нас все посетители равны.
-Пусть эта черная выйдет, - настаивал мужчина, - я не буду обедать с ней в одном помещении.
Внезапно кафе затихло. Невысокий офицер, подойдя к столику южанина, холодно сказал: «А я,
месье - не буду обедать в одной комнате с вами. Вон отсюда! – он вытолкал джентльмена за
дверь. Повернувшись к Марте, военный поклонился: «Я прошу прощения, мадемуазель.
Приятного вам аппетита».
-Кто это? - тихо спросила Марта у метрдотеля, когда офицер вернулся за свой столик.
-Его сиятельство Луи Бонапарт, младший брат его величества императора, - благоговейным
шепотом ответил ей француз.
Марта вздохнула, вспомнив огромную спальню в парижской гостинице, серебряную ванну,
мраморный пол умывальной. Взяв тетради, девушка бодро сказала себе: «Поговори с ним.
Приедет, и поговори. В конце концов, я хорошо зарабатываю статьями, а ребенок писать не
помешает. Мне ведь скоро тридцать…, А мама поможет, я знаю».
Она прошла вверх по улице. Свернув направо, девушка толкнула кованую калитку своего дома.
Под дверь был, засунут конверт. Марта распечатала его и быстро пробежала глазами записку:
«Только хотела сесть за вторую книгу. Придется отложить до осени».
Она быстро собрала саквояж. Задернув окна шторами, взяв на отгороженной кухоньке нож,
девушка поддела одну из половиц. В тайнике лежала простая, деревянная шкатулка. Выбрав один
из паспортов, Марта задумчиво сказала: «Этот на юге еще не появлялся. Мари-Анн Лавье,
двадцати восьми лет, цветная, уроженка Мартиники, проживает в Балтиморе, домашняя
прислуга».
Марта достала из шкатулки пистолет. Уложив его на дно саквояжа, заперев дверь, она быстрым
шагом пошла к редакции New York Evening Post.
Констанца сидела с пером в руке, вычитывая гранки своей статьи о пароходстве на Гудзоне. Она
сладко потянулась и вспомнила уверенный голос Фултона: «Так теперь будет всегда».
-Он, конечно, женат, - Констанца погрызла перо, - да и я замужем. Все равно, хватит, - она взяла
сигарку, что дымилась в фарфоровой пепельнице и затянулась, - в Бостоне скажу Дэниелу, что не
буду больше выполнять их так называемые «задания». У меня газета, книги, Роберт...- она
почувствовала, что улыбается и сердито добавила: «И Черному Волку все объясню, если он до
Бостона доберется».
Фултон напоминал ей Лавуазье. Он водил Констанцу в свою мастерскую, и терпеливо объяснив
усовершенствования в паровой машине, усаживал ее на заваленный инструментами рабочий
стол. Констанца смеялась. Обнимая его, шепча на ухо что-то нежное, она видела перед собой
Антуана. У них и руки были похожи, - рабочие, со следами от ожогов, с длинными, сильными,
ласковыми пальцами.
-На Лонг-Айленд поедем сегодня, - Констанца, завершив правку, постучала в низкую перегородку,
что отделяла ее кабинет от большого, прокуренного, пахнущего кофе, зала, где сидели репортеры
и редакторы.
Констанца настаивала на том, чтобы каждый журналист выходил на улицы. «Поймите, - говорила
она, - невозможно писать, сидя в четырех стенах. Вы своими глазами должны увидеть героев,
только тогда читатель поверит вам».
-Готово, - сказала она выпускающему, мистеру Мак-Налли, - это идет на первую полосу
воскресного выпуска. Заголовок: «От Нью-Йорка до Олбани за сутки». И подверстайте объявление
о предварительной продаже билетов, она начнется в августе.
-Там, должно быть, гарью на всю реку пахнет, миссис Констанца, - проворчал Мак-Налли, -
джентльмены так не будут путешествовать. И что там - на палубе сидеть?
-Вовсе нет, - уверила его Констанца. «Мистер Фултон показывал мне каюты первого класса, в них
шелковое постельное белье, при каждой отдельная умывальная..., Поверьте, мистер Мак-Налли, к
следующей весне все правительство штата, все сенаторы - будут ездить именно так. Давайте
макет, - велела она. Мак-Налли расстелил на большом столе склеенные листы бумаги.
-Пароход сюда, - Констанца написала своим решительным, твердым почерком: «Фултон». Внизу
даем их рекламу, рекламу этого нового обувщика, на Грейт-Джордж-стрит, и рекламу «Клюге и
Кроу». Видите, - она показала Мак-Налли альбом, - с рисунками объявления смотрятся гораздо
лучше.
-А почему тут изображен парусник? - удивился Мак-Налли, глядя на изящные буквы: «Чай, кофе,
специи».
