Вот что говорит церковь (Толк. Ев. Мф., стр. 409—413):
Саддукеи, которые говорят, что нет воскресения: воскресение есть чудесное воззвание мертвого тела к жизни чрез соединение с душою умершего тела, каковое всеобщее воскресение будет при кончине мира. Саддукеи отвергали не только самое воскресение, но и жизнь будущую, и бытие души по смерти в отдельности от тела, и существование духов и ангелов. Они были грубее фарисеев, были совершенно преданы вещам чувственным. Закон Моисеев об ужичестве, указанный здесь саддукеями, имел целью предупредить пресечение рода, что считалось тяжким несчастием у иудеев. По этому закону брат умершего должен взять за себя вдову его, и первенец их мужеского пола считался сыном умершего брата, и, таким образом, восстановлялся род.
Было у нас семь братьев и пр.: саддукеи, приступив к спасителю, не прямо начинают говорить о воскресении, но вымышляют какую-то басню и рассказывают о происшествии, по моему мнению, небывалом, думая привести его в недоумение и опровергнуть и то и другое, — и то, что будет воскресение, и что оно будет такое, какое разумел спаситель... А дабы он не спросил, почему семеро имели одну жену, саддукеи ссылаются на Моисея, хотя весь их рассказ, по моему мнению, был вымышлен. Ибо третий не взял бы ее за себя, видя, что уже два мужа ее умерли; а если бы взял ее за себя третий, то не взял бы четвертый и пятый; если бы и сии согласились, то, верно, уже не решились бы на это шестой и седьмой, но отвратились бы от нее, опасаясь той же участи. Ибо к таковым опасениям склонны были иудеи... Для чего же саддукеи выдумывают, что не двух или трех, но семь мужей имела жена? Чрез сие они надеялись еще более осмеять учение о воскресении. Потому-то и говорят: все имели ее, думая, что после этого ему уж нечего сказать. Указывая на закон Моисеев и выставляя затруднение согласить этот закон с понятием о воскресении, саддукеи, таким образом, дают знать, что, по их мнению, понятие о воскресении несообразно (если не находится в противоречии) с самим законом, богодарованным в руководство для веры.
Заблуждаетесь и пр.: Господь в разрешение недоумения указывает, что, повидимому, основанное на законе отрицание саддукеями воскресения мертвых есть заблуждение их, происходящее от того, что они не разумеют, как должно 1) писания, 2) силы или могущества Божия. Они ссылаются на Моисея и закон, как знающие оный, а спаситель, напротив, показывает, что самый вопрос их обличает их в неведении писания. Потому-то и искушали его, что не разумели писания надлежащим образом и не знали силы Божией, которой столько опытов вам (саддукеи) представлено, и между тем вы не познали оной ни из писания, ни из общих начал разума. Ибо и из общих начал разума можно знать, что Богу всё возможно. Это неведение писания выражалось в том, что они думали, будто бы порядок вещей всегда будет таков, каков он ныне, будто всегда надобно будет жениться и выходить замуж, например. В Ветхом Завете нигде не говорится, чтобы по воскресении это так же продолжалось: саддукеи сами это выдумали и нашли в этом несообразность с писанием. Господь и обличает это ложное их представление, указывая, что по воскресении будет другой порядок жизни. Неведение силы Божией саддукеями выразилось в том, что они отвергали, чтобы можно было воскресить истлевшее и превратившееся в землю тело. Господь обличает их в этом заблуждении, указывая им из писания на действительность воскресения.
Ни женятся, ни выходят замуж: там не будет продолжения рода, следовательно нет нужды ни жениться, ни замуж выходить, хотя, конечно, сохранится различие полов.
Как ангелы Божии: так же будут жить люди по воскресении и взаимно относиться друг к другу, как ангелы Божии. Впрочем, не потому сыны воскресения называются ангелами, что не женятся, а потому не женятся, что будут подобны ангелам.
А о воскресении мертвых и пр.: доказательство действительности воскресения мертвых, отвергаемого саддукеями, господь заимствует из писаний Моисеевых, так как и саддукеи в своем вопросе указали на Моисея. Место взято из книги Исхода и содержит слова самого Бога, сказанные Моисею при купине.
Бог не мертвых, но живых: Бог не есть Бог несущих и совершенно уничтожившихся, которые никогда уже не воскреснут. Ибо не сказал о себе: я был; он сказал: я есмь Бог сущих и живых. Как Адам, хотя и жив был в тот день, как вкусил от древа, но тотчас после изречения суда Божия повергся смерти; так и праотцы, хотя и умерли, но остались живыми по обетованию воскресения. Есть в Ветхом Завете и другие ясные места, в которых говорится о воскресении, но Спаситель указывает на одно только место из книг Моисея, так как саддукеи ссылались только на Моисея.
