на Монгола.
Тот тоже пожал плечами.
– Куда ушли?
– В другой конец перрона.
– Что спрашивали? С чего разговор начался?
– Спросили, откуда мы, и сказали, чтобы мы им отдали все деньги, – сказал Том, радостно осознавая то, что Монгол стоит рядом. «Мы же, идиоты, это вообще не проговорили».
– Нож какой был? – простуженно просипел Гринченко.
– Не запомнили.
– Вас убивать собрались, а вы не запомнили? Складной, широкий, длинный?
– Вроде перочинный, – ляпнул Монгол.
– Перочинный? И вы что, все деньги отдали? – Опер презрительно посмотрел на них. А сколько денег было?
– Все, товарищ начальник, – выпалил Монгол.
– Сумма какая? – продолжал допытываться мент.
– Не знаю. У тебя сколько было? – замялся Монгол.
– Сто тысяч, – сходу сказал Том.
– Ну и у меня где-то сто пятьдесят.
– Что, и не двинули никого из них по лицу?
– Так их трое было.
– Тоже мне, мужики. Ты ж вроде борец? Вон, ухо сломано.
Монгол опустил голову и промолчал. Уши его запылали.
– У нас поезд скоро! – нашелся Том.
– А билеты есть?
– Не успели купить.
– Ладно, пошли, осмотрим место преступления, – сказал Гринченко, и они облегченно вышли из отделения. Идти было совсем недалеко, но за этот недолгий путь опер поздоровался за руку с десятком человек. Это были менялы, таксисты, зазывалы, торговцы, просто какие-то неприметные люди.
– Все нормально? Ничего не видел? – вполголоса спрашивал он.
– Все тихо. – Каждый утвердительно кивал в ответ.
– Обалдеть разведка! – шепнул Монгол. – Весь вокзал.
Наконец они дошли до дерева.
– Вот здесь все и произошло, – сказал Том.
Гринченко безучастно покрутился на месте, прошелся по перрону, спросил что-то у стрелочницы в оранжевом жилете. Та пожала плечами.
– Что ж, будем разбираться, – бесцветно произнес он, и не спеша двинулся назад, к вокзалу. Монгол дернул Тома за рукав и ткнул пальцем. На первой платформе стоял, посапывая, поезд Феодосия – Москва.
– Товарищ начальник, нам бы ехать нужно.
– Ну так езжайте.
– Так у нас уже денег нет.
– Я вас услышал. – Гринченко устало взглянул на часы. – Можете на сутки остановиться в гостинице, я провожу. Оттуда позвоните домой, и родители деньги вышлют переводом на гостиницу и билеты.
– А вы не можете написать бумагу, или просто проводника попросить, чтобы он нас взял?
– Чего? Не-ет, ребята. Таким я не занимаюсь, – опер отмахнулся от них и быстро зашагал по перрону.
Проводники уже поднимали подножки. Поезд тронулся.
– Так я и знал. Слышала звон, Ира-дура… – сквозь зубы процедил Монгол, и побежал к составу.
– Не возьмете до Бишкека? – спросил он проводника ближайшего вагона.
– Куда? – захохотал тот.
– Да какая разница! Том, как там этот… Аул…
– До Джанкоя! – крикнул Том, но было уже поздно: проводник захлопнул дверь.
Заприметив неподалеку небольшой парк, они сели на скамейку.
– Монгол, ты…
– Да, лажанулись. – Монгол отвел глаза.
У Тома вертелось на языке обидное словцо, но, в сущности, оно уже ничего не меняло.
– Ладно, я за водой схожу. Посмотри за вещами, – сказал он, и пошел к вокзалу.
Когда он вернулся, Монгол был не один. Рядом с ним сидел сухощавый пожилой священник в рясе и крохотной черной шапочке. Тут же рядом стоял объемистый рюкзак и две клетчатые сумки, забитые книгами и утварью.
«Вот Монгол! – подумалось ему. – Стоит на секунду оставить, и сразу какого-то мракобеса подцепит».
