принялась проводить свою политику, внося в городское законодательство положения относительно кашрута и шабата, беспрецедентные по своей строгости и бескомпромиссные с точки зрения методов их претворения в жизнь.
Время, однако, показало, что ортодоксы значительно больше преуспели в законодательном творчестве и обеспечении для себя финансовых привилегий, нежели в таком непростом деле, как управление жизнью города, численность населения которого к 1955 г. составляла уже 150 тыс. человек. Ни один из двух первых мэров Иерусалима от партии Поалей Мизрахи не имел ни малейшего представления о том, как следует решать все эти малоприятные проблемы, имеющие явно выраженный “светский” характер. Уличное освещение постоянно выходило из строя, мусор не вывозился, налоги не собирались вовремя, и муниципальные служащие месяцами не получали зарплату. К 1955 г. положение дел стало невыносимым. Многие иерусалимцы, жившие в городе на протяжении длительного времени, вынуждены были переехать в Тель-Авив и другие места. В конце концов Министерству внутренних дел пришлось распустить городской совет и уволить мэра Карива. Затем в течение четырех месяцев город управлялся специально назначенным комитетом, после чего на последовавших выборах Мапай получила — впервые в истории города — большинство, достаточное для принятия решений (семь мест из двадцати одного). Представителям религиозных партий пришлось, стиснув зубы, согласиться с кандидатурой нового мэра Гершона Агрона (Агронского), бывшего главного редактора выходившей на английском языке газеты “Палестайн пост”. Но и тогда они не отказались от борьбы; уже будучи не у власти и, следовательно, не обремененные ответственностью за городские дела, они настойчиво проводили политику непримиримости, и это способствовало распространению культуркампфа за пределы города и далее, по всей стране, причем складывавшаяся ситуация грозила выйти за пределы норм гражданской терпимости (Глава XX).
VI. Арабское меньшинство: гражданство и военное правление
Выступая перед Специальным комитетом ООН по вопросам Палестины (ЮНСКОП) летом 1947 г., сионистские представители безоговорочно подтвердили, что арабское меньшинство в будущем еврейском государстве будет обладать всеми гражданскими, национальными и культурными правами. Впоследствии эти права были определены в Резолюции ООН о разделе Палестины, а также специально гарантированы в Декларации независимости Государства Израиль. Однако непредвиденное развитие событий в первые годы после обретения Израилем государственной независимости воспрепятствовало безусловному выполнению этих обещаний и заверений. Речь, в частности, шла о таких факторах, как массовое бегство арабского населения с территории вновь образованного еврейского государства, а также прочие изменения демографического характера. К этому надо добавить последствия вторжения соседних арабских государств и безжалостный характер их действий на заключительном этапе войны.
По окончании войны в пределах государственных границ Израиля оставалось приблизительно 156 тыс. арабов. В 1970 году арабское население Израиля составляло 440 тыс. человек. Они выбирали себе место жительства по большей части в населенных пунктах, где проживали исключительно арабы, а также в пяти городах со смешанным населением, где евреи составляли большинство — в Ако, Хайфе, Яфо, Рамле и Иерусалиме. Приблизительно 60 % арабского населения проживало в Галилее, еще 20 % — в “малом треугольнике”, деревнях, примыкающих к иорданской границе; два небольших арабских анклава, в каждом примерно по 7 %, оставались в районе Хайфы и в Негеве. В целом, как мы видим, все центры компактного проживания арабского населения находились поблизости от границ Израиля с враждебными ему государствами, и это обстоятельство обусловило необходимость пересмотра обещаний и заверений, данных руководителями еврейского государства относительно предоставления арабам равных прав гражданства. Как будет показано ниже, арабы получили полное право избирать представителей и самим быть избранными в кнесет, создавать свои политические партии, критиковать деятельность правительства, издавать свои газеты и журналы, обучать детей в школах, где преподавание ведется на арабском языке. Они имели право пользоваться услугами всех государственных учреждений и учреждений судебной системы. Наконец, подобно представителям всех прочих религиозных общин, мусульмане (составляющие большинство арабского населения) получили широкую юридическую автономию по вопросам личного статуса. Мусульманские кади, равно как и даяны, раввинских судов, стали государственными служащими, чья деятельность финансировалась из государственных источников. Вакфы, мусульманские религиозные траст-фонды, ранее управлявшиеся муфтиями, были выведены из сферы их ответственности, и функции муфтиев были переданы Министерству по делам религий Израиля, которое и осуществляет до сих пор управление от их имени. И наконец, арабы были полностью освобождены от несения всех видов воинской службы.
Освобождение от воинской службы стало свидетельством того глубокого недоверия, которое еврейское население испытывает к арабам, проживающим в Израиле. Известно, что они поддерживают тесные связи с сотнями тысяч своих родичей, которые, покинув Израиль, поселились в соседних странах. Таким образом, нетрудно было предположить, что оставшиеся в Израиле члены арабской общины станут испытывать психологические проблемы, связанные по меньшей мере с двойной лояльностью, а то и с явно выраженной неприязнью к новым израильским властям. Исходя из указанных предположений, правительство вплоть до апреля 1952 г. все время откладывало принятие законодательства о гражданстве. На протяжении четырех первых лет своего существования Израиль оставался, с юридической точки зрения, государством без граждан — как урожденных, так и натурализованных. Правда, кнесет первого созыва принял Закон о возвращении[355] (1950), согласно которому всем евреям, вне зависимости от места их проживания, предоставлялось право репатриации в Израиль. Заметим при этом, что арабское меньшинство вряд ли могло счесть для себя ободряющим толкование, которое давал закону Бен-Гурион: “Закон о возвращении подтверждает, что Израиль — это не только еврейское государство, большинство населения которого составляют евреи, но и государство для всех евреев, где бы они ни жили, равно как и для каждого еврея, который пожелает здесь поселиться. Это право является неотъемлемым для всех, кто был рожден евреем”. Выборы в кнесет первого и второго созывов проводились не на основе гражданства, а по месту жительства. И в том, что решение по вопросу о гражданстве все время откладывалось, не было ничего удивительного. Необходимо было изыскать “юридически обоснованный” способ ограничить права значительного по численности и не вызывающего особого доверия арабского меньшинства. Наконец, после длительных дебатов, кнесет принял в 1952 г. Закон о гражданстве, не упоминавший конкретно ни евреев, ни арабов, благодаря чему эта проблема и была решена весьма рациональным образом.
В рамках этого Закона назывались четыре способа обретения израильского гражданства: путем иммиграции (репатриации), путем натурализации, по месту рождения и по месту жительства. Что касается первого способа, то гражданство предоставлялось всем тем, кто въехал в страну официальным образом в качестве иммигранта (репатрианта) как до, так и после провозглашения независимости Государства Израиль, а также тем, кто пожелал, в рамках Закона о возвращении, выбрать Израиль в качестве постоянного места жительства. Очевидно, что в каждом таком случае речь могла идти только о евреях. Что касается остальных трех способов, то здесь интересы арабов задевались в значительно большей