Для Рейса место это тоже кажется странным, и он с осторожностью высказывает возможность того, что слова эти имеют значение не бессмысленное. Рейс (Нов. Зав., т. I, стр. 573):
Ответ Иисуса двойной. Он высказывается сначала по тому частному вопросу, какой был ему предложен; затем он утверждает верование в будущую жизнь, как вытекающее из священного писания, которого не могли отвергнуть и сами саддукеи. В добавление он указывает на силу Божию, как на долженствующую и могущую устранить все возражения неверующих.
И вот он провозглашает, что половые отношения существуют лишь в этом мире и для этого мира. Будущая жизнь уже не подчинена смерти и для нее нет уже необходимости сохранять человечество путем распространения личностей и наследования поколений. Вопрос, предложенный его собеседниками, оказывается, таким образом, совсем праздным. Что же касается его замечания, будто воскресшие подобны ангелам, то слова эти надо понимать в смысле бессмертия. Мы очень погрешили бы, если бы вывели из них то заключение, будто ангелы не имеют пола. Относительно этого предмета Иисус ничего не имел в виду им утверждать, ни оспаривать. Что же касается второй части ответа, которая прямо не вызывалась вопрошавшими, то всегда было искушение счесть ее за относящуюся к другому случаю, или по меньшей мере допустить, что ею указывается на какой-то пробел в существующем рассказе. Однако без больших затруднений можно признать, что вопрос саддукеев был внушен не богословской щепетильностью, не сомнениями касательно приложения принципа, а главным образом легкомысленным неверием, распространившимся на самые основы верования. Таким образом, Иисус не только получал право коснуться самой сущности дела, но прямо должен был поступить так ради полноты и убедительности своего ответа.
Эта последняя часть ответа замечательна во многих отношениях. На первый взгляд может показаться, что в ней не доказывается ничего важного. Кто не знает, что приведенное им библейское изречение (по Исх. III, 6) означает собственно: «Бог, уже почитаемый отцами и остающийся навеки тем же для их потомков»? По буквальному и историческому смыслу этого выражения в нем ничего не говорится о бессмертии, того менее о воскресении. Более того. То обстоятельство, что Иисус во всем Ветхом Завете не нашел ни одного места, где с большей ясностью говорилось бы о несомненности будущей жизни, доказывает, что эта идея, столь важная для религии, на самом деле была чужда сознанию пророков.
Невзирая на это, нам кажется, что его истолковательное рассуждение, как бы оно ни было вольно и субъективно, всё же имеет огромную важность. Прежде всего надо иметь в виду, что он в конце концов доказывает не воскресение, а бессмертие, нечто отличное и принадлежащее к порядку идей, свойственных более христианству, чем иудейству. Иисус не говорит и не мог сказать, что патриархи были воскрешены; он утверждает, что они не мертвы. Восходя затем к самой сущности его рассуждения и исследуя его с богословской точки зрения, видишь, что он провозглашает неуничтожаемость всякой жизни, находящейся в общении с Богом; ведь патриархи, как для народа, так и для учителей, были как раз людьми, осуществлявшими религиозный идеал, и потому могли входить элементом в богословское доказательство вышеупомянутого рода. Идея эта была развита позднее Павлом.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Опять как и на подвох фарисеев и иродиан о подати, на который бы нельзя ничего больше ответить, как да или нет, так и на соблазн саддукеев Иисус отвечает прямо на вопрос и высказывает всё свое учение. И мало того, что высказывает всё свое учение, — высказывает его, не осуждая никого, обращает вопрос против спрашивающих; они сами видят, что виноваты и достигли совсем противного — того, чего они не хотели. Фарисеи с Иродом думали: ему не вывернуться. Осудит царей и власть, он виноват и перед царями и перед своим учением, осуждая; одобрит покорность власти и — разрушит свое учение. Но он отвечает, не хитря, прямо всё, что думает: о том, чтобы отдавать гривну или не отдавать кому-нибудь, я никогда ничего не говорил, как и не хотел судить вас в спорах о наследстве. Вопросы земные решают по-земному, но вопрос Божий, это тот, про который один я учу: Божие никому не отдавай, кроме Бога, следовательно и царю, если требование его против Бога. И вопрос обратился против них.
