Клайв в изнеможении сполз по стене, его зад уткнулся в стопку стоящих торцом полок. Кое-как извернувшись, он положил часть одежды под крестец и облокотился на стену. Сквозь тонкие планки дверцы было слышно, как по комнатам ходят, щелкает замок на двери, что-то тяжёлое кладут на стол…
— Кажется, они уже уронили вёдра, которые я оставила на садовой тропинке, и через несколько минут будут тут. Помогите мне расслабить корсет, лучше будет если я буду в смятении, полуодета и спрячу лицо в платок…
☆☆☆
Джонс спускался со всеми по лестнице и пытался осознать, где же он допустил ошибку.
Прямо сейчас ему ничего не угрожало — им с Трёхпалым удалось не выдать, что они знакомы. Умница Трёхпалый уже успел улизнуть через незапертую в суматохе дверь и раствориться в темноте. Они встретятся через два часа в заранее условленном месте — Джонс на всякий случай предусмотрел развитие событий, при котором что-то пойдёт не так.
Капитан покосился на лорда Джона, который беседовал с хозяйкой. Застигнутый врасплох любовник держался как человек, который оказался на её территории не совсем легально и осознаёт свою вину, но при этом считает себя оскорблённым бесцеремонным вторжением.
Капитан продолжал фиксировать в своём сознании все мелочи, и пытаться разобраться в произошедшем. Судя по обращению хозяйки к Голди, она его тут уже видела, но не знает, что он лорд, подполковник и всё остальное. Интересно, что с ней случится, когда она осознает, кто именно устраивал тайные свидания под её крышей? Будет возмущена безнравственностью аристократии, или, наоборот, с трепетом и благоговением и гордостью будет рассказывать, что настоящий лорд доверил ей свои тайны? Хотя сам Джонс на её месте предпочёл бы вообще помалкивать об этой истории.
Компания уже спустилась вниз, и представитель местной власти взял дело в свои руки, пытаясь спрятать своё смущение за маской деловитости и профессионализма.
— Сэр, я прошу прощения. Насколько я понимаю, вы тут находитесь под вымышленным именем, что вполне объяснимо, учитывая эммм… обстоятельства… Не будет ли непростительным с моей стороны всё же узнать, кто из гостей нашего замечательного города стал жертвой этой несмешной шутки? Вы, как я понимаю, знакомы с капитаном…
Джонс решил, что сейчас будет хороший момент вмешаться.
— Милорд, позвольте представить вам моего старинного знакомца Чарльза Хартелла. Как я уже сказал, мы коротали вечер за бутылкой вина, когда этот странный тип, который, судя по всему, улизнул, явился разбрасывая свои нелепые обвинения…
— Мистер Хартелл, мы имеем честь беседовать с лордом Джоном Греем, подполковником 46-го пехотного, младшим сыном покойного герцога Пардлоу, и несомненным героем сражений на Континенте, в Колониях и в Вест-Индии
Кто-то за его спиной пробормотал «и на постельном фронте, кажется, тоже…». Лорд Джон резко вскинул голову и посмотрел на нахала, тот проглотил конец своей фразочки и заткнулся.
— Милорд — старина Чарльз был верен себе и являл собой воплощение светской учтивости — конечно же я о вас наслышан, и, боюсь, не смогу выразить словами всю глубину моего сожаления и смущения тем фактом, что наша первая встреча произошла при подобных обстоятельствах, которые вы можете расценить как оскорбление. Если ваша гордость требует сатисфакции, я готов вам её принести.
— Сэр, осуждать человека, известного своими положительным качествами за то, что он стал орудием беспринципного мерзавца было бы совершенно безнравственно с моей стороны. — Голди говорил ледяным тоном — Смею вас заверить, что я не держу зла на вас за этот инцидент, хотя был бы благодарен, если бы вы потрудились детально описать человека, который желал зла мне или обитателям этого гостеприимного дома.