-Мой дядя содержит целый флот быстроходных клиперов, - объяснила Констанца, - они
доставляют чай из Индии в рекордные сроки, он совершенно не теряет аромата. Дальше, -
женщина взяла перо, - новости из Старого Света: «Неизбежный развод императора Бонапарта,
русский медведь и французский петух тайно делят Европу...»
-Они еще соглашения не подписали, миссис Констанца, - осторожно сказал Мак-Налли, - а вы уже
думаете, что они будут делить Европу.
-Я знаю, - Констанца усмехнулась: «Сюда ставим карту той самой Европы, вот предполагаемые
сферы влияния, - она быстро провела несколько линий пером.
-Опять Польшу делят, - вгляделся Мак-Налли.
-Такой страны уже нет и больше никогда не будет, - отмахнулась Констанца.
-Русский консул может пожаловаться, - озабоченно заметил Мак-Налли. «Еще обидится, что вы их
медведями назвали».
-Пусть учится понимать шутки, - ядовито ответила Констанца. «Что мы только не писали о
Бонапарте, помните, о его любовницах, а французский консул, когда мы с ним встречаемся в
Вашингтоне - только улыбается и расточает мне комплименты». Она задумалась: «О разводе надо
написать заметку...- Констанца подняла голову.
-Марта! Сядь, набросай пару десяток строк о будущей невесте Наполеона. Посмотри там, - она
махнула рукой, - в картотеке, кто из европейских принцесс свободен. Ты статью о процессе в
Мэриленде принесла?
-Конечно, - Марта поставила саквояж на стол и передала ей тетрадь.
-Прекрасно, прекрасно...- пробормотала Констанца, проглядывая текст. «Это пойдет подвалом,
мистер Мак-Налли. Женщина в Балтиморе отравила мышьяком своего третьего мужа».
-А с первыми двумя что случилось? - поинтересовался выпускающий.
-Несчастный случай на охоте, - рассеянно ответила Марта, роясь в маленьких шкафчиках орехового
комода, перебирая смуглыми пальцами карточки, - и несчастный случай на рыбалке.
-Надо было ей ограничиться несчастными случаями, - пробормотал Мак-Налли, - у нее это лучше
выходило.
-На четвертой, - быстро помечала Констанца, - уголовная хроника, вашингтонские сплетни,
прогноз погоды и объявления от постоялых дворов. Хоть отдельный альманах для них издавай.
-Так и надо, - Марта быстро писала, разложив перед собой карточки. «Гид по Нью-Йорку, для
приезжающих».
-Я подумаю, - быстро сказал Мак-Налли и Констанца согласилась: «Я тоже».
Когда они закончили с макетом, и дверь за выпускающим закрылась, Марта сказала: «Я уезжаю,
на все лето». Она протянула Констанце стопку тетрадей: «Вот заказанные статьи, ты отредактируй,
что надо. В сентябре увидимся».
Темные глаза Констанцы оглядели ее. Женщина велела: «Ты осторожней. Матери написала?»
Марта кивнула: «Что в деревню отправилась, над книгой работать».
-Я бы тебя перекрестила, - задумчиво сказала Констанца, - но я в Бога не верю». Она прижалась
белой щекой к смуглой щеке: «Осенью встретимся».
Марта вдохнула запах цитрона и уверенно ответила: «Да».
Размахивая саквояжем, девушка дошла до переправы через Гудзон, и встала в очередь под
вывеской: «Паром для цветных».
Бостон
Экипаж въехал во двор особняка Бенджамин-Вулфов. Мораг, удерживая Теда за руку, - мальчик
рвался спуститься вниз, - улыбнулась: «Вот и бабушка и дедушкой, и дядя Элайджа, и тетя
Дебора!»
Капитан Кроу, - высокий, мощный, в простой, матросской куртке, загорелый, с полуседой бородой,
спешился и протянул руки: «Где лучший мальчишка в Бостоне?»
-Это я! – восторженно закричал мальчик. Тедди попросил: «Мама, отпусти меня!»
Стивен несколько раз подкинул внука в воздух, - тот визжал от счастья. Поставив Тедди на
ухоженный газон, капитан открыл дверцу экипажа.
-Бабушка, - смешливо сказал он, - выходи.
-Бабушка Мирьям! - Тед прижался головой к простому, тонкой шерсти платью. От бабушки пахло
травами, у нее были веселые, синие, в тонких морщинках глаза. Тед шепнул: «У меня болело
горло, но уже прошло. А ты леденцов привезла?»
-Конечно, - бабушка пощекотала его. «Из клена, как ты любишь». Мирьям посмотрела на дочь и
озабоченно подумала: «Бледная какая. Тем летом, как у нас Эстер и Натан гостили - она здоровей
выглядела».
