в Освенцим, на гибель. Сам Кастнер остался в живых.
И вот теперь, в январе 1954 г., отвечая на вопросы Шмуэля Тамира[350], адвоката Гринвальда, Кастнер признал, что он давал показания на Нюрнбергском процессе в пользу одного из нацистских офицеров, принимавшего участие в будапештских переговорах. Перекрестный допрос при рассмотрении этого эпизода был очень жестким. Тамир являлся командиром подразделения Эцель, действовавшего в Иерусалиме, а впоследствии стал активным членом партии Херут — хотя незадолго до этого процесса он вышел из партии. Тамир был полон решимости возложить все бремя ответственности за трагедию венгерских евреев на Кастнера и его “союзников” — то есть на руководителей партии Мапай, возглавлявших во время войны Еврейское агентство, а сейчас занимавших высокие посты в правительстве Израиля, и потому обрушился на него с особым рвением. Почему, спрашивал он, венгерские евреи покорно позволили отправить их в Освенцим, не предприняв даже попытки скрыться? Почему Кастнер ничего не сделал, чтобы предупредить их о грядущей опасности? Ответ Кастнера, что он не хотел ставить под удар переговоры с Эйхманом, прозвучал неубедительно. Затем Тамир сообщил суду, что из 1685 евреев, спасенных Кастнером и отправленных в Швейцарию, 388 человек происходили из Клужа, родного города Кастнера, причем все они были его родственниками или друзьями. Правительственные круги, со своей стороны, представили свидетелей, которые подтвердили показания Кастнера и указали, что сам Кастнер отнюдь не извлек выгоды из этих переговоров и прибыл в Израиль буквально без гроша. Тамир подверг настойчивому допросу всех свидетелей обвинения, постоянно ставя им в вину, что они пытаются защитить “правящую клику”, которая совместно с Кастнером “предала” венгерских евреев.
К концу августа 1954 г. процесс стал подходить к завершению. Восемьдесят судебных заседаний и две тысячи страниц свидетельских показаний — такого не знала вся история палестинского судопроизводства. Действительно, дело Кастнера стало самым известным судебным разбирательством в Израиле. На протяжении более чем полугода вся страна находилась в напряжении, и никто не мог спокойно говорить об этом процессе. Очевидно, одного только факта прямых переговоров Кастнера с Эйхманом было достаточно, чтобы буквально ошеломить общественность. К тому же всем были понятны политический смысл и подтекст, определявшие то беспрецедентное неистовство, с которым Тамир (человек, пользовавшийся всеобщим уважением благодаря своему патриотизму, храбрости и прямоте) и пресса партии Херут нападали на Кастнера — а вместе с ним и на руководителей партии Мапай и Еврейского агентства за ту роль, которую они играли во время войны. Ведь в Израиле жили сотни тысяч евреев, переживших нацистский ад, и теперь эти люди были поражены злокачественной опухолью подозрений в том, что их предали свои же, евреи, те, кто занимает теперь высокое положение в партии Мапам и в системе государственной власти. В этом вроде бы не было сомнений — ведь люди вроде Эгуда Авриэля и Менахема Бадера, сотрудников Еврейского агентства, которые находились в контакте с Ноэлем Брандом в 1944 г. и которых ранее почитали как национальных героев, теперь запинались и противоречили сами себе, давая показания на процессе. Более того, конспиративная теория Катастрофы европейского еврейства обладала определенной и вполне естественной притягательной ценностью, представляя собой альтернативу иной, значительно менее лестной оценке действительности, согласно которой жертвы Катастрофы шли на смерть, как овцы на заклание.
Судья Биньямин Галеви зачитал приговор суда 22 июня 1955 г., за месяц до даты выборов в кнесет. Триста страниц приговора как громом поразили страну. Галеви заявил, что Кастнер ничего не сделал, чтобы предупредить венгерских евреев о нависшей над ними угрозе, призвать их бежать и прятаться в укрытия. Напротив, Кастнер допускал распространение успокоительных слухов, и отнюдь не простым совпадением было то обстоятельство, что причастность к этому обману дала ему возможность спасти своих родственников и друзей из Клужа. Согласившись взять на себя составление списка тех 1685 евреев, которые были отпущены в Швейцарию, Кастнер, по словам судьи, “продал свою душу дьяволу”. Действия Кастнера были “коллаборационизмом в самом полном смысле этого слова”, и, согласно еврейскому закону, спасая одних за счет других, “человек утрачивает свое право на жизнь”. Судья Галеви объявил Гринвальда невиновным по основным пунктам обвинения в клевете. Потрясение, с которым был встречен приговор суда, вызвало замешательство и в правительстве. На следующий день, 23 июня, состоялось экстреннее заседание правительства, и было принято решение подать апелляцию в Верховный суд. А в кнесете партия Херут через четыре дня выдвинула вотум недоверия правительству, обвинив его в “предосудительном” поведении, выразившемся в подаче такой апелляции. Вотум недоверия не получил необходимого числа голосов, однако один из коалиционных партнеров — партия Общих сионистов — воздержался при голосовании, что было равносильно его выходу из коалиции. Премьер-министр Шарет немедленно подал в отставку, оказавшись не в состоянии соблюсти принцип коллективной правительственной ответственности; при этом он оставался исполняющим обязанности премьер-министра вплоть до намеченных через месяц всеобщих выборов.
В ходе всей этой кампании партия Херут в самой полной мере использовала вынесенный Кастнеру приговор, выступая даже с требованием арестовать его как нацистского коллаборациониста. Пресса партии Херут задавала нелицеприятные вопросы. Разве намерение правительства держать Кастнера на государственной службе не является столь же гнусным, как и решение принять немецкие репарации? Если правительство, большинство в котором составляют члены партии Мапай, не в состоянии положить конец арабским террористическим атакам, если оно и далее намерено столь же пассивно воспринимать трагедию населения и считать разочарование в обществе нормой жизни, то разве не виновны в этом те же самые политические фигуры, члены партии Мапай, которые одиннадцать лет тому назад, будучи сотрудниками Еврейского агентства, проявили такую же слабость и нерешительность перед лицом нацистской угрозы и уничтожения евреев? Обвинения, выдвигаемые партией Херут, достигли своей цели, и на последовавших выборах она практически удвоила число своих мест в кнесете — с восьми до пятнадцати, став, таким образом, второй по значимости партией страны.
При всем своем враждебном отношении к правительству Херут, тем не менее, в основном не выходила за рамки политической борьбы; однако в то время отмечалось, что оппозиционная политика партии Херут может стать по-настоящему опасной, если ее подхватят и используют в своих целях фашиствующие и психопатические элементы. Как бы то ни было, этого не произошло благодаря событиям двух последующих лет.
В марте 1957 г. три молодых человека подстерегли Кастнера возле его дома и выстрелили в него практически в упор. Нападавшие были арестованы и в ходе следствия показали, что являются сторонниками запрещенной организации Лехи. Один из них действительно оказался членом Лехи и одновременно полицейским агентом. В ходе дальнейшего расследования были обнаружены тайные склады с большим количеством оружия, с помощью которого юные преступники и
