Но Майя почему-то не сдвинулась с места.
– А ты хоть раз уже там была? – настороженно спросила она.
– Была. Хотя девушкам вообще-то… находиться там не полагается.
– Почему?
– Ну, Перун ведь – это бог воинов.
– Тогда зачем нам туда заходить? Я и отсюда всё прекрасно вижу.
Капище было ориентировано на четыре стороны света. Войти сюда по правилам можно было через одно из четверых ворот, составленных из трёх брёвен и поставленных буквой П. Верхняя перекладина с вырезанной на обоих концах зубастой пастью представляла собой двуглавую змею амфисбену. При этом вход в каждое из врат преграждал вздыбленный, словно в прыжке, деревянный страж Семаргл, издали пугающий всех оскаленной пёсьей мордой.
Позади стража располагался квадратный сруб, скреплённый венцом из двух пар брёвен, внутри которого находилось кострище. Брёвна, по-видимому, служили скамейками для тех, кто собирался здесь вокруг ритуального костра. Четыре четырёхметровых кумира также были огорожены срубом.
На заднем плане на фоне пышно цветущих груш бросалась в глаза ярко освещённая солнцем корявая сосна. Её раздвоенный ствол напоминал издали гигантские рога дьявола или же стилизованную букву Ч, начальную букву в слове «чёрт».
– Пока никого нет, пошли, – дёрнула Жива кузину за руку.
– Стрёмно как-то, – пожала плечами Майя. – А вдруг кто-нибудь сюда зайдёт?
– Не бойся. Идём! – вновь дёрнула она сестру за руку.
Но Майя всё ещё продолжала стоять на месте, никак не решаясь переступить охранный круг. Какая-то сила словно удерживала её. Боясь обернуться, она с тревогой произнесла:
– У меня такое впечатление, будто кто-то на нас смотрит.
Жива огляделась вокруг, но поп в чёрной рясе, выглядывающий из-за куста, успел вовремя убрать голову.
– Никто на нас не смотрит. Если боишься, стой тут.
Отпустив руку Майи, она переступила канавку и вошла в ворота. Опасаясь остаться самой, Майя всё же пересилила себя и нерешительно последовала за двоюродной сестрой. Жива погладила по голове оскаленного пса и кивнула Майе:
– Иди, не бойся. Погладь Семаргла, и они тебя не тронут.
– Кто не тронет? – осторожно спросила Майя.
– Песиголовцы.
– Кто? – не поняла Майя.
– Песиголовцы, – повторила Жива, – ты что, никогда не слышала о них?
– Нет, – покачала головой Майя.
– Ну, это такие существа с головой пса, – пояснила Жива.
– И что, они реально существуют? – с опаской спросила Майя.
Жива кивнула.
– Они не просто существуют. Они живут здесь. Лысая гора – одно из немногих мест, где они до сих пор обитают. По крайней мере, Веда их постоянно видит здесь. Поэтому, чтобы они тебя не тронули, надо погладить их божество Семаргла по голове.
– А если я не поглажу это бревно, они, что, укусят меня?
– Да, это бревно. Но оно как бы предостерегает, что они здесь. Что они рядом. И могут не только укусить.
Майя тут же погладила деревянного Семаргла по голове. Затем они обошли огороженное брёвнами кострище и предстали перед главными идолами.
Вид у них был жутковатый. Вытесанные из цельных дубов, все четыре изваяния были похожи друг на друга. У каждого на голове были шлемы, грудь они прикрывали мечами с непонятными рунами на клинке, сбоку же они заслонялись щитами, на которых также были изображены какие-то символы.
Обойдя идолов вокруг, Майя обратила внимание, что все они были словно на одно лицо. У всех были длинные узкие носы и густые усы подковой, но отличия среди них всё же были. Южный Перун выделялся нахмуренными бровями, северный – глубокими мешками под глазами, восточный – морщинами на лбу. Западный же стоял с надутыми щеками и с открытым ртом.
– Ну и как тебе Перуны? – спросила Жива.
– Что-то они мне не нравятся, – пожала плечами Майя, – какие-то они недобрые, неприветливые.
Жива усмехнулась:
– А что, они должны улыбаться тебе и приветствовать: «Здравствуй, внучка моя дорогая»?
– И всё-таки, от них исходит что-то зловещее.
– Майя, а какие должны быть идолы? Весёлые и раскрашенные, как матрёшки? Это же лики Перуна, в конце концов, бога грозного и воинственного.
– А что означают все эти символы? – спросила Майя.
– Это секира Перуна, – принялась объяснять Жива, – это его громовое колесо, а вот эти ромбики с точками на щите – это оберег Лады.
– То есть получается, что грозный Перун на самом деле прикрывается щитом Лады?
– Как видишь. А теперь если хочешь, обними одного из них, чтобы набраться силы.
