Реформа Косыгина расширила применение рыночных механизмов, положительно отразилась на материальном положении рабочих, улучшила ситуацию на товарном рынке. Она одновременно была призвана поднять эффективность советской экономики и осуществить уступки рабочему классу СССР, после прокатившейся в 1962-1963 году воны забастовок. Еще в 1962 году бюрократия не считала нужным реформировать хозяйство. «Работать нужно лучше, вот и вся реформа!»- сказал на встрече с итальянскими коммунистами секретарь ЦК Андрей Кириленко. Однако после массовых выступлений пролетариата, подавлять которые пришлось силой, советская бюрократия оказалась вынуждена начать экономические реформы.
Без улучшения работы предприятий оплатить уступки трудящимся оказывалось нечем. Осознавая необходимость уступок, как меры сохранения политической системы, бюрократия пошла в 1964 году на беспрецедентное повышение зарплаты рабочих. В этот год средние темпы роста оплаты труда скачкообразно возросли почти в 2,5 раза [62]. С 1968 года рабочие в СССР получили второй выходной в неделю. Впервые с 1920-х годов в стране установилась 40 часовая рабочая неделя. В 1965 и 1966 годах произошел скачек жилищного строительства. С 1967 года стало расти производство легковых автомобилей. Резко увеличилось производство, холодильников, пылесосов, телевизоров. Пошло вверх производство предметов повседневного спроса: одежды, обуви, тканей и трикотажных изделий. С 1969 года быстро стало расти число санаториев, пансионатов и домов отдыха [63].
Пойдя на уступки трудящимся, партийно-государственный аппарат оставил их по-прежнему политически бесправными. КГБ решительно припекало любые попытки создания марксистских кружков, как среди рабочих, так и в кругу интеллигенции. Распространенной была практика помещения оппозиционных коммунистов в психиатрические клиники, находившиеся в ведении МВД.
После 1973 году, когда на мировом рынке резко подскочила цена на нефть, бюрократия свернула экономические реформы, но не отказалась от политики умиротворения масс за счет материальных уступок. СССР начал массово экспортировать нефть и газ в Западную Европу. Были построены трубопроводы, обеспечившие большой приток в страну иностранной валюты. Эти средства пошли на поддержку консервации общественных отношений в Советском Союзе.
Объективно необходимое для развития народного хозяйства расширение хозрасчета вело к отказу от административных методов принуждения к труду и включению механизмов экономической заинтересованности работника. Обеспечивая развитие внутреннего рынка СССР, это также способствовало росту экономического сознания рабочих. Сталинские управления экономикой строилось на приоритете внеэкономического принуждения к труду и контроле выполнения заданий. Материальная заинтересованность в форме сдельщины существовала, как правило, по отношению к отдельному рабочему. В ходе реформы 1964-1973 годов начал широко применяться метод бригадной работы с коллективной экономической заинтересованностью. Он положительно отражался на производительности труда, но нес в себе опасные для власти господствующего слоя начала.
Столкнувшись с угрозой массового восстания трудящихся в 1963 году, правящая прослойка сознавала, насколько опасным для нее является пробуждение масс. Рост экономического сознания рабочих вполне логично подталкивал их и к политическому анализу, что в дальнейшем вело к политической революции. Подкупая трудящихся уступками, бюрократия стремилась развратить их, лишить классового сознания, приучив к государственной опеке и «общенародности» государства. Именно нефтяное десятилетие после 1973 года обеспечило перелом в сознании трудящихся, сделав их в большинстве беспомощными наблюдателями, когда бюрократия перешла к реставрации капитализма.
Годы хозрасчета оказали существенное влияние на сознание партийно-государственного аппарата. Предоставление предприятиям большей хозяйственной самостоятельности и инициативы позволяло управленцам создавать лазейки для присвоения части их доходов. На многих предприятиях создавались подпольные цеха, выпускавшие неплановую продукцию, полученная от продажи которой прибыль шла в карманы директоров и их приближенных. Рост оборотов в розничной торговле вел к многочисленным нарушениям в этой сфере, когда руководство магазинов все больше заботилось о собственных экономических интересах. В условиях господства бюрократической машины распространение хозрасчета вело к дальнейшему перерождению бюрократии.
