— Надо мальчишек найти.
— Где-то там, — Лас, забыв о ранении, мотнул головой назад и непроизвольно дернулся. — Меня выбросило. Эти твари как озверели. Глушили всех звуковой волной и плевались ядом.
«Где-то там» в действительности оказалось совсем близко — за спинами суетящихся рядом с драконом магов. Едва Сантилли понял в чем дело, как бросился туда, спотыкаясь о трупы людей и животных. Сколько же они положили? Что тут вообще творилось, пока он был наверху?
— Живой, — коротко пояснил Шон, промывающий водой из фляжки лицо потерявшего сознание Даэрри, которого поддерживал брат. — Капсула разряжена. Не знаю почему. Катер сейчас придет.
Он всегда говорил отрывистыми фразами, когда хотел что-то скрыть. Значит дела у мальчишки хуже, чем казалось с первого взгляда. Сантилли ногой оттолкнул отрубленную голову волка, плюнувшего в Эрри ядом, и бегло пробежался по сыну глазами: грязный, в крови, но на лице ран нет и одежда целая, а вот защита израсходована полностью. Как и у него самого. Сквозь длинные прорехи изодранных курток девушек торчали лоскутки рубах. Какие же когти надо иметь, чтобы пропороть заговоренную кожу дракона? Спасибо Эдингеру за щедрый подарок, но девчонки получат за то, что игнорировали стандартные армейские костюмы и полезли в драку.
— Все нормально, — перехватила его взгляд Ла-али и начало суетливыми движениями поправлять волосы.
— Где шлемы, крутые воительницы? — накинулся на нее Сантилли. — Совсем страх потеряли?
Напряжение боя, горечь потери и страх за близких нашли выход, выплеснувшись на непослушных девчонок. Демон не слушал ни объяснений, что шлемы были, ни просьб не кричать на них, ни обещаний уйти и никогда больше не появляться в доме одного ненормального демона. Он помогал Шону, ругался и чувствовал, что радуется тому, что они все живы, но остановится не мог, боясь, что если замолчит, то слезы прорвут плотину, замерзшую где-то в груди, и он захлебнется в мутном горьком потоке и никогда не вынырнет. Успокоился он только тогда, когда прилетел катер за ранеными.
— Девчонки, не обижайтесь на него, — Шон бережно опустил Эрри в развернутую целителями капсулу. — Он вам потом такие подарки притащит — закачаетесь. На вашем месте я бы начал делать заказы.
Турайа сердито проворчала: «Перебьюсь», — и прошла мимо ашурта, нарочно задев его плечом.
«Птица» с амазонками и ранеными демонами улетела, Сантилли туда же затолкал и Тьенси, чтобы присмотрел за обоими йёвалли, а сам с Шоном остался помогать магам. Они оттаскивали в стороны трупы противника и животных, и друг рассказывал о том, что случилось, пока ашурт был наверху.
— Я смотрел ваши похождения в городе раскрашенных фанатиков, — он уложил рядом с изрубленным «эльфом» еще одного и отряхнул руки, — здесь было почти то же самое, но веселее. Лезли, как ненормальные, по головам своих же. А мальчишки молодцы, держали смерч до последнего, а потом Ае перекинул его, чтобы перекрыть путь еще одному отряду. Падаль, силен, как стадо быков, — принц имел в виду падшего, — вызвал дождь и держал его, никого не подпуская к холму, и одновременно открыл портал для своей швали. Я сам ничего не видел, но Алентис успел шепнуть, что Рино умеет быть страшной — большую часть монстров играючи по ветру развеяла. Удобрений на несколько жизней хватит. Земледелием займутся, как думаешь?
«Шон, как и Лас, болтает, когда нервничает. А я ничего не почувствовал», — отрешенно подумал Сантилли, перетаскивая остроухого человека к убитым сородичам.
Отец всегда учил его чтить память павшего противника. Как, кстати, и Таамир, правда, несколько своеобразно, в своей обычной насмешливой манере.
«К мертвым надо проявлять уважение, — снисходительно говорил дракон после показательной казни очередного преступника или дуэли. — Убил — похорони. Вороны сами найдут себе падаль, а нам болезни ни к чему. И не эстетично».
«Война вообще не эстетична», — ашурт перевернул следующего мертвеца и подавил тяжелый вздох при виде лежащего под ним дэма с изуродованным, как и у Эрри, лицом.
В смерти все равны, и свои и чужие, и враги и друзья. Но к первым относишься равнодушно, а вот ко вторым…. Сантилли удобнее перехватил воина и провел ладонью по заляпанному нагруднику, стирая с герба грязь.
— Кто это? — встревожился Шон, заметив застывшего ашурта. — Сан!
— Шали, — безучастно отозвался тот, поднимаясь с другом на руках.
Могло быть и хуже, и сейчас он нес бы не его, а Тьенси или Ласа. Но почему от этого не легче? Размен два на два? Одних близких на других? Дубровских на Шали и Влада? И что и как сказать сестре и Рози? Как посмотреть им в глаза? Разве жизнь чертова падшего равноценна жизни тех, кем ты дорожил? Разве это равновесие? И ни одного ответа.
В медицинском центре царила прохлада, тишина и порядок. Легкораненых демонов, дэмов и ийет разобрали родственники или они сами сбежали, как Лас и Юштари, остались лишь тяжелораненые. Драконы предпочитали залечивать «царапины» дома.
Сантилли, удрав с Совета, заскочил на минутку проведать сестру и Элерин, дежуривших в больничном коридоре. У окна стояла, обхватив себя за плечи, Керриэль, дочь Влада, и беззвучно плакала по отцу. Рядом с ней в кресле сидела неестественно прямая безучастная Эджен, сцепив в замок побелевшие от напряжения пальцы. За эти часы она сильно осунулась и ни с кем не разговаривала, кроме Найири и братьев.
Сантилли в который раз за этот день разозлился на Вардиса. Если бы тот не потерял голову от ненависти и не бросил свой отряд, жертв было бы намного меньше, и сам бы дурной демон остался жив. Но все уже свершилось, и надо жить дальше.
Он уже побывал у Рози, готовящей мужа к погребальному костру.
— Сантилли, не переживай, — графиня мягко улыбнулась ему. — Мы простились вчера. Шали сказал, что если что-то случится, то он подождет меня там и попросил младшей найти хорошего мужа.
Ашурт едва не взвыл, но чудом удержался, с трудом выдавив ответную улыбку и, так и не найдя слов, ушел, впервые заблудившись в переходах замка. За воротами он отдышался и поблагодарил себя за то, что поехал один и поэтому никто сейчас не видел его слез.
У него еще хватило сил зайти к Аварам, у которых погиб единственный сын и в первое мгновение был удивлен тем, что им помогали бывшие однокурсники и профессора. А он почему-то забыл, что когда-то они все учились в одном университете, незаметно для себя отделив Ольгу от друзей.
Баронесса огорошила его еще больше, чем Рози.
— Сам понимаешь, я уже не могу родить, а наш род не должен прекращаться, — говорила она ашурту, цепко держа его под руку. — Кьердису надо жениться второй раз или взять наложницу, но он даже слышать об этом не хочет. Сколько раз уже говорила, что один ребенок в семье это не дело. Прикажи ему, Сантилли, тебя он послушает, — баронесса просительно заглянула ему в лицо, будто сейчас именно это было самым важным.