Хартелл чуть скривился от шпильки, но предпочёл промолчать, зато ханжа смолчать не смог
— И вы смеете говорить о нравственности! Вы, прячущийся в чужом доме под чужим именем, чтобы предаваться разврату с женщиной, без сомнения не являющейся вашей женой. Я требую судить их обоих за безнравственное поведение, порочащее…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На лице констебля читался ужас — тёртый калач хорошо представлял, какие неприятности ему сможет доставить лорд Джон, если действительно почувствует себя оскорблённым. Обычно законопослушный Чарли Хартелл, похоже, озирался по сторонам в поисках тяжёлого предмета, которым можно было бы тихонечко врезать по темечку разошедшемуся ни на шутку блюстителю нравственности.
— Нет — голос лорда Джона был тихим, но прозвучал с такой интонацией, что ханжа поперхнулся
— Любого, кто хотя бы помыслит причинить вред этой женщине, я пристрелю на месте, как бешеную собаку — в подтверждение своих слов лорд Джон вынул пистолет из-за пояса и, поставив один из хозяйкиных стульев у начала лестницы, уселся на него, положив оружие на колени.
«Ого! А баба-то, похоже, не просто шлюшка, которую ты по-быстрому подобрал для прикрытия после того, как тебя кто-то предупредил. Неужели Д’Эон ошибся? Или же ты просто не хочешь, чтобы мы обыскали комнату?» — мысли Джонса проносились в голове, как разгорячённые скакуны.
Ханжа заткнулся и отступил за спины констебля и его помощников. Хартелл пустился рассуждении о недопонимании, которое они сейчас непременно разрешат, рассыпался в заверениях всяческого почтения и в красках и лицах обличал трёхпалого мерзавца и своё легковерие.
Капитан слушал вполуха, тут всё было понятно — этот забег он проиграл. Следует найти Гусёнка Квинснапа и как следует расспросить обо всём. И Толстяка Уортона тоже. Нужно понять, где он допустил ошибку.
Сейчас придётся какое-то время провести с Чарли и констеблем — предаться пустопорожним разговорам и нелепым предположениям, чтобы никто не усомнился, что он не имеет никакого отношения к организации этого нелепого розыгрыша. Потом нужно встретиться с Трёхпалым и Башкой. Увы, за домом и лордом Джоном следить сейчас опасно — Златовласка зол как три тысячи чертей, а пистолетом он пользоваться умеет, как и саблей.
К тому же, если Голди и правда использовал Гусёнка лишь для того, чтобы стряпчий прикрывал встречи лорда с чужой женой, то заметив слежку, Грей догадается о том, что за этой историей есть что-то большее, чем пьяная болтовня желающего досадить хозяйке соседа-недоброжелателя…
========== Глава 10. Круги по воде ==========
суббота, 14 июля 1764 г.
Кто-то рассказывал Толстяку Уортону, что древние цари имели привычку казнить гонца в случае, если принесённые вести не нравились правителю. Сейчас он как никто другой понимал древних правителей. Новости, конечно, не были неожиданными — скорее даже ожидаемыми. Но очень ему не нравились.
Шестое чувство, которое говорило ему, что затея капитана Джонса очень рискована и может окончится грандиозным провалом, редко его подводило. Джонс не стал посвящать его в детали операции, но Уортон отправил своего человека следить за домиком с флюгером на крыше.
Коротышка Нед видел, как партия поборников нравственности явилась в дом и как выкатилась оттуда полчаса спустя будто стая побитых собак. Коротышка пошёл за толпой и разузнал, что там за шухер. Едва дождавшись рассвета, парень бросился в Бристоль с новостями.
Уортон был зол — вместо тихого шантажа Джонс явно планировал скандал на весь мир, а лорд Джон, похоже, капитана переиграл и обошёл. Хорошо, что Толстяк послушался своего предчувствия, и отправил жену и детей в Саутгемптон ещё два дня назад…
Мадлен стояла у камина, вероятно сама не замечая, что руки её упёрлись в бедра. Всем своим видом она являла готовую к скандалу мегеру. Правда, очень обеспокоенную мегеру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Исаак Уортон, что происходит? — говорила она — В кошельке денег не просто на дорогу до Саутгемптона, а на несколько лет беззаботной жизни где-нибудь в Бате. Тебе грозит опасность? Я останусь с тобой!
Исаак взвесил на руке кошелёк, который он перед этим пытался ей вручить, хмыкнул, и водрузил бархатный мешочек обратно на стол.
