Ты вошел, взломал тайник, тут и старичок появился. Ты испугался и ударил его. Мы понимаем, ты убивать не хотел. Запомни: если ты признаешься, то суд поймет, что ты убил случайно, в состоянии аффекта. От страха…
– Нет!.. – Звонков вскочил.
Один из молодых оперов толкнул его в грудь.
Женя с грохотом упал на стул.
В дверь заглянул дежурный.
– Не колется?
– Расколется, – усмехнулся молодой, – куда ему деваться.
– Звонков. – Капитан закурил, протянул сигареты Жене. – Звонков, поймите, мы вам не враги. Наоборот, мы вчетвером должны найти выход из этих страшных обстоятельств. Мы опытнее вас. Наш долг не только наказывать, но и помогать людям.
Свет лампы слепил Звонкова. Он сидел, вжавшись в стену, словно пытаясь проломить ее и очутиться на ночной улице, вдали от этого кошмара. Голос капитана звучал мягко и вкрадчиво, но глаза цепко следили за Жениным лицом. Холодные глаза человека, привыкшего лгать.
– Значит, молчать будешь! – не выдержав, вскочил зашедшийся криком капитан. – Ну смотри, сволочь, смотри!
Капитан сорвал со стола материю.
– Твоя гантель?
Звонков кивнул.
– Ты не кивай здесь! Говори, твоя или нет!
– Моя.
– Значит, ты гантель в пластиковую сумку положил. Правильно, неудобно с гантелью по улице ходить. Ты, Звонков, когда старичка тюкнул гантелью по голове, растерялся, это правильно. Ты не убийца, ты жадный просто. Очень жадный человек. Ты испугался, конечно, и забыл не только гантель, но и сумку. А в ней газета была, «Московская правда», с твоим адресом. Это, Звонков, второе. А вон сумка с вещами, в которой, кстати, две сберкнижки Желтухина. Это, Звонков, у тебя при обыске нашли. Значит, это и есть третье. То, что ты убил, мы знаем. Но с тобой еще кто-то был. Так ведь? Кто был с тобой?
– Разрешите мне позвонить.
– Когда сознаешься, и позвонить разрешим, и кофе дадим. Кто с тобой был?
Капитан наклонился к Звонкову, и Жене показалось, что глаза его стали огромными, как абажуры настольных ламп. Они надвигались на него. И некуда ему было спрятаться от них. Глаза капитана давили на него, вжимая в стенку.
– Так кто с тобой был?
– Дайте мне позвонить! – Звонков вскочил и словно сбросил с себя гипноз страха этого вечера и глаз капитана.
– Сидеть!
Молодой опер опять толкнул Звонкова.
А за окном уже начало светать и погасили лампочки. В кабинете был утренний полумрак, светлеющий с каждой минутой.
Капитан снял китель и галстук, сидел в одной рубашке с черными пятнами пота на спине.
Все курили.
– Значит, не дадите мне позвонить? – спросил Звонков.
– Нет. – Капитан затянулся глубоко и закрыл глаза.
– Тогда пишите адрес сообщника.
Опера словно проснулись. Движения их стали расчетливо-быстрыми.
– Ну, раз начал, Звонков, колись. Не останавливайся на полпути.
Женя взял сигарету, закурил.
– Пишите: улица Островского, дом 6, квартира 29. Зовут его Игорь. Больше ничего не знаю.
Корнеева разбудил звонок в дверь. Длинный и требовательный.
Еще не проснувшись, он автоматически натянул тренировочные брюки и пошел открывать.
А звонок бесчинствовал в квартире.
Корнеев распахнул дверь.
– Сдурели?
В прихожую ворвались двое в штатском и двое в форме.
– Уголовный розыск! – крикнул один. – Стоять!
– А я и так стою, – усмехнулся Корнеев.
– Ты Игорь? – Молоденький опер повел стволом пистолета, матово блеснувшим в темном коридоре.
– Убери ствол. – Корнеев нащупал выключатель, зажег свет.
Теперь он видел всех четверых. Возбужденных, с жадным охотничьим азартом в глазах.
