Вернувшись в Монако, он твердо решил жениться на ней, но принц Шарль III был не согласен. Сцена, которая произошла между ними, стала знаменитой:
«— Жениться на простолюдинке, немке, еврейке! — кричал принц Монако. — Вы что же, хотите нас обесчестить?
— Отец, эта простолюдинка — графиня Ришелье. Эта немка — американка. Эта еврейка — католичка и к тому же одна из самых богатых женщин Америки.
— Я знаю, что говорю!
— Я знаю, что говорю!»
Каждый остался на своих позициях, но Альбер не уступил. После смерти отца в 1889 году он стал правящим принцем. Через несколько недель в Париже в представительстве Монако, а затем в церкви резиденции папского посла на улице Варенн он вступил в брак с Алисой. 12 января 1890 года он торжественно въехал с супругой в свой добрый город для того чтобы быстро отправиться на свою яхту, которая теперь называлась «Принцесса Алиса».
Новой принцессе пришлось приспосабливаться к жизни жены моряка. Она держала в Париже блестящий салон, где встречались люди из светского общества и артисты. Первых она направляла во дворец, вторых — в Монте-Карло, где лет десять назад Шарль Гарнье построил театр. Но эта новая сцена не делала сборы. Заслуга принцессы Алисы заключалась в том, что она пригласила в 1892 году в Монте-Карло необыкновенного организатора — Рауля Гюнсбурга, который в течение почти пятидесяти лет посвящал себя монакской опере и превратил ее в одну из лучших в мире.
Благодаря Гюнсбургу на этой сцене были поставлены первые спектакли Масне, некоторые оперы Вагнера, до этого шедшие только в Байрайте, русские балеты Сергея Дягилева. Здесь также часто аплодировали Комеди Франсез, но принцесса Алиса больше не занимала большую центральную ложу. Несмотря на свою бурную деятельность, она в конце концов заскучала и начала мечтать о более свободной жизни. 30 мая 1902 года было объявлено о расторжении ее брака с Альбером, который снова отправился производить свои великие океанографические исследования. От этого брака не было детей, и каждый мог жить на свой лад. Во всяком случае, у принца больше не было финансовых проблем. Монте-Карло, его казино, его театр, его великолепные гостиницы отныне были реальностью, способной пережить века.
Принцесса Алиса вернулась к просвещенному, артистическому, космополитичному обществу, которое она так любила. Она вновь обрела свои парижские привычки и опять стала проводить время в замке О-Буиссон, который остался ее уделом. Именно в эти время ей был представлен Габриель-Луи Прэнге, который стал другом дома. Он часто приезжал в Сарт, иногда вместе с принцессой де Брольи: всего сто двадцать километров отделяло Шомон от летней резиденции Алисы, которая, расторгнув гражданский брак с Альбером, оставалась его супругой в глазах церкви. Наш летописец оставил описание замка, расположенного рядом с Ля Ферте-Бернар… и меню: «О-Буиссон был небольшим замком XVIII века, оборудованным по последнему слову английского комфорта. В деревянные панели большой гостиной были врезаны портреты во весь рост кардинала Ришелье кисти Филиппа де Шампеня, маршала Ришелье кисти Ван Лоо и герцога де Ришелье, министра периода Реставрации кисти Лоренса. В библиотеке можно было любоваться женским портретом Клуэ, который меня завораживал. Оранжереи О-Буиссон были великолепны, принцесса Алиса выращивала в них орхидеи, дар королевы Александры, которая прислала их из Сандрингхема. Повар был просто великолепен…»
Потом с удовольствием лакомки и гурмана он приводит полное меню обеда, на котором присутствовали мадам де Брольи, леди де Грей, герцогиня де Камастра и Пьер Лоти, большой друг дома, часто бывавший здесь.
Замороженная дыня в портвейне
Яйца «Аврора»
Лангусты в арманьяке
Цесарка по-монастырски
Воздушный пирог из картофеля
Жареные козлята с корзиночками с мирабелью
Салат
Говядина в желе
Цикорий в сметане
Фруктовое пюре
По словам Прэнге, именно в этот день Пьер Лоти «с нарумяненными щеками», на каблуках ходулях, «чтобы казаться выше», рассказал историю китайского торговца, который, потеряв горячо любимую жену, кремировал ее. «Он хранил ее пепел в золотом ларце. Если на следующий день ему предстояло принять важное решение, вечером перед тем, как лечь спать, он посыпал лоб ее пеплом. Таким образом, он вызывал душу жены и действовал на следующий день в зависимости от снов, которые внушало ему возвращение этой души. Успех всегда сопутствовал ему…».
