ступаешь на хрупкий подвесной мост над глубокой зияющей пропастью, не зная, в каком месте и в какой момент, одна из хлипких дощечек этого моста сломается, и ты полетишь, безжалостно и не минуемо в открытую пасть поглощающей все живое бездны! У неё так проходил каждый день после смерти графа фон Махеля!
Ему стало её так жалко. Как отец, он протянул к ней свои добрые, опытные руки и она с желанием прильнула, как на опору, на его широкую мужскую грудь, уткнулась в жилетку и стала постепенно затихать. Он даже не стал ничего расспрашивать, каждая её вырвавшаяся эмоция ему была понятна изначально. Напоив её водой, он спустя какое-то время ей сказал:
— Знаете, госпожа фон Махель, прислушайтесь к моему совету. Вам надо сегодня все выбросить из головы и пойти посетить наши Будапешские купальни! Проваляться там целый день, потом посетить какой-нибудь салон. А завтра прийти на работу только тогда, когда хорошо выспитесь, а можете и совсем не приходить. Я со всем управлюсь.
Она криво усмехнулась, вытираясь намоченной в воде материей.
— Я уже не смогу нигде расслабиться и избавиться от мыслей. Мне для этого надо столько выпить, чтобы ничего уже не осознавать!
Он качнул головой.
— Согласен. Это не поможет. Ну отдыхать нужно, все равно нужно!
— Господин Буггатти, я такая не практичная и никчемная! Все не получается! Все так сложно! А как дальше?! — и её вопросы исходили из глубины её молодого, неопытного сердца, еще так чисты от юной искренности и доверчивости. Руки, в которых она держала стакан воды дрожали, она пыталась поймать равновесие и обрести силу в руках. Не получалось. И приглушенным, так же потерявшим всю силу голосом, добавила:
— У меня уже больше нету сил!
Он поднялся, так как сидел перед ней на корточках и долгим, пристальным взглядом уставился на её лицо. Было заметно, его мысли что-то вынашивают и наконец, он произнес:
— Госпожа фон Махель. Вы простите меня, за то, что я вам сейчас скажу.
Анни насторожилась. Ей так необходим был нужный совет, ибо она понимала, что свои ресурсы и душевные, и физические исчерпала и зашла в тупик. Подняв на него заплаканные глаза, она даже, не подозревая об этом, могла перевернуть ими всю душу. Большие, сияющие своей победоносной роскошью гранаты самого насыщенного оттенка словно из горящего огнем камня, выпускали свои покоряющие щупальца, делая волю человека перед ними парализованной. И он только лишний раз в данный момент убедился в правоте своих мыслей, которые хотел высказать ей вслух. И начал он спокойно и очень осторожно, вкладчиво.
— Госпожа фон Махель. Не осудите меня за мои слова. Вы женщина — редкой красоты! Нет… нет… — сразу поспешил оправдаться, так как в выражении глаз Анни уловил быстро промелькнувшее разочарование. — Я не признаюсь вам в любви, и ничего плохого в моих словах нет. Я пытаюсь понятно сформулировать свои мысли и не знаю, насколько у меня это получиться, но…вы меня не перебивайте, я и сам могу сбиться, а выслушайте, я про то, что …вы не так подходите к делу. Вы столько на себя взвалили! Здесь и закаленному мужику не под силу. Вы. Вы женщина и жить и действовать нужно по-женски! А с вашей красотой! Вы не пользуетесь таким чудесным ресурсом в жизни! Будьте немного корыстнее — вы слишком правдивы и порядочны, а в бизнесе так нельзя! Доброта и открытость здесь не уместны! Это мое мнение! Начните использовать людей себе во благо и только так, как вам нужно! Производство — вы оглянитесь вокруг — в нем нет женщин — это мужское дело, но раз вам просто пришлось взяться за это, то пусть ваша женская красота и обаяние двигают мужской силой и способностями. Вы понимаете, о чем я?
Она устало вздохнула.
— Я понимаю, господин Буггатти. И Игн мне говорит тоже самое. Но ведь все бизнесмены — люди не юные, опытные и состоявшиеся. Они все женаты. А я не могу любить никого, мне некого.
— Вот. Вот, ваша порядочность сразу ставит перед вами преграду. А преграды эти надо убирать. Иначе никак! Или вы будете всегда все тянуть сами, и я вам сочувствую, эта ноша может вас раздавить!
— Значит, я должна обольщать состоятельных бизнесменов и не смотреть на то, что дома у них супруга и дюжина детишек!
— Ну, я бы сказал так! Но…это слишком прямо, все нужно делать тонко и более скрытно, но смысл такой, да!
— О, господин Буггатти, а Бог меня за это не накажет?
— Не знаю. Мадам. Вы задаете извечные вопросы всего человечества. Я только не вижу других вариантов на данный момент. Но, думаю, что по-настоящему любящий и преданный семьянин — ему ничто не угрожает, а тот, который рад будет соблазниться и сидит на этом, как на постоянной привязанности к удовольствиям, и так и так будет не верен своей супруге! Так надо пользоваться его слабостями. Ищите в мужчинах слабости и манипулируйте ими! Ваша красота и свежесть не долговечны и их надо использовать, как данный ресурс самой природой.
И подумав. Она наконец, улыбнулась.
— Господин Буггатти. Мы за последние месяцы не нашли ни одного нового заказчика. И вот, от нас стали уходить старые. Что мне с этим делать? Я оказалась в полной «непринятости» меня нашим высшим обществом из-за моих меценатских идей. Если я сейчас прогнусь под всеобщее мнение, то наоборот, это будет проявлением моей слабости и меня перестанут уважать!
— Да. Это так. Пусть все остается по-прежнему. Давайте будем искать новых заказчиков в другом месте. Давайте подумаем о Польше, Австрии, Германии, Хорватии. Метал всем нужен.
— Но, видите ли, я же не могу поехать в ту же самую Польшу, прийти в какой-нибудь состоятельный дом, сказать здравствуйте и предложить свой металл. Нужны связи, а у меня их нет!
— Хорошо. Я знаю многих бизнесменов. А там… если вы измените стиль своей жизни и тактику, то есть жизненную позицию, то… цепочка потянется! Станьте легкой, кокетливой, очень обворожительной для мужчин! Завоевывайте их. А они пусть возжелают свернуть горы ради вас.
— Да, господин Буггатти, вы правы. Вы, наверное, правы!
— А сейчас поезжайте принимать Будапешские ванны,
