похожи, - поняла Мораг. «У меня только кожа белая, но если бы я там, в прериях жила - тоже бы
загорела».
Она покраснела. Откусив от краюхи свежего хлеба, пережевывая мясо, Мораг ответила:
«Простите…, Я приняла лекарство…, снадобье».
-У нас тоже есть такие женщины, - задумчиво проговорил Менева, садясь на табурет. Он был в
хорошо скроенных бриджах и сюртуке, в высоких сапогах мягкой кожи. Мораг прислушалась: «У
него и акцента почти нет».
-К ним больные ходят, - Менева подпер кулаком подбородок и озабоченно спросил: «Вы здоровы?
Хотя вижу, здоровы. Вы едите с аппетитом, и у вас румянец на щеках».
-Наша бабушка, двоюродная, - внезапно сказала Мораг, - я ее помню хорошо, ее Онатарио звали -
она людей лечила. Ее все озера уважали. А вы...- она замялась, - на озерах выросли?»
-Меня зовут Менева, - брат тоже покраснел. «Лакота называют меня Черным Волком. Мне такое
имя дал шаман, что меня воспитывал, Канджи. Он уже умер. А вырос я в горах, на западе».
-Прабабушка наша белая была, ее Темперанс Франклин звали, она тоже умерла, - Мораг
вздохнула. Вытерев пальцы салфеткой, женщина помолчаа. «И отец - белый. Вы его помните?»
-Он был великий вождь, тоже Менева, - уверенно ответил брат. «Он покинул путь белых и пошел
по алой дороге, дороге индейцев. А вас..., тебя…, белые похитили. И убили нашего отца, ограбили
его».
Мораг, было, открыла рот, но потом вздохнула: «Зачем? Пусть все будет, как было. И папа здесь,
это ведь он того…, Кинтейла убил. А Кинтейл маму в яме держал, она чуть разум не потеряла».
-Была война, - мягко сказала Мораг, коснувшись смуглой, сильной ладони брата. «На войне
всякое, бывает. Меня вырастили хорошие люди, там, на озерах. У нас сестра старшая есть, по отцу,
она в Англии живет, замужем и сына растит. И у меня еще младшая сестра, она сейчас на свадьбу
свою едет, и младший брат».
-А у него нет никого, - подумала Мораг, глядя в черные, большие глаза Меневы. «Совсем один».
-Меня тоже хороший человек растил, - он улыбнулся. « А что вы..., ты в Бостоне живешь, мне
миссис Вулф сказала. Мы с ней на территориях познакомились. У нас ее Рыжая Лиса называют, -
ласково прибавил Менева.
-Она скоро сюда приедет, - Мораг передала ему тарелку и велела: «Ты тоже поешь. Я бы тебя
домой пригласила, но у меня гости, муж мой скоро из Англии вернется...»
-Я понимаю, - Менева запнулся, - тебе стыдно, что я, - он показал на свой сюртук, - такой.
-Вовсе нет, - Мораг надела шляпу. «И одежда на тебе отменная. Просто...- она замялась. Брат
усмехнулся: «Я не похож на вас, да. Я подожду Рыжую Лису и уеду. А тебе, - он открыл тетрадь, -
оставлю карту. Если что, ты всегда сможешь меня найти. Это в горах, за тем озером, что вы
называете Великим».
Мораг смотрела за уверенными движениями его карандаша: «Нет, нет, нельзя ему говорить. Это
стыд, такой стыд..., И уехать туда нельзя - как я все это Тедди объясню..., Господи, что мне
делать?».
Она спрятала карту в бархатный мешочек, что висел у нее на запястье. Сунув ноги в туфли,
поднявшись, женщина обняла брата.
-Я рада, что ты жив, Менева, - шепнула Мораг и ощутила что-то у себя в руке.
-Твоему мальчику, - нежно сказал брат. «Это я вырезал».
Мораг посмотрела на фигурку волка. Незаметно стирая слезы с глаз, она кивнула: «Спасибо.
Теперь я знаю, что ты здесь, - она обвела рукой комнату, - как будешь уезжать, пришли записку. Я
прибегу, попрощаемся».
Все время, пока она шла по набережной, оборачиваясь, Мораг видела открытое окно постоялого
двора и брата, что махал ей рукой.
Мораг уже подходила к особняку, когда ее обогнал отличный экипаж, запряженный четверкой
кровных гнедых.
-Тетя Мораг! - услышала она звонкий голос. Белокурая девушка высунулась из окошка, рядом
показалась русая, мальчишеская голова. Мораг невольно улыбнулась: «Дэниел детей привез. Он
говорил - в начале месяца. Тед порадуется, Дэвид и Тони с ним возиться будут».
Когда она зашла в ворота особняка, багаж уже был выгружен. Дети стояли рядом. Дэниел, - в
роскошном, серо-синем, с жемчужными пуговицами, сюртуке, велел лакею: «Мои вещи не
трогайте, я здесь не остаюсь, еду дальше. Мораг, - он склонился над ее рукой: «Выглядишь
отлично, сразу видно - высыпаешься без Тедди».
