— Отступать! — Заорал старшина, искренне надеясь, что его услышат солдаты и что после, за это: «отступать» ему не пропишут путёвку в застенки НКВД. Впрочем, ему ли бояться застенков? В его годы там долго не живут. Слишком седой, что бы выжить там. Да и для третьей войны, уж совсем не те годы.
Старшина выкрикнул приказ ещё несколько раз, надеясь, что его люди действительно отступят в порядке и организованно, а не так как это было на границе. Тогда, 5–го мая, они бежали так, что сверкали пятки. Это сейчас они отступают и даже ощутимо огрызаются, а тогда бежали. Старшина стал сползать с обочины глубже в кусты. На другой стороне подскочил и побежал молодой солдат. Пробежал немного и юркнул в кусты. Только поздновато юркнул. Пуля настигла раньше. В спасительное укрытие парень упал, широко раскинув руки с огромной дырой в груди.
Старшина скрипнул зубами и послал длинную очередь по наступающим немцам — они уже дошли до последнего в колонне танка. Один упал. Старшина хищно оскалился и тут же разочарованно сплюнул — гадёныш перекатился и укрылся за гусеницами подбитого Т-34. Как же им всё-таки удаётся оставаться в живых, когда пуля попадает в туловище? Старшина решил, что надо бы ещё раз порасспросить у Профессора — башковитый он. Говорят этот парень, всё время что-то чиркающий в своём блокнотике, раньше учителем был. А кто говорит, что и правда, настоящим профессором был.
Старшина кинул последний взгляд на танк, с которого едва успел соскочить, как выстрел Тигра запалил его. Глянул и выматерился в три этажа. На неповреждённом боку танка распростёрся Профессор. Руки и голова свесились вниз, пальцы земли почти касаются, а возле левой руки тот блокнот, в котором он всё чиркал. На блокнот кровь и капает — в голову Профессору попало шальной пулей, а может осколком….
Жаль парня, да ничего не поделаешь…
Ганс целился из импровизированного укрытия, куда спрятался, когда пуля угодила ему прямо в грудь. Тяжело было сейчас лежать на животе и стрелять по отступающим русским. Этот новый жилет (до боёв в России вызывавший здоровый весёлый смех солдат и целые лавины едких шуточек в адрес командования, а ныне вещь, без которой успешный бой так же не мыслим как без оружия), остановил пулю, но сам по себе удар хорошо встряхнул все внутренности. Теперь каждый вздох отдавался болью в лёгких. Ганс солдат СС, отмеченный двумя наградами, боль старался не замечать. СС не стали бы лучшими частями Третьего Рейха, если бы не их фантастические стойкость и отвага. Так что он просто не имел права жаловаться на такую царапину — даже себе самому. Ганс поднялся на корточки. С визгом в гусеницу танка врезалась пуля, а совсем рядом упал солдат из его дивизии, лишившись почти половины головы. Когда русские сообразили, что к чему, они стали на удивление меткими стрелками. Если в первых боях потери в живой силе были в основном легко раненными, то теперь, когда русские организованно отступали в свои степи, людей гибло порядком. Не слишком много конечно, в среднем, на сто русских, один немецкий солдат, но даже такие потери — уже слишком много. Ведь только раненными порой теряли до нескольких тысяч за одно относительно крупное сражение.
Ганс прицелился, заметив среди разбитых русских машин, солдата с автоматом в руках. Выстрел, отдача — русский замирает и падает лицом вниз. Ганс перебежал к следующему подбитому танку и укрылся за телом мёртвого русского. Положив винтовку на его спину, он поймал в прицел новую цель — затылок седого солдата без каски, с автоматом в руках. Выстрел. Русский исчез в кустах. Ганс стал подниматься, когда сообразил, что солдат, за телом которого он укрылся, смотрит на него. И что-то шепчет дрожащими губами.
— Потерпи. — Сказал ему Ганс с улыбкой. — Если проживёшь ещё пару часов, наши санитары тебе помогут.
Ганс двинулся дальше, так же перебежками. Вряд ли русский понял его, но он сказал правду. Если раненный доживёт до подхода санитаров, ему помогут. Солдаты Германии уже год сражались на этой земле и научились уважать солдат Красной Армии. Сам Ганс не просто уважал этих несгибаемых славян, многие из которых сейчас сражались на стороне Третьего Рейха, он считал, что они тоже принадлежат к арийской расе. И он не стеснялся высказывать своего мнения, даже сотрудникам Гестапо…, за что и стал рядовым не так давно.
Ганс двигался вперёд, наступая на пятки русским солдатам, а рядом с ним и по всему многокилометровому фронту, двигались сотни и тысячи таких же как он, солдат Третьего Рейха. СССР почти пал, осталось пройти совсем немного.
Мумба сидел в засаде.
