Кирилл подавился зевком:
— Это дитё?
— Ей двадцать пять, между прочим. И она в разводе.
— Вася была замужем? — в голове не укладывалось. — Не за тобой, случайно?
— Нет, мое сердце совершенно свободно.
— То-то ты посторонним мужикам на коленки прыгаешь.
— Разве тут устоишь? — захихикал Костик, закручивая бутылку и пристраивая ее за пояс.
Вечеринка явно заканчивалась, а Кирилл только начал входить во вкус.
— Помню, как же: брови, глаза…
— Родинка! Ну, ты выбирай пока, а то так и спятить недолго.
— Тебе не влетит?
— Мне? — расхохотался Костик.
Так с хохотом и вымелся за дверь, и ведь не ответил.
Ну, и что мы узнали? Кирилл бы сто лет так работал: кормят, поят, сказки рассказывают. Толку только чуть. У Костика пока получается лучше. Вон, как вербует в секту: и девушек на выбор, и еще чего — только попроси, все для тебя, дорогой Кирилл, обращайся.
Наутро голова, конечно, гудела, но в рамках. Хотя, помня, что он алкоголик, Кирилл «проспал» завтрак, не стал бриться и состроил задумчивое лицо.
Собутыльника не встретил: из трапезной вообще все уже разошлись. Ему выдали стакан чаю с хлебом, и то из жалости. Оказывается, опоздавших тут не кормили без благословения. Только Кирилл уселся почитать сообщения, как нарисовалась недовольная русалка Даша и заявила:
— Отдайте мне телефон.
— С чего это? — обалдел Кирилл.
Она сбавила тон и сочувственно защебетала:
— У нас тут не принято… Мирская суета и всякие искушения… Очень отвлекает от молитвы…
— А Костик из него не вылезает, я видел. Ему почему можно?
Кажется, девушку это тоже расстраивало. Она вздохнула и развела руками:
— Только тем, кому благословили.
— А вас благословили?
Даша поджала губы.
— Нет. И вас не благословили. Так что отдавайте.
— Еще чего! А где вы их храните? — завредничал Кирилл. — А сейф у вас есть? А вдруг пропадет, кто возмещать будет?
— У нас не пропадает!
— А вдруг…
— Знаете, что, — не выдержала Даша, — Искушение с вами! Или отдайте, или идите за благословением.
— А вот и пойду!
Кирилл на кураже взлетел по лестницам и ворвался в личную келью старца, забыв постучаться. И остановился в дверях: во-первых, поняв, что переборщил, во-вторых, испугавшись, что сейчас спровоцирует скандал. В келье было полутемно, и Кириллу сперва показалось, что любимый ученик лежит на груди учителя, но, когда оба обернулись, он понял, что они что-то смотрят, склонившись над экраном смартфона. Костик оглянулся и тихо сполз на пол, чтобы не перекрывать обзор.
— Кирилл? — удивился старец. — Что-то случилось?
Извиняться было глупо, сзади топталась Даша, и Кирилл решил продолжать, будь что будет.
— У меня тут Даша телефон хочет забрать.
Старец ждал продолжения.
— Мне не сказали, что нельзя с телефонами!
— Простите, это мой недосмотр.
— Я ей не доверяю!
— Мы тут все семья, — вздохнул старец. — У Дашеньки сложное послушание, но она с ним прекрасно справляется.
Даша расцвела. Старец с некоторым трудом сел прямо.
— Иди, Дашенька, иди. Кирилл…
Вот и первая выволочка от старца. Сейчас и за Дашу, и за кашу, и за пьянство попадет. Этот, небось, уже все выложил и уточнил, на чьи деньги был вчерашний банкет.
— А мне вы доверяете?
— Да, — не понял Кирилл. — А что?
— Можете оставить телефон мне? Вон, видите, полочка?
Кирилл огляделся. В келье было бедновато, узко, как у него. Кровать, стол у окна, шкаф у двери и полки напротив кровати. Под полкой с иконами — еще несколько, с какой-то мелочью и одна — с книгами.
— Положите туда своей рукой. Понадобится — своей же рукой возьмете. Никто не тронет. Там даже пыль никто не протирает, хотя просили.
Старец покосился на келейника. Тот закатил глаза.
— Так годится?
— А зачем вообще сдавать? — заупрямился Кирилл, уже выключая телефон.
Хрен вы в него залезете без пароля.
— У нас так принято, — мягко пояснил старец. — Чтобы не смущать ближнего. У нас и спиртное запрещено, а ведь запои бывают разные.
— А, понял.
И вот, вроде, ни словом не укорил, а все понятно. Больше не пей, Кирюша, козленочком станешь.
Кирилл положил телефон рядом с короткими плетеными четками и коробочкой с ладаном, мазнул взглядом по корешкам книг. Библия, Добротолюбие, Лествица, Настольная книга… кого? — буковки с корешка стерлись. О, Достоевский.
— Любите Достоевского?
— Особенно «Братьев Карамазовых», — тихо засмеялся старец. — Это понятно, да? Ладно, идите, Кирилл. Нужно будет позвонить, скажите Костику, он проводит.
Костик угукнул. Он так и просидел на полу весь разговор, головы не поднял, и Кирилл внезапно испугался: а вдруг ему за вчерашнее влетело так, что он теперь и смотреть в сторону Кирилла боится? Кириллу что старец сделает? А вот своему подчиненному… Бля, что ж тут все не как у людей? Нет бы вызвать всех, допросить нормально, откатать пальцы; нет, изволь изгаляться и дурачком себя выставлять, чтобы разговорить свидетелей. Да у них тут через одного мозги протухли, только старца своего слушают да аминькают и кланяются на всё, а у него, между прочим, три трупа. Некогда ему тут молитвы петь и замки чинить.
Даша поджидала его внизу.
— Простите меня, Христа ради, я вас смутила.
Кирилл думал, она на него обиделась, и теперь растерялся.
— Да ладно. Я просто не знал. Меня простите. Мне сегодня куда?
Дашенька выдохнула, видно тоже хорошего от него не ждала, и радостно улыбнулась:
— Вы газонокосилку когда-нибудь видели?
По календарю уже наступила осень, но погоде об этом никто не сказал — днем солнце жарило, как в июле. Газон пер со страшной силой, косилка была хлипенькая, даже не бензиновая, а электрическая, вместе с ней Кириллу выдали целую бухту оранжевого провода и удлинитель.
