— Зовут же! — забеспокоилась она через некоторое время.
Сангасои переглянулись между собой, повернулись назад. Прислушались. Несколько человек отделились от отряда и на рысях направились к маленькой рощице, которую только что оставили позади. Обыскав все вокруг, воины возвратились к своей госпоже:
— Никого нет, Интагейя Сангасойя…
— Спасибо, — рассеянно кивнула она. И обратилась к Барнабе:
— Ты ничего не слышал? Мне все время чудятся голоса…
— Слышал, — безмятежно ответил тот, добывая из седельной сумки очередной плод.
— Что же ты молчишь, окаянный?!
— Я не молчу. А вот что ты будешь делать, если меня не будет рядом? Послушай сама…
Каэтана прислушалась и поняла, что голоса раздались из‑за спины, за затылком, но внутри ее головы.
— О боги! — простонала она.
Затем напряглась, сосредоточилась и постаралась преодолеть пространство, ориентируясь на зов, который по мере приближения становился все явственнее, все сильнее. Несколько шагов пришлось сделать в полнейшей темноте, но затем она почувствовала что‑то очень знакомое и прыгнула вперед. А приземлилась уже посреди травы…
Астерион, га‑Мавет, Арескои и огромное количество хортлаков встречают ее. Она потрясенно обводит их взглядом:
— Приветствую вас с радостью. Но что здесь происходит?
Астерион счастливо улыбается и берет ее за руку.
— Ты нам настолько нужна, что мы рискнули вызвать тебя, оторвав от дел. Надеюсь, мы не сильно помешали?
— Не помешали. Я как раз шла к Онодонге…
— А что там? — полюбопытствовал Бог Смерти.
— Оказалось, что мы не первые. Ты слышал об этом, Астерион?
Повелитель Ветров смотрит на нее с нескрываемым изумлением:
— Ничего особенного. А что ты выяснила?
— Мы, получается, так же заняли место прежних богов, как Новые боги затем сменили нас. Все справедливо.
— Мы знали об этом, — говорит кто‑то из сплетения трав.
— Расскажите, пожалуйста, — просит Каэ, обращаясь к хортлакам.
— Ты все знаешь, — отвечает голос, но его обладатель не спешит показываться бессмертным. — До вас на планете были другие боги, и после вас будут — но еще очень нескоро. Поговори с ныне живущими твоими предшественниками, и они помогут тебе.
— Спасибо, — говорит она.
Рядом раздается смачный хруст.
— Привет всем, — произносит Барнаба.
— Какая интересная история, какой сюжет! — раздаются повсюду голоса.
Степь волнуется, шевелится, серые и рыжие хортлаки поочередно высовываются и тут же прячутся.
Наконец какой‑то голосок внятно произносит:
— Фифи просто умрет от зависти!
Но бессмертные уже немного присмотрелись к цветному толстяку и воспринимают его относительно спокойно. Арескои машинально протягивает руку и берет из мешка у Барнабы сочный плод хурмы, подносит ко рту и тоже начинает жевать.
Астерион раскланивается с новоприбывшим и обращается к Каэтане:
— Хортлаки могут очень помочь нам — ты ведь знаешь, как они рассказывают свои истории. Но нужно, чтобы ты подтвердила, что Новым богам можно доверять. Наши маленькие друзья не могут забыть гибели Момсы…
Каэтана наклоняет голову в знак молчаливой скорби:
— Надеюсь, сейчас мы все понимаем, как страшна и опасна для нас разобщенность. Не бойтесь, маленькие друзья, — нам уже нечего делить, не за что сражаться друг с другом. И не мне рассказывать вам, что нынче творится в мире…
— Страшное!
— Опасное!
— Неведомое! — раздаются отовсюду крики.
— Может, появитесь? Побеседовали бы.
Трава раздвигается, и крохотные существа один за другим осторожно выходят к бессмертным, рассаживаясь в кружок напротив них. На всякий случай они держатся поближе к Каэтане и Астериону, сторонятся Арескои и га‑Мавета и избегают приближаться к Барнабе.
Каэтана поворачивается к нему:
— Наши сангасои не сойдут с ума — мы же пропали, как испарились?
— Они и не заметят, — отвечает Время, — мы вернемся в ту же секунду.
— Спасибо.
— Это моя работа, — многозначительно произносит толстяк.
Хортлаки тем временем оживленно переговариваются. Наконец вперед выходит один — он повыше остальных, и огромные глаза желтого цвета смотрят уверенно и с достоинством.
— Я Сихи, — представляется он, подняв вверх лапку. — Мы решили поведать вам то, чего вы еще не знаете, потому что столь малое событие обычно ускользает от внимания столь великих.