Майя подошла к ближнему Перуну и, прикрыв глаза, обхватила идола обеими руками. Постояв молча, она глубоко вздохнула и, открыв глаза, расцепила руки.
– А сюда между ними можно даже втиснуться, – заметила она.
– Лучше не надо, – посоветовала Жива.
– А чего они такие чёрные изнутри? – обратила Майя внимание на обугленные бока и спины идолов.
– Вот, идиоты! – не сдержалась Жива. – Видно, опять их кто-то поджигал.
– Блин, дебилы, дауны! – возмутилась и Майя.
– Нет, это не дауны. У дебилов мозгов на это не хватит. Это явно какие-то вандалы!
4
Справа от кумиров находился жертовник – похожая на куб гранитная глыба, обтёсанная с четырёх сторон. По бокам жертвенного камня были высечены какие-то символы: один знак был похож на тризуб, другой – на ромбик с ножками, третий – на ветвистые рога. Сверху на камне лежала краюха хлеба, кое-где на щербатой поверхности виднелись красные подтёки.
– Здесь, что, жертву Перуну приносят? – испуганно спросила Майя.
– Как видишь, ему жертвуют хлеб, – показала Жива рукой.
– Но тут же видна кровь! – возразила Майя.
– Это не кровь. Это – краска. Кто-то специально красной краской залил, чтобы люди пугались.
Майя вновь оглянулась и вдруг заметила вдалеке парня, который приближался к капищу. Одет он был в камуфляжную форму, едва различимую на фоне деревьев.
– Смотри, кто-то идёт, – испуганно прошептала она
Жива глянула в ту сторону и неожиданно обнаружила ещё одного человека, прятавшегося за кустом. Этот был чернобород и в чёрной рясе.
– Да тут ещё и поп! – воскликнула она. – Погнали скорей отсюда!
Каждый охотник должен знать, что на него всегда найдётся другой охотник.
О. Егорий оглянулся и неожиданно заметил у себя за спиной налысо стриженного парня в камуфляжной форме.
– И что? – по-волчьи злобно зыркнул на него парень, которого так и звали – Злой.
– А что? – с недоумением спросил чернобородый.
– Что вы здесь выглядываете?
– А что… нельзя?
Чернобородый поднялся во весь рост, давая понять парню, что он гораздо выше и крупнее его. Длиннополый чёрный плащ заменял ему чёрную рясу. По всей видимости, это был поп.
– Можно, – сразу притих Злой. – Если, конечно, вы здесь… с благими намерениями.
– А как же иначе? – заверил его поп, – я здесь только с благими намерениями.
В это время кто-то громко крикнул с поляны:
– Были!
– Были! – отозвались со всех сторон чьи-то голоса.
Дьякон заметил, что к капищу со всех сторон подходят парни в белых рубахах.
– Были! – громко отозвался и стоящий рядом Злой.
– А ты что, из этих? – удивился о. Егорий.
Злой молча кивнул.
– Есть! – послышался вновь чей-то громкий призывный клич.
Поп заметил, что верховодил всем на поляне какой-то мужик с волчьей шкурой на спине.
– Есть! – отозвались дальние голоса.
– Есть! – крикнул Злой, а затем вполголоса добавил чернобородому, – смотрите, если замыслили что-то недоброе, Семаргл разорвёт вас на части.
– Семаргл?
– Да, наш бог с головой волка, – гордо ответил Злой.
– Будем! – опять призывно закричал мужик в волчьей шкуре, повернувшись к ним.
Дьякон обратил внимание, что шкура была цельная: с хвостом, с лапами и с волчьей головой, которая словно шапка прикрывала голову мужика.
– Будем! – разноголосо ответили ему парни.
– А этот тогда кто? – спросил о. Егорий.
– Будем! – громко отозвался Злой и вполголоса добавил, – это наш волхв Лысогор.
Покинув попа-расстригу, он пошёл навстречу парням в белых рубахах, несмотря на то, что сам он был в камуфляжной форме. Злой был единственным из команды Кожемяки, кто примкнул также и к язычникам.
– Покайся! – бросил ему вслед бывший церковный служитель. – Грех поклоняться идолам!
Злой, не оборачиваясь, в ответ только усмехнулся.
– Восстаньте! – истошно закричал волхв Лысогор, вытаскивая меч из ножен.
– Восстанем! – ответили ему.
– Восстаньте! – вновь призвал волхв, потрясая мечом.
– Восстанем! – ответили ему.
– Тот, кто вечен, тот не мёртв, – провозгласил волхв. – Будь то! То закон, что явно.
– То закон, что явно! – повторили все за ним.
– Всебог есть! – утверждающим голосом произнёс затем Лысогор, – Перун есть! Чур есть! Слава через нас за судьбы наши!
Он поклонился первому чуру, стоящему за пределами круга. Два жреца, державшие в руках по топору, воткнули их в землю по обе стороны от чура.
