не так ли?
— Нет, с тех пор как я приехала сюда. Здесь так много людей и такая приятная семейная атмосфера. Тут я чувствую себя спокойно.
— Мне кажется… Простите мне мое любопытство, но я стар и немощен, поэтому большую часть времени посвящаю праздным размышлениям об интересующих меня делах. Так вот, мне кажется, что в «Стэнсфилд-Грейндж» произошло какое-то событие, заставившее вас вспомнить о ваших страхах. Теперь медицина признаёт огромную роль, которую играет наше подсознание.
— Да, я об этом слышала…
— Я думаю, что ваш подсознательный страх мог, так сказать, выйти наружу благодаря какому-то конкретному случаю — возможно, незначительному, но сыгравшему роль катализатора.
Мисс Гилкрист с радостью ухватилась за эту идею.
— Уверена, что вы правы! — воскликнула она.
— И что же могло явиться этим… э-э… незначительным случаем?
Мисс Гилкрист подумала и неожиданно ответила:
— Знаете, мсье Понтарлье, думаю, что это была монахиня.
Прежде чем Пуаро успел осмыслить услышанное, в комнату вошли Сьюзен с мужем, за которыми следовала Элен.
«Монахиня, — подумал Пуаро. — Интересно, где я уже слышал о монахине в связи с этой историей?»
Он решил этим же вечером незаметно завести разговор о монахинях.
Глава 19
Семья держалась вежливо с мсье Понтарлье — сотрудником ОПБ ООН. Пуаро оказался прав, воспользовавшись аббревиатурой. Все восприняли ОПБ ООН как нечто само собой разумеющееся и даже притворялись, что всё знают об этой организации. Люди крайне неохотно признаются в своем невежестве. Исключение составила Розамунд, которая с любопытством осведомилась:
— А что такое ОПБ ООН? Никогда об этом не слышала.
К счастью, рядом в этот момент никого не оказалось. Пуаро представил свою организацию таким образом, что все, кроме Розамунд, стыдились обнаружить свою неосведомленность о всемирно известном учреждении. Розамунд же ограничилась замечанием:
— Опять беженцы! Я так от них устала. — Таким образом она озвучила невысказанную реакцию многих, стеснявшихся выражать свои чувства столь откровенно.
В итоге Пуаро был принят как предмет иностранного декора, хотя и причиняющий некоторые неудобства. Конечно, всем казалось, что Элен следовало бы избавиться от него на этот уик-энд, но, так как он остался в доме, придется с этим смириться. К счастью, этот чудаковатый маленький иностранец вроде бы плоховато понимал по-английски, часто не мог разобрать, что ему говорят, и, казалось, полностью терялся, когда несколько человек говорили одновременно. Он как будто интересовался только беженцами и послевоенной обстановкой, поэтому его лексикон касался лишь этих тем. Обычная болтовня сбивала его с толку.
Практически всеми забытый, Эркюль Пуаро откинулся на спинку стула, потягивал кофе и наблюдал — так кот наблюдает за чирикающими птичками. Пока еще кот не был готов к прыжку.
В течение суток рыская по дому и обследуя его содержимое, наследники Ричарда Эбернети собрались заявить о своих предпочтениях и, если понадобится, отстаивать их.
Вначале темой разговора стал десертный сервиз из споудовского фарфора,[1422] которым собравшиеся только что воспользовались за обеденным столом.
— Я вряд ли долго протяну, — меланхолическим тоном произнес Тимоти. — И у нас с Мод нет детей. Нам едва ли стоит обременять себя бесполезными вещами. Но из чистой сентиментальности мне бы хотелось взять старый десертный сервиз, который напоминает о прошлом. Конечно, он вышел из моды, да и вообще десертные сервизы сейчас не слишком ценятся, но я готов довольствоваться им — и, возможно, булевским шкафчиком[1423] из Белого будуара.