Сихи делает знак, и к нему медленно ковыляет самый лохматый, маленький и ушастый хортлак, какого только можно найти на Варде.
— Я Мика, — лепечет он. — Это я был среди тех, кто присутствовал при смерти Бордонкая. У меня есть история, которую нужно знать всем. Я слышал ее в Сихеме, не слишком давно.
— Не слишком давно по меркам хортлаков, это когда? — спрашивает га‑Мавет, но Астерион знаком останавливает его:
— Потом узнаем.
Мика, довольный таким вниманием к своей скромной персоне, потоптался на месте, привстал на цыпочки и заговорил.
Это был удивительный голос — низкий, тяжелый бас, в котором звенели такие нотки, от которых слушателям становилось не по себе. Так, казалось Каэ, должны разговаривать убийцы. Такой голос мог быть еще у Йа Тайбрайя.
— Слабые жители городов тратят свою жизнь зря. Им никто не сказал, что те вещи, которым они так поклоняются, — бесполезны. Посмотрите, как они кичатся своими одеждами и украшениями. Но мы, воины, знаем наверняка, что одежда не прокормит в голодное время, а золото не утолит жажды в зной. Слушайте первый закон! Все воины моего племени будут нуждаться только в настоящих вещах: хорошем оружии, покорных женщинах и быстрых и послушных конях. Если же я замечу того, кого обуревает демон алчности, я своими руками вырву ему глаза и заставлю съесть их…
— Голосок такой, что того и гляди — вырвет и накормит, — говорит задумчиво Барнаба, который и сам не перестает грызть все это время один за другим сочные плоды.
— Надо отдать должное этому свирепому вождю — он говорит довольно разумные вещи, — замечает Каэ. — Почему он привлек внимание Мики?
— Что было дальше? — мягко спрашивает Астерион.
— А потом я убежал, испугался, — говорит хортлак уже обычным голосом.
Га‑Мавет и Арескои переглядываются. Они не понимают, почему хортлаки рассказали им именно эту историю. Каэтана мнется на месте.
— Я очень рада была бы еще задержаться здесь, — говорит она, — но нам с Барнабой нужно торопиться. Я иду в горы — встретиться с богами йаш чан — Ан Дархан Тойоном и Джесегей Тойоном. Встретимся позднее. У меня.
А что касается этого свирепого воина, то таких, как он, на Варде, может быть, и немного, но сейчас это не имеет никакого значения. Я очень благодарна тебе, Мика, за твою историю, но сейчас важнее, что расскажут мне мои предшественники. А когда я вернусь, обещаю, что обязательно еще раз тебя выслушаю — внимательнее. Спасибо вам, до свидания!
Она кивает головой и исчезает в пространстве. Следом за ней уходит и Барнаба, помахав всем на прощание.
Богиня Истины должна была бы помнить, что нет на свете малозначительных историй, что все связано, все способно повлечь за собой какие‑то события. Тем более ей нужно помнить, что хортлаки гордятся своими историями и не станут на людях рассказывать ничего нестоящего и неинтересного, если в том нет великого, пусть и не видного с первого взгляда смысла. Богиня Истины не должна быть торопливой, суетливой и невнимательной. Ей это запрещено самим именем и положением. Но не нашлось никого в огромной и бескрайней степи, чтобы остановить Каэ, чтобы крепко взять ее за руку и удержать на месте, чтобы прикрикнуть на нее, в конце концов.
— Я же… — Мика растерянно протягивает мохнатые лапки к тому месту, где она только что стояла, — меня же…
Он опускает голову и понуро отходит прочь. Трое бессмертных сидят рядом, размышляя.
— Ты думаешь, на это следовало бы обратить внимание? — наконец спрашивает Арескои у Астериона.
— Обязательно. Хортлаки зря истории не рассказывают. И что это Каэ, не разобравшись, убежала?
— Значит, были причины, — бормочет га‑Мавет, который с некоторых пор свято уверовал в непогрешимость Истины.
— Нет таких причин, — сердится Астерион. — Мика же старался. Хоть бы расспросила его.
— А мы на что?
Боги приглашают маленького хортлака присоединиться к их компании.
— Тебя чем‑нибудь угостить? — спрашивает Арескои и замечает упрек в глазах степного духа. Он повышает голос и громко говорит:
— Я был бы рад угостить почтенных хортлаков, чем они пожелают!
— Мы почтенные, — тараторит рыжий мохнатик, подходя к нему. — Мы милые и благовоспитанные, с нами интересно и заманчиво. Если нас не обижать, мы становимся приятны в обращении, любезны и очень полезны в разговоре. Угощайте нас вкусно!
Даже когда боги сидят, хортлаку приходится высоко задирать голову, чтобы заглянуть им в лицо.
