он ходил на вечеринки, но так как у нас ничего не устраивалось, я не видела его несколько месяцев, с тех пор как произошел инцидент. Это был один из самых больших рельефов, но, к сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается.
— Разве ты не прекрасна, как всегда, — сказал он, целуя меня в обе щеки и задерживаясь слишком долго. — Demasiado hermosa para las palabras.[3])
Я не знала, что он сказал, но предположила, что это как-то связано с моим симметричным лицом.
Я уставилась на его светло-голубой галстук, на цвет его глаз.
Я ненавидела это.
Он был самым красивым колумбийцем, которого я когда-либо встречала, и по какой-то причине я негодовала на его белокурую, миловидную внешность. Какая же это ложь.
— Спасибо, — сказала я, пытаясь сделать шаг назад, но его рука скользнула к моей пояснице и направилась к верхней части моей задницы.
Мой желудок сжался от беспокойства. Он был худощав, но высок, и его присутствие поглощало меня, как дурное послевкусие.
Он всегда был слегка неуместен — его пальцы просто задевали то, чего не должны. Достаточно близко, чтобы я почувствовала себя неловко, но не слишком близко, чтобы быть застреленным моим отцом. Если он двинется дальше, поверит ли мне сейчас мой отец?
Оскар отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, но его рука не отпускала меня. Что-то забралось мне под кожу. В этот момент я поняла, почему не могу избавиться от ожиданий, которые люди возлагали на милую Абелли, ни с кем, кроме жениха моей сестры. Николас Руссо был безопасным. Он женился на моей сестре. У меня не было ни малейшего шанса выйти за него замуж, ни малейшего шанса, что мои действия изменят его отношение ко мне как к жене. Большинство мужчин, проходящих через эти двери, могут быть потенциальными мужьями для меня. Зачем делать себе еще хуже?
Пальцы Оскара сжались на моей пояснице, и он прошептал мне на ухо.
— Слышал, ты попала в беду с тех пор, как я видел тебя в последний раз.
Мое сердце бешено заколотилось. Он всегда был неуместен, но вежливо неуместен, если это вообще имело хоть какой-то смысл. Он никогда не говорил о чем-то настолько личном и агрессивном.
Его сахаристый голос принял жестокий оттенок.
— Я был очень разочарован, узнав, Елена. Ты ведь понимаешь почему, правда?
Была одна вещь, которая могла означать — мой худший кошмар — но я не принимала ее, не верила в нее. Но не собиралась называть его лжецом.
— Конечно, — выдохнула я.
Я не понимала, как крепко он держал меня, пока он не отпустил меня, и я отступила на шаг, мой взгляд сфокусировался на его уродливом галстуке. Потребовалась секунда, чтобы понять, что мы больше не одни, и тяжелое присутствие за моей спиной могло быть только одним человеком.
Оскар настороженно оглянулся, прежде чем снова посмотреть на меня с фальшивой улыбкой и горечью в глазах.
— Увидимся за ужином, Елена, — он поцеловал мне руку, с гримасой глядя на мое дешевое кольцо, а затем исчез в моем доме, как змея на свободе.
Я уставилась на дверь, в то время как его намеки звучали у меня в голове. Обида вползла в мою грудь, ползла туда, где она жила. Однако, возможно, Оскар Перес тот, что я заслужила…
Я медленно повернулась, мой взгляд скользнул вверх по черному жилету, черному галстуку, к взгляду столь же темному.
— Если это была Сладкая Абелли, не могу сказать, что я впечатлен.
Там, где присутствие Оскара было темной маячащей тенью, оно не шло ни в какое сравнение с большим и теплым присутствием Николаса. Он притягивал вас к себе, но не отсылал. Это было бесконечно опаснее.
Напоминание о моем бесхребетном поведении все еще витало в воздухе, и я не могла так быстро щелкнуть выключателем.
— Прости, — выдохнула я, делая шаг вокруг него, но он потянулся и схватил меня за руку.
Я даже не успела оценить выражение его лица, как он уже тащил меня к входной двери. Его грубая ладонь практически обожгла мою, распространяя теплое ощущение в нижней части живота.
Потребовалось мгновение найти голос, чтобы заговорить, и как только я это сделала, это звучало более задыхающимся и неуверенным, чем когда-либо.
— Что ты делаешь?
Он прибывал в бешенстве. Он должен был прикоснуться ко мне в середине фойе с гостями за каждым углом.
Он проигнорировал мой вопрос.
— Где мой список?
Мои брови нахмурились, а потом я вспомнила, что должна была написать его.
— Я, э-э, забыла об этом.
В теплом свете фонаря на крыльце я услышала, как Бенито и Сэл смеются возле одной из машин на подъездной дорожке, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Хватка Николаса была мягкой, но сильной, так что не оставалось ничего другого, как последовать за ним по каменной дорожке к дому.
Я понятия не имела, что мы делаем, но было только одно, либо пойти с ним, либо вернуться в дом, где Оскар свободно разгуливал. Это легкий выбор, хотя удивительно, учитывая, что я видела только одного из них, стрелявшего в голову члена своей семьи.
Николас остановился около угла дома, отпустил мою руку и прислонился к кирпичной стене моего дома. Секунду спустя оранжевое пламя зажигалки окрасило его лицо в золотистые тона, когда он зажег сигарету между губами.
— Ты куришь?
Это был глупый вопрос, так как он теперь выдыхал дым и смотрел на меня с ленивым выражением лица.
— Иногда, — только и сказал он, его плечи напряглись.
Он поднял голову и посмотрел на камеры наблюдения над нашими головами. Он стоял в слепом пятне, прислонившись к стене. Я, вероятно, была впереди и в центре экрана, чтобы Доминик мог видеть. Что подумают люди, если меня снова застанут наедине с мужчиной, с которым я не должна быть? Волна тревоги пронзила меня, и я отступила в сторону, скрывшись из поля зрения камеры.
Взгляд Николаса был тяжелым, даже сердитым, и я не была уверена, что сделала с ним. Я взглянула на звездное небо. Оно было прекрасным, но я не верила, что он привел меня сюда, чтобы насладиться этим вместе с ним. На самом деле, похоже, он предпочел бы, чтобы меня здесь вообще не было.
Я вздохнула.
— Почему я здесь с тобой?
Ночь была темная, но я все еще видела горькое выражение на его лице.
— Я видел, как этот придурок помыкал тобой, трогая за задницу. Было интересно, смогу ли я сделать то же самое.
Мое сердце замерло на