Он уже много часов тут сидел. Долго сидел. Терпеливо. Он ждал, как настоящий охотник и воин. Потому что только настоящий охотник умеет ждать долго и только настоящий воин умеет убивать. Мумба умел. Сегодня будет хороший день — сегодня он отрежет множество ушей! А когда вернётся домой — о! Когда вернётся, даже Лулуб не сможет обратиться к нему с грубым словом! А если обратится — Мумба убьёт его! Потому что Мумба Великий воин!
— Бойцы! — Говорил сэр Эдгар Элдриш, стоя перед строем чернокожих солдат. Он говорил устало, но стальным и властным голосом настоящего английского офицера. Его серо-стальные глаза выражали лишь одно — решимость победить любой ценой. Переводчик, тоже каменнолицый английский офицер, переводил его слова солдатам. И он тоже стоял очень прямо и был горд. Время от времени он с уважением смотрел на своего командира, чью голову обхватывала белая лента медицинских бинтов. Эдгар получил эту рану в недавнем бою с фашистами, но от предстоящего боя не отказывался. Даже с такой тяжёлой раной он собирался в бой, ведь он не мог бросить своих солдат, пусть они и не были англичанами и не очень понимали, что такое служба Короне. — Нас ждёт битва и мы должны победить любой ценой! И мы обязательно победим! Победим, потому что враг слаб и не ждёт атаки наших войск…
Мумба слушал и с уважением смотрел на белокожего командира. Он говорил о каком-то долге, о великой миссии, слабости противника…. Глупый, но смелый, очень смелый и сильный белый человек! Он был сильным воином, но не понимал. Противник не был слаб — Мумба знал. Противник был сильный, только поэтому Мумба был здесь. Только поэтому он терпел присутствие в отряде Дулга из племени Эфу. Дулгу был сильным, свирепым — Мумба всегда хотел его убить. Но немцев он хотел убивать больше. Немцы были сильнее Дулгу, их убивать было почётнее, их уши ценились больше чем уши трёх Эфу!..
В конце речи командира Мумба с почтением склонил голову — он был бы счастлив убить Эдгара. Уши Эдгара были столь же ценны, как и уши немецкого солдата!
И сейчас он сидел в засаде. В земляном окопе. И ждал сигнала. Немецкие солдаты были на другой стороне, изрытой взрывами и гусеницами танков, земли — они тоже ждали.
Мумба чувствовал сейчас их страх. Он был разочарован и горд. Они боятся Мумбу, значит он сильный воин! Но они боятся, а это значит, что они немного слабее, чем он считал. Победа будет не столь почётна…
Почему белый командир не даёт команды? Неужели он тоже пахнет страхом и не может отдать приказ? Мумба хмуро пригладил курчавую бороду левой рукой. В правой он держал винтовку.
Сколько ещё ждать? А может не ждать? Он почти решился попробовать подкрасться к врагу, когда глупый белый поднялся из окопа и с криком бросился вперёд. Он встал во весь рост — этот белый глупец. Он не понимал и поплатился. Пуля опрокинула его обратно в окоп, но дело было сделано: сотни воинов ринулись в атаку, наполняя воздух криками, леденящими страхом души трусливых врагов. Они стреляли и Мумба тоже. Они бежали, часто падая, пригибаясь и даже подпрыгивая просто вперёд, но неотвратимо они неслись вперёд. Неотвратимо и безжалостно! Дулга упал возле первых врагов. Мёртвый. Мумба лишь презрительно фыркнул и снова зарычав, спрыгнул вниз, в окоп, где были немцы. Эфу — слабые, они часто умирали. А вот немцы были сильными. Мумба расколол прикладом один череп, пронзил штыком горло второго. Третий враг выбил винтовку из его рук. Мумба оскалив зубы, взялся за нож. Они покатились по земле, и всё было кончено в две секунды. Мумба отрезал первые уши в этом бою!!!..
Когда бой кончился, гордый Мумба сложил уши в жестяную банку и стал насаживать их на нитку.
— Что…, что ты делаешь? — Сказал кто-то и Мумба поднял глаза. Перед ним стоял Эдгар!
— Мои. — Ответил ошарашенный Мумба подвигая банку поближе к себе. На всякий случай он сел посвободнее, что бы легко выхватить нож.
— О…, как надоело это всё… — Эдгар пошатнулся и один из белых солдат поддержал его под локоть. Белый был сильно ранен. Мумба видел. Но белый стоял. Две тяжелейшие раны — и он стоял!!!
— Идите вы все к чёрту… — Пробормотал белый как мел офицер и, махнув рукой, поковылял прочь.
А Мумба с восхищением смотрел ему в след и очень жалел, что Эдгара нельзя будет убить, когда он поправится. Уши этого белого заслужили единственную нить. Как клыки Большого льва, нельзя нанизывать на нить с клыками других львов, так и уши Эдгара можно было носить только на одной нити. Эдгар был великим воином!..
