— Оторвите его от ствола и волоките сюда! — приказал бритоголовый Сэм.
Старика с трудом отделили от дерева. Он тут же упал на спину. И стало видно, что изо рта его валит густая зеленоватая пена. Зрячий глаз был так же мутен, как пораженный бельмом.
Жрец не захотел пережить гибель своего народа.
Пираты сделали совсем другие выводы из этого ритуального самоубийства. Вышло так, что одноглазый оказал большую услугу Уильяму. Подозрения в его адрес сделались менее острыми. Допустить, что старик украл золото, а потом отравился из жадности, было вполне в стиле пиратских представлений о мире.
Роберт Каллифорд и Сэмюэль Берджесс с пиратского корабля, носящего имя «Блаженный Уильям», приказали перевернуть поселок или то, что от него осталось, вверх дном, ибо если дикари и спрятали золото, то они не могли спрятать его вдали от своего дома.
«Блаженный Уильям», пятидесятичетырехпушечный капер, был тем кораблем, с которым свела жестокая судьба несчастный «Порт-Ройял», да еще в тот самый момент, когда он разминулся со своим конвоем.
Именно «Блаженный Уильям» нанес «Порт-Ройялу» те повреждения в артиллерийском бою, в силу которых тот стал беззащитен даже перед таким мелким стервятником, как капитан Леруа. Бой и для пиратов не прошел бесследно. Они потеряли ход и двое суток боролись с пробоинами, дававшими опасную течь. Приведя свое судно в относительный порядок, пираты кинулись на поиски своего подранка. Им было известно, что «Порт-Ройял» буквально нашпигован золотом.
В том состоянии, в котором они его оставили, он не мог уйти далеко. Стало быть, его надо искать в бухтах ближайшей суши. Ближайшей сушей был Мадагаскар. Туда пираты и направились, моля Бога только о том, чтобы «Порт-Ройял» не затонул по дороге.
Негодяям везет.
Уже на вторые сутки поисков они набрели на бухту, на песчаном берегу которой беззащитно лежал «Веселый бретонец».
То, что экипаж его состоит из французов, людей Каллифорда и Берджесса даже устраивало. До них дошли слухи о большой войне. Поэтому они обрадовались случаю обстряпать свои делишки под видом военных действий на стороне флота его величества. Это могло быть зачтено в будущем, когда придется (не дай Бог) предстать перед военно-морским трибуналом. Ни один пират не зарекался от такой возможности.
Оставленные в живых после бойни французы легко сознались в своем нападении на «Порт-Ройял» (возможность списать эту акцию на французских разбойников порадовала разбойников английских) и сообщили, что капитан Леруа со всеми сокровищами исчез в джунглях, собираясь там эти сокровища спрятать.
Доедаемый тропической лихорадкой капитан «Блаженного Уильяма» Брайан Лич остался на корабле, а самые деятельные его помощники взялись за прочесывание ближайших джунглей.
И вот кое-что нашли.
Похожие на раздраженных чертей, перемазанные сажей пираты рылись в дымящихся развалинах.
Ими руководил Берджесс.
Каллифорд занимался более интеллектуальным делом — допросами тех, кого удалось поймать.
Труп жреца, по мнению пиратов знающий все, допрашивать было бесполезно.
Занялись девицами. Для начала желающие их изнасиловали. Почему-то считается, что с изнасилованной женщиной разговаривать о деле легче.
В данном случае метод не помог. Аборигенки молчали и тупо таращились.
— Дикари! — с чувством сказал Каллифорд. — Они не понимают ни слова.
Уильям с тоской наблюдал за всей этой процедурой. И за изнасилованиями, и за попытками после этого поговорить по душам. Преувеличением было бы сказать, что он сочувствовал девушкам, больше он сочувствовал себе. Он понимал, что, ничего не добившись от них, возьмутся за него.
Так и случилось.
— Ты знаешь их язык? — спросил мрачный Каллифорд.
— Язык? Очень даже хорошо.
— Так что же ты молчал, сто чертей тебе в глотку!
Потом в течение часа Уильяму пришлось расплачиваться за свое неловкое и почти невольное остроумие. Наконец Каллифорд поверил, что имелась в виду не речь, а медицинская процедура.
Поверил, но от этого его желание добраться до денег Леруа меньше не стало.
И у него осталась лишь одна ниточка, ведущая к ним, — Уильям Кидд.
— Я не могу поверить, что ты ничего не знаешь.
— Это меня пугает.
— Правильно, должно пугать. Видишь вон тот костер? Он кажется погасшим, но ведь его легко раздуть.
— Ты хочешь меня пытать.
Каллифорд усмехнулся, отчего его профиль сделался особенно зловещим. Но заговорил другой пират, при этом почти по-человечески:
— У нас есть парни, которым только дай кого-нибудь поистязать. Я не из таких. Проливать кровь без нужды — это не в моих правилах. Но у меня нет другого выхода. Я не могу вернуться на берег без денег.
Голос Каллифорда сделался глуше, он говорил, явно стараясь, чтобы его не услышал кто-нибудь из подчиненных.
— Мне не нужны все деньги. Хотя бы часть. Может быть, вы с Леруа поделили золотишко на троих и закопали в трех разных местах, а?
Уильям не успел возразить.
— Можешь оставить при себе свою долю, покажи только, где лежат денежки капитана и того черномазого. Им-то они все равно не нужны.
Надо сказать, что Уильям не увидел расставляемой ему ловушки. Ему и в голову не пришло подумать, что этот внезапно подобревший головорез — человек очень хитрый. Что, если бы дело обстояло так, как он предполагает, то есть деньги были бы разделены на доли и спрятаны в разных местах, он, получив две из них, не поколебавшись ни секунды, поджарил бы пятки ему, Кидду, чтобы получить остальное.
Уильяма поразила близорукость британских корсаров, он даже усмехнулся и почувствовал свое превосходство над ними.
— О какой части ты говоришь? Разве больше половины еще не у вас в руках?
Каллифорд встрепенулся:
— Какая половина?!
На лице Кидда сияла самодовольная улыбка. Достаточно им помыкали, теперь кое-кого он поставит на место.
— Перед тем как идти прятать деньги, Леруа три пятых роздал команде. Как было положено по договору.
Каллифорд зажмурился. Видимо, ослеп от света открывшейся ему истины.
Надо было ожидать, что он ударит себя кулаком по лбу.
Ударил. Ладонью.
Длинно, страстно выругался. Вскочил на ноги:
— Бросайте все, возвращаемся.
Надо было спешить. А вдруг кто-нибудь из оставшихся на берегу догадается обыскать пленных французов!
— А я? — спросил по традиции Кидд.
Каллифорд мельком посмотрел на него:
— Свяжите ему руки.
Тепла, тиха мадагаскарская ночь.
Горят на небе сочные тропические звезды.
Повизгивают длиннохвостые обезьяны в зарослях на берегу.
Отливающая серебряным маслом дорожка пролегла от луны.