– А я только из Киева. Даром что настоятель монастыря, – даже послать вместо себя некого. – Монах поглаживал седеющую узкую бородку. – Народу в монастыре почти нет. Все работают, вот и приходится самому. Хлопот полон рот. Сейчас приеду, – и сразу по судам мотаться. А вы сами куда?
– Мы уже домой собрались, – резко сказал Том.
– Слушайте, а помогите мне до машины сумки донести. Если вы, конечно, не очень спешите.
– Та не спешим, батюшка, – подобострастно сказал Монгол, и сразу схватил самую большую сумку. Тому ничего не оставалось, как последовать за ним. Сумки были тяжелые, будто набитые кирпичами.
Они тащили их куда-то через парк, пока не увидели в глубине переулка видавший виды уазик.
– Может, вас подбросить куда? – спросил монах. – Я через Симферополь еду.
– Симферополь к дому ближе! – со знанием дела сказал Монгол. – Поехали!
– Миша, ты тогда через вокзал езжай.
– Добро! – водитель, бледный бородач с большим открытым лицом, утвердительно кивнул головой.
– Ну и как вам Крым?
– Понравился. Тепло у вас.
– Где бывали?
– Да везде. Ласточкино Гнездо, Гурзуф, Алушта, Партенит…
– Слыхал? – Настоятель засмеялся. – В твоей древней митрополии бывали.
– Где?
– Партенит был когда-то православной столицей. На одном Аюдаге было два монастыря и полтора десятка храмов, – ответил водитель. – Я сам оттуда.
– Ого! А барабанщика партенитовского случайно не знаете?
– Индейца, что ль? – усмехнулся водитель.
Том даже подскочил на кресле.
– Да, его!
– Ну а кто ж его не знает? На весь Партенит – один барабанщик.
– Мы его искали. А где он?
– А он умер, – сказал водитель, и почему-то усмехнулся.
– А… А давно?
– Года два назад. А вы его откуда знаете?
– Мы его лично не знаем. Хотели привет передать, от старого знакомого.
– Ясно. Но вы не очень-то переживайте. Это он для мира умер. А так жив. Он послушником в монастыре. Мы как раз туда едем.
– Так он жив?! Ну и шутки у вас!
– Нормальный монастырский юмор, – водитель пожал плечами.
– А мы его в Партените искали, – сказал Том. – Дома его нет.
– Ну как умер, так сразу в иные обители и переселился, – засмеялся настоятель.
На минуту в машине воцарилась тишина.
– Отец Марк, так я не понял, – наконец сказал водитель: – Мы на вокзал едем, или сразу в монастырь?
Отец Марк вопросительно посмотрел на пассажиров.
– В монастырь! – хором крикнули Монгол и Том.
– Ну, в монастырь так в монастырь. А зачем он вам нужен?
– Привет передать.
– От кого?.. Да вы не волнуйтесь так, я просто с ним хорошо знаком.
– От Лелика.
– От Лелика! – водитель поднял палец вверх, и даже сбавил газ. – Ну надо же! И как поживает этот старый антихрист? Тьфу… Анархист?
Тут Тома осенило.
– А-а, так это ты!!! – еще не до конца веря, крикнул он.
Водитель молча улыбался.
– Хорошо ты нас развел! А мы тебя больше месяца искали!
– Да что меня искать? Сколько того Крыма? Как там Лелик?
– Живет помаленьку, из Харькова к нам перебрался. – Монгол достал мятый-перемятый конверт. – Вот, письмо тебе.
Индеец прочитал письмо, усмехнулся.
– Ну что ж, раз Лелик просит, – придется накормить. А там посмотрим.
– А ведь мы почти уехали, – вдруг сказал Монгол.
– Это промысел. Мы к таким вещам привычны. Правда, отче?
– Но раз ими же веси судьбами едем мы в богоспасаемую обитель нашу, то давайте знакомиться. Отец Марк. – Настоятель протянул руку.