– Товарищ майор, – внезапно сказал один из оперативников. – Игорь Дмитриевич…
– А, это ты, Афанасьев? Кто это тебя научил по утрам в квартиры вламываться?
– Так на вас показали.
– Кто?
– Звонков.
– Какой Звонков?
– Да Евгений Николаевич. Тот, что Желтухина из Козицкого, дом 2, заделал.
– Подожди, Афанасьев, толком расскажи…
Корнеев вошел в комнату, где под охраной сержанта сидел Звонков.
– В интересное дело ты меня втравливаешь, Женя. Ни больше ни меньше как соучастие в убийстве.
– У меня не было выхода, Игорь, иначе они бы меня сломали. Я боялся сознаться в том, чего не делал.
– Женя, времени мало. Давай по порядку. Гантель?
– Два дня назад я вернулся домой, ее не было.
– Ты заявил в милицию?
– Да.
– Так чего же ты молчишь?
– А я говорил им, но они хотели слушать только то, что хотели.
– Где ты был вчера между пятнадцатью и восемнадцатью?
– У кинотеатра «Новороссийск» ждал девушку.
– Три часа?
– Да. Она сказала, что может опоздать, и попросила меня подождать ее. Сказала, что придет обязательно.
– Она так тебе понравилась?
– Да.
– Кто-нибудь видел тебя у кинотеатра?
– Я не видел никого.
– Ты давал кому-нибудь ключи?
– Ты же знаешь.
– Знаю, но бывает всякое.
– Исключено.
– Ты пошел на свидание с работы?
– Да.
– Где мне найти эту девушку?
– Не знаю.
– То есть?
– Знаю только, что ее зовут Лена, она очень красивая и живет на улице Чаплыгина.
– Ну это тоже кое-что. Дом какой?
– Четыре, второй подъезд.
– Женя, вспомни, кто тебя видел у «Новороссийска».
Звонков грустно покачал головой.
– Так, – сказал Борис Логунов и встал из-за стола, – значит, вы, Тохадзе, продолжаете утверждать, что лично получили эту телеграмму?
– Зачем обижаешь? – Гурам Тохадзе даже головой затряс возбужденно. Мол, до чего недоверчивые люди бывают.
– Тогда, пожалуйста, распишитесь здесь. – Борис подвинул Тохадзе лист протокола.
– Здесь? – Тохадзе медленно начал читать.
– Неразборчиво?
– Нормально. – Гурам расписался.
– Прекрасно. Теперь, Тохадзе, ответьте на такой вопрос: как вы одновременно могли жить в Москве, вот справка из гостиницы «Минск», и получать телеграмму в Батуми?
– Я на два дня улетал домой.
Тохадзе ответил быстро, словно ожидал этого вопроса.
– Вот справка Аэрофлота. – Логунов вынул из папки бумагу. – В ней говорится, что за последний месяц ни ваша фамилия, ни ваши паспортные данные не были зарегистрированы в аэропортах Москвы.
– Мне друг продал билет. Я по его фамилии летел.
– По какой?
– Слушай, Давид его зовут, а фамилию не помню.
Логунов сел, взял ручку, записал.
– Значит, вы, Тохадзе, утверждаете, что ваш знакомый по имени Давид уступил вам свой билет?
– Утверждаю.
– Распишитесь.
– Здесь?
– Да. Продолжим дальше. Вы приехали в Батуми и получили телеграмму.
– Конечно, получил. – Тохадзе вскочил. – Какое тебе дело, когда я и куда ехал? Я свободный человек! Понимаешь?
– Пока.
– Что «пока»?
– Свободный пока.
– Ты что, угрожаешь мне?
– Вы садитесь, Тохадзе. Спокойно садитесь и прочитайте показания проводника поезда Батуми – Москва Чачава. В них она показывает, что получила эту телеграмму от вашей сестры и передала ее вам в Москве.
– Слушай! Кому веришь? Проводнику. Они все продажные. За что хочешь скажет.
– Хорошо. Я устрою вам очную ставку.
– Зачем? Слушай, чего тебе надо?
– Вот что, Тохадзе, разговор по делу.