Свертывание реформ Косыгина после скачка цен на нефть в 1973 году не только не остановило этот процесс, но наоборот ускорило его. Рост связей СССР с мировым рынком еще более способствовал изменению сознания правящего слоя. Как только «непрактичная» брежневская когорта аппаратчиков сошла в могилу, а цены на нефть пошли вниз, перемены не заставили себя долго ждать. Общественная система СССР оказалась в глубоком кризисе. Началась перестройка. Реставрация буржуазного общественного строя стала вопросом ближайших лет.
С 1968 по 1973 годы реформы продвигались «со скрипом». После 1973 года, когда в мировой экономике наметился перелом, усилилось отставание СССР от передовых капиталистических стран. Сделанные советской наукой разработки не внедрялись в производство. Бюрократия могла строить заводы по западным образцам, но оказалась неспособна на технологическое перевооружение экономики, даже имея под боком все необходимые открытия. Она отмахнулась от предложения внедрить электронные системы хозяйственного управления, позволявшую резко сократить численность аппарата, активно включив рабочих в процесс принятия решений на производстве. Разработки в примышленной робототехнике также большей частью легли под сукно.
Брежневская бюрократия боялась как обуржуазивания собственного слоя, так и возможных выступлений пролетариата. Дальнейшее развитие советской экономики требовало расширения рыночных отношений, что при условии отстраненности трудящихся от власти ускоряло собственническую эволюцию бюрократии. Брежневская верхушка стремилась сдержать этот процесс, одновременно любой ценой не допустив рабочих к управлению. Но, несмотря на отказ от дальнейшего распространения хозрасчета, даже свертывания его применения, консервативная часть бюрократии не могла долго балансировать на грани.
В середине 1970-х годов правящий советский слой оказался перед дилеммой. Дальнейшее развитие советской экономике вело к обострению противоречия между бюрократией и рабочим классом, включавшим теперь многие привилегированные в сталинские годы профессии. Либо пролетариат возвращал себе отобранную в 1920-е годы власть, либо аппаратная прослойка должна была завершить контрреволюционный процесс, реставрировав капитализм. Разрешение вопроса отсрочили высокие мировые цены на нефть. Приток нефтедолларов избавил консервативную советскую бюрократию от необходимости проводить реформы.
Благодаря расширению связей СССР с мировым рынком, бюрократия сделала новый шаг в своей эволюции к классу. Когда цены на нефть пошли вниз, СССР был уже совершенно другой страной, нежели в 1962 или 1973 годах. Консервативные сталинистские силы в КПСС значительно ослабли, а рыночные настроения усилились. Вместе с тем массы трудящихся оказались избалованы социальной опекой государства и неспособны на решительное сопротивление буржуазной реставрации. Преследовавшиеся и в материально благополучные 1970-е годы левые были очень слабыми. Трудящиеся массы легко поддавались либеральной пропаганде, демонстрируя слабость своего классового сознания.
В 1968-1982 годах СССР упустил реальный шанс вырваться вперед, став самой передовой страной на планете. В этот период мировая экономика вошла в полосу кризисов знаменовавших смену глобальных хозяйственных волн. Продолжавшийся с 1945 года период дорогой рабочей силы и дефицита капиталов заканчивался. Начиналось время, когда вместо технологического обновления производства буржуазия искала удешевления рабочей силы, через пролетаризацию миллионов и миллионов крестьян периферии. Разворачивался перенос производства в «третий мир». Располагая большим портфелем научных открытий, Советский Союз мог модернизировать свою экономику, радикально улучшив условия жизни трудящихся. Однако для этого требовался приход рабочего класса в политику, полностью экспроприированную бюрократией. Сама же управленческая прослойка сделала все возможное, чтобы не дать этому сценарию реализоваться.
Рабочий класс советского общества не случайно оказался неспособен вернуть потерянную власть, восстановив завоевания революции. Слабость левых организаций 1940-1980-х годов вполне отражала слабость классового сознания пролетариата. Только в последние годы перестройки возникли независимые от бюрократии профсоюзы, от преследуемых КГБ подпольных коммунистических групп начался переход к строительству партийных структур. Новые профсоюзы легко стали заложниками рыночных обещаний подготовлявшей реставрацию бюрократии. Рабочее движение, особенно шахтерские выступления, помогло либеральному большинству правящего слоя отстранить консервативных аппаратчиков от власти. Попытки левых пробудить в массах революционное сознание остались безрезультатны, наткнувшись на глухое непонимание или раздраженное возмущение «надоевшим тоталитаризмом». Однако неверно было бы считать, что классовое сознание пролетариата размыли только годы брежневского нефтяного застоя.