Она зарделась и шурин усмехнулся: «Ты давно замужем, пора бы и не краснеть». Дэниел отвел ее
в сторону: «Я во Freeman’s Arms остановлюсь, как всегда. Констанца через неделю должна тут
быть. У нее пока дела, в Нью-Йорке, Тони она обратно отвезет. Дэвид прямо отсюда в Экзетер
поедет, в конце лета».
Мораг оглянулась - мальчик держал сестру за руку и недоуменно спросила: «Он тут на все лето?»
-Не держать же его в Вашингтоне, - пожал плечами Дэниел, - там жара, москиты..., У вас климат
лучше. Или Констанца его возьмет. Договоритесь как-нибудь. Вещи его в школе. Пришли мне
записку, как Тедди приедет. Ты, наверное, обед какой-то будешь устраивать?
-Буду, - вздохнула Мораг и невольно подумала: «Бедные дети. Каждое лето он их здесь бросает.
Они на озерах никогда не были, может, мама с папой их заберут? Хотя нет, пока они туда-сюда
ездить будут - половина лета пройдет. Ладно, придумаем что-нибудь»
-Увидите тетю Мирьям и дядю Стивена, - Дэниел, небрежно потрепав детей по головам, сел в
карету.
-Это, у которого шпага Ворона? - восторженно спросил Дэвид, но дверца уже захлопнулась и голос
Дэниела приказал: «Трогаем!»
-У него, милый, - ласково ответила Мораг. «Пойдемте, вы в своих обычных комнатах. У нас гостят
ваши кузены, Элайджа и Дебора, так что и с ними познакомитесь».
-Дядя Меир нам рассказывал, как их с капитаном Кроу расстреливали, на Карибах, - Тони подняла
свой саквояж и отмахнулась: «Он легкий. Не грусти, Дэвид, сейчас и от капитана Кроу об этом
услышишь».
-Здорово! - отозвался мальчик и они стали подниматься по гранитным ступеням.
В изящной столовой пахло лавандой, на ореховом, покрытом кружевной скатертью столе, легкий
ветер с моря колебал огоньки свечей.
-Суп у тебя отменный, - похвалил Дэниел, вытирая губы шелковой салфеткой. «Молодец, что
взяла поваров-французов, или это ты сама готовила?»
Салли, что сидела напротив него, - в низко вырезанном шелковом платье, цвета аметистов, с
бриллиантовой брошью, - нежно покраснела: «Сама, конечно. Это ведь для тебя».
-Ты у меня славная, - одобрительно заметил Дэниел. Налив ей моэта, он засучил рукава льняной
рубашки: «Фаршированная цесарка, моя любимая». Он взялся за серебряную вилку: «Месяц
отпуска у меня есть, с вами его проведу. Нат отлично успевает, я проверил его французский,
немецкий. Он очень продвинулся».
Салли полюбовалась его жестким, красивым лицом - сине-зеленые глаза были окружены легкими
морщинками, русые волосы только чуть поседели на висках: «Дэниел, может быть, как-то устроить
с колледжем для Ната? Он ведь способный мальчик, жалко будет...»
Мужчина пожал плечами и обсосал кость: «Дорогая моя, кроме Свободной Африканской школы, я
тебе ничего предложить не могу. Тамошний диплом он и экстерном получит - не зря к нему
учителя из Гарварда ходят». Дэниел положил себе на тарелку еще кусок птицы: «И зачем ему
колледж? Он будет гостиницей управлять».
Салли только вздохнула: «Хорошо. Дэниел, - она помялась, - а если ты признаешь Ната…»
-Милая моя, - он встал. Присев на ручку ее кресла, Дэниел привлек женщину к себе: «Мы с тобой
об этом говорили. У меня карьера, сама понимаешь...»
-Понимаю, - слабо отозвалась Салли. Дэниел, целуя ее куда-то за ухо, шепнул: «Хочу десерт».
-Сейчас, крем лимонный...- она попыталась подняться, но Дэниел, устроившись на коленях,
откинув ее юбки, усмехнулся: «Нет, тот, что слаще».
Салли стонала: «Я люблю тебя, люблю!», он, подняв руку, почувствовал под пальцами ее теплую
грудь. Когда она сдавленно закричала, Дэниел, укладывая ее на ковер, решил: «У Констанцы
заберу то кольцо, семейное, с жемчугом, и подарю его Салли. Констанца не заметит. Она и кольца-
то не носит. А Салли будет приятно, почти как помолвка».
Женщина обняла его за шею. Дэниел, раздвигая ей ноги, ощущая ее сладость, облегченно
выдохнул.
Мирьям разлила чай: «Все устроилось. Эта миссис Хардвик, - женщина хорошая, работящая, не
пьет. У нее своя коптильня рыбная, от мужа покойного осталась. Она из больницы детей забрала, и
в Линн повезла. Мы ей денег дали, немного. А ты отдохнувшей выглядишь, как твое заседание
прошло?»
-Неплохо, - Мораг сидела у фортепьяно, перебирая ноты. «Дядя Дэниел детей здесь оставил, как
обычно, - она развела руками, - они бедные, перекусили, и сразу спать пошли. Он карету гнал, как
сумасшедший».