— Вы опоздали, дядя, — с самодовольной беспечностью отозвался Джордж. — Утром я попросил Элен оставить споудовский сервиз за мной.
Тимоти побагровел:
— Что значит — оставить за тобой? Еще ничего не решено. И зачем тебе десертный сервиз? Ты ведь не женат.
— Дело в том, что я коллекционирую споудовский фарфор, а это превосходный его образец. Но булевский шкафчик можете взять себе, дядя. Мне он и даром не нужен.
Тимоти отмахнулся от булевского шкафчика.
— Слушай, Джордж, не слишком ли много ты на себя берешь? Я старше тебя, и, кроме того, я — единственный брат Ричарда. Так что сервиз мой!
— Почему бы вам не взять сервиз из дрезденского фарфора, дядя? Прекрасная вещь — и наверняка навевает такие же сентиментальные воспоминания. Как бы то ни было, споудовский сервиз мой. Кто первым пришел, того первым и обслужили.
— Чушь! — рявкнул Тимоти, брызгая слюной.
— Пожалуйста, Джордж, не огорчай дядю, — резко вмешалась Мод. — Ему это вредно. Естественно, он получит сервиз, если захочет. Тимоти имеет право выбирать первым, а вам, молодежи, придется подождать. К тому же он брат Ричарда, а ты всего лишь племянник.
— Я могу кое-что добавить, молодой человек! — Тимоти кипел от бешенства. — Если бы Ричард как следует составил завещание, распоряжаться содержимым этого дома было бы поручено мне! То, что этого не произошло, я могу приписать только дурному влиянию! Повторяю — дурному влиянию! — Он сердито уставился на племянника. — Это завещание просто нелепо! — Тимоти откинулся на спинку стула, схватился за сердце и простонал: — Все это очень скверно на мне отражается. Если бы я мог выпить немного бренди…
Мисс Гилкрист выбежала из комнаты и вернулась, неся рюмку с упомянутым тонизирующим.
— Вот бренди, мистер Эбернети. Прошу вас, не волнуйтесь! Вы уверены, что вам не нужно прилечь?
— Не будьте дурой! — Тимоти залпом выпил бренди. — Прилечь! Я намерен отстаивать свои интересы!
— Право, Джордж, ты меня удивляешь, — сказала Мод. — Твой дядя говорит абсолютно верно. Его желания должны учитываться в первую очередь. Если он хочет десертный сервиз, значит, он его получит!
— Тем более что этот сервиз просто отвратителен, — добавила Сьюзен.
— Придержи язык, Сьюзен! — огрызнулся Тимоти.
Худощавый молодой человек, сидящий рядом со Сьюзен, поднял голову и произнес голосом, в котором слышались пронзительные нотки:
— Не смейте так говорить с моей женой!
Он приподнялся со стула.
— Все в порядке, Грег, — быстро сказала Сьюзен. — Я не возражаю.
— Зато я возражаю!
— Думаю, Джордж, — вмешалась Элен, — ты бы мог оказать дяде любезность и уступить ему сервиз.
— Что значит «уступить»? — взвился Тимоти.
Но Джордж кивнул Элен и сказал:
— Ваше желание — закон, тетя. Я отказываюсь от своего требования.
— Тебе ведь он все равно не нужен, верно? — спросила Элен.
Джордж бросил на нее быстрый взгляд и усмехнулся:
— Беда в том, тетя Элен, что вы слишком проницательны. Вы замечаете больше, чем хотите заметить. Не волнуйтесь, дядя Тимоти, сервиз ваш. Я просто пошутил.
— Ничего себе шутки! — с возмущением произнесла Мод Эбернети. — У твоего дяди мог начаться сердечный приступ!
— Не бойтесь, — весело отозвался Джордж. — Дядя Тимоти наверняка переживет всех нас. Знаете, как говорят, — скрипучие ворота…
— Неудивительно, — злобно фыркнул Тимоти, — что
