее на пещеру, освещали заряженные сапфиры. Когда они вошли в гостиную, князь вновь подумал о том, до чего же здесь стало роскошно за последние месяцы.
Три его секретарши ждали вместе со своими прислужницами. Все дамы поднялись, когда он только появился на пороге. С ними был и Адолин.
Далинар нахмурился, увидев сына:
– Ты разве не должен заниматься инспекцией?
Адолин вздрогнул:
– Отец, я уже несколько часов как все закончил.
– В самом деле!
«Буреотец! Сколько же я дробил те камни?»
– Отец, – обратился Адолин, приближаясь, – можно тебя на два слова?
Как обычно, русые с черным волосы юноши торчали непокорной копной. Он уже искупался и переоделся в модный, но весьма практичный длинный синий китель с двумя рядами пуговиц и прямые коричневые брюки.
– Я не готов это с тобой обсуждать, – негромко ответил Далинар. – Мне нужно еще немного времени.
Адолин обеспокоенно изучал отца. «Из него получится отличный великий князь, – подумал тот. – Его для этого растили, в отличие от меня».
– Ну что ж, хорошо. Но я кое о чем тебя все же спрошу.
Он указал на одну из секретарш – стройную женщину с золотисто-рыжими волосами, в которых попадались черные пряди. Дама облачилась в зеленое платье, а ее высокую прическу из множества кос удерживали четыре традиционные стальные шпильки.
– Это Данлан Моракота, – тихо пояснил юноша Далинару. – Прибыла в лагерь вчера, чтобы провести несколько месяцев со своим отцом, светлордом Моракотой. Она ко мне обратилась, и я взял на себя смелость предложить ей место одной из твоих секретарш, пока она здесь.
Далинар моргнул:
– А как же…
– Малаша? – Адолин вздохнул. – Не сложилось.
– А эта? – спросил Далинар приглушенным голосом, не веря своим ушам. – Когда, ты сказал, она прибыла в лагерь? Вчера? И уже успела попросить тебя?
Адолин пожал плечами:
– Ты пойми, у меня репутация…
Далинар вздохнул и посмотрел на Навани, которая стояла достаточно близко. Из приличия она притворялась, будто ничего не слышит.
– Знаешь, вообще-то, обычай требует ухаживать за одной женщиной.
«Сын, тебе понадобится хорошая жена. Возможно, очень скоро».
– Вот когда я стану дряхлым и скучным, поглядим. – Адолин улыбнулся девушке.
Она действительно оказалась симпатичная. Но – всего день в лагере? «Кровь отцов моих», – подумал Далинар. Он три года ухаживал за женщиной, которая стала потом его женой. Даже не помня ее лица, все равно сохранил воспоминания о том, как настойчив был в своих стремлениях.
Конечно, он ее любил. Все чувства к ней исчезли, стертые из его разума силами, к которым не следовало обращаться. К несчастью, князь хорошо помнил, как страстно желал Навани задолго до того, как повстречал женщину, на которой потом женился.
«Прекрати», – приказал он себе. Мгновение назад он был готов отказаться от своего титула великого князя. Не время позволять отвлекаться из-за Навани.
– Светлость Данлан Моракота, – сказал он молодой женщине, – рад видеть вас среди моих помощниц. Я так понял, мне пришло послание?
– Совершенно верно, светлорд. – Девушка почтительно присела.
Она кивком указала на пять дальперьев, что стояли на его книжной полке в специальных держателях. Дальперья выглядели в точности как обычные перья для письма, только в каждом сиял маленький заряженный рубин. Крайнее справа перо мигало с большими паузами.
Литима, хоть и была старшей, кивнула Данлан, разрешая ей принести дальперо. Молодая женщина поспешила к книжной полке и перенесла все еще моргающее перо на маленький письменный столик возле пюпитра. Она аккуратно прикрепила к доске для письма лист бумаги, крепко вкрутила чернильницу в положенное отверстие и установила стопор. Светлоглазые дамы весьма умело действовали одной рукой.
Данлан села и посмотрела на него, слегка волнуясь. Далинар, разумеется, не доверял ей – она легко могла оказаться шпионкой, подосланной одним из великих князей. К несчастью, в лагере не было ни одной женщины, которой он бы полностью доверял, а Ясна находилась далеко.
– Я готова, светлорд. – У Данлан оказался хрипловатый, низкий голос, как нравилось Адолину.
Далинар понадеялся, что она не такая пустая, как те, кого обычно выбирал его сын.
– Начинайте. – Князь взмахом руки предложил Навани занять бархатное кресло поблизости.
Другие секретарши снова уселись на скамью.
Данлан повернула самосвет на дальпере на одно деление, указывая, что запрос принят. Потом проверила уровнемеры по сторонам доски для письма – небольшие сосуды с маслом, в центре которых были пузырьки воздуха, – предназначенные для того, чтобы доска располагалась строго горизонтально. Наконец заправила перо чернилами и поместила в верхний левый угол листа. Держа перо прямо, большим пальцем повернула самосвет еще на одно деление и убрала руку.
Перо осталось на месте – зависло, касаясь бумаги кончиком, как если бы его держала рука призрака. Потом начало писать, в точности повторяя движения, которые совершало перо Ясны, составлявшее с ним пару.
Далинар стоял рядом с письменным столом, скрестив на груди руки. Он видел, что его близость заставляет Данлан нервничать, но волнение не давало ему сидеть на месте.
У Ясны, разумеется, был красивый почерк – если уж она чем-то занималась, то, как правило, доводила это до совершенства. Далинар подался вперед, когда знакомые, но не поддающиеся расшифровке ярко-фиолетовые строчки появились на странице. Над самосветом поднялись тонкие струйки красноватого дыма.