Еще один завсегдатай, кстати, довольно неожиданный, праздников принцессы — Жозеф Кайо, который приезжал из своего имения в Мамере. Здесь он якобы произнес фразу, по поводу которой я до сих пор задаю себе вопрос: проявление ли это великой невинности или просто цинизм. Дело происходило в тот момент, когда этот честный человек ввел налог на прибыль: «Люди света злы на меня, но эти остервенелые роялисты не отдают себе отчета в том, что я просто восстанавливаю один из налогов божественного права монархии: подать». Странная манера показывать себя с хорошей стороны в высшем свете, который отнюдь не приветствовал возврат к старым традициям! Что касается настоящих республиканцев, они должны были проявить еще меньше воодушевления к этому напоминанию об истории, подобному волосу, попавшему в тарелку с супом. Наш невозмутимый и всегда снисходительный Прэнге характеризует эту личность как «блестящего собеседника, немного вспыльчивого, но человека невероятного ума…». Лично я — и я не одинока в своем мнении — хотела бы стереть месье Кайо из истории Франции так же радикально, как его жена убрала директора «Фигаро»… Всем дозволено мечтать. Чтобы закончить с принцессой Алисой, следует отметить, что она поддерживала тесные связи с Англией, королева которой Александра оказывала ей честь своей дружбой. Во время season она жила в гостинице «Клеридже», где встречалась со многими своими соотечественниками. В Париже она считала своим долгом помогать американцам подниматься по ступенькам общества, которое — несмотря на знаменитые браки по расчету — не всегда было для них открыто. Так однажды она приняла приглашение вновь прибывшей американки, хотя ни разу до этого ее не встречала, которая только что купила роскошный особняк и хотела проложить себе дорогу в высший свет Парижа. Алиса поручила Андре де Фукиеру организовать новоселье. Тот прекрасно справился с задачей, разослал приглашения от ее имени и сумел собрать послов и знатных дам, не считая целой плеяды артистов, таких как Карузо и Джеральдина Фаррар. Принцесса Алиса была в числе приглашенных, полюбовалась всем этим с видом знатока, а потом, спускаясь по главной лестнице под руку с нашим другом Прэнге, вздохнула: «Какой прекрасный вечер! Всех тут знали, кроме хозяйки дома…».
Ее сын, герцог де Ришелье, также женился на американке, но Сорбонна вновь увидела принцессу Алису Монакскую только на свадьбе ее дочери Одиль с графом, Габриелем де Ларошфуко.
Жоселен и герцогиня Эрмини
На этой бретонской земле, столь богатой великолепными свидетелями прошлого, нет ничего более прекрасного, более благородного и более величественного, нежели этот замок в своих каменных доспехах. Он устанавливает свои законы, доминирует над мирным пейзажем, и, если кто-нибудь что-нибудь забыл, то он помнит все. Его три уцелевшие башни столько видели на своем веку. Они были новые когда-то, до того как Ришелье сравнял их с землей. Мощный донжон отражается в воде маленькой речки Уст. Название, похожее на военный клич, плохо соответствует спокойному течению воды…
А главное, они видели Роанов!
Эти, башни иногда удалялись от нас, но всегда возвращались. Они глубоко вросли в историю Бретани, в ее легенды, которые не что иное как действительность, с тех пор как Оливье де Клисон воздвиг их во всем великолепии на славную память нашей страны.
После стольких войн и пожаров в XVII–XVIII веках Жоселен был заброшен. Башни главных ворот и подъемного моста также были разрушены в 1760 году. В нем даже была открыта прядильня для помощи бедным детям. Но он все еще являлся собственностью Роанов и принадлежал им и после революции. Герцог не эмигрировал и сохранил свою собственность. Но в каком состоянии!
В 1824 году эти грандиозные руины поразили герцогиню де Бери, посетившую Бретань. Она «посоветовала» восстановить замок, но Жоселену пришлось ждать еще сорок два года до 1866 года, когда герцог де Жоселен начал его восстановление, смененный после своей смерти в 1893 году герцогом Аленом. И огромный замок медленно вновь обрел былое великолепие, достойное во всех отношениях гордого девиза рода: «Король не смог, принц не соизволил, Роан сделал». А так как подобный замок нуждается в достойном хозяине, нашлась женщина, которая в начале XX века заселила его в соответствий с заслугами: та, которую друзья звали герцогиня Эрмини, а бедняки Морбиана и района Инвалидов в Париже — «доброй герцогиней».
