Женщина записала себе моё имя и номер, и указала на свободный компьютер. Я присел и включил это.
Передо мной мутновато засветился старый выпуклый монитор-циклоп, общение с которым гарантировало скорую головную боль. Замызганные клавиатура и мышка нуждались в санитарной обработке. Я открыл Word и хотел набрать письмо, чтобы затем распечатать и сегодня же отправить почтой. Но это простое, привычное дело оказалось крайне неприятным занятием. Пялиться в мутный, залапанный пальцами монитор, с напряжением следя за заторможенным курсором… Я просто выключил это нахрен! Огляделся вокруг. Почти все учащиеся пили чай да кофе и трепались между собой. Училка сидела за своим столом, копаясь в бумагах. Для заключённых это было неплохое времяпрепровождение, за которое им приплачивали десять фунтов в неделю, на сигареты. Не обнаружив в классе никого из своих знакомых, я вышел из класса, что бы оглядеться, где здесь что.
Пройдясь по коридору, я осмотрел имевшуюся там настенную информацию и агитацию. Из всего я узнал, что каждый шестой осуждённый в Великобритании не умеет читать и писать. А система образования в тюрьмах Её Величества — это реальная возможность провести время с пользой для общего развития.
Обнаружил класс английского языка. Дверь была приоткрыта. Я заглянул. Там оказалось немало учащихся, которые расселись отдельными группками, разложили на столах какие-то книги и тетради, пили чай-кофе и шумно общались. Я заметил своих знакомых литовцев. Они заседали в группе среди поляков.
— Привет! — Приблизился я к ним.
— О! Будешь ходить в наш класс? — обрадовались парни.
— Сегодня я пошёл компьютерный класс, но мне там не понравилось…
— Так оставайся здесь, — предложил Ромас, который, явно скучал.
— Надо бы как-то согласовать это с преподавателями, меня уже там отметили, — объяснил я.
— А вон наши учителя, — указал он на двух женщин, занятых разговорами с англоязычными учениками.
Это было забавное зрелище; английские парни различных возрастов, приукрашенные татуировками, пришли изучать английский язык. Их было две, отдельно заседающие компании. Они шумновато распивали чаи и кофе. Их специфическая гнусавая речь изобиловала труднопонимаемым сленгом.
Я дождался, когда одна из преподавателей — пожилая женщина, освободилась, и подошёл к ней.
— Доброе утро! — обратился я.
— Доброе! — ответила она, ожидая объяснений; кто я и откуда.
— Я сегодня первый день в школе. Заказывал посещение компьютерных уроков и английского… Я уже отметился в компьютерном классе, но мне там не понравилось, хотел бы присоединиться к вам, — объяснил я.
— Что же тебе не понравилось в нашем компьютерном классе? — поинтересовалась она.
— Уж больно старые там компьютеры…
— Да, верно, — согласилась она, — мы ожидаем обновления всей нашей компьютерной техники. А как ваше имя?
Я назвался.
Она прошла к своему столу и отыскала меня в списках.
— Сергей, если желаешь, можешь оставаться в нашем классе, а я сообщу коллеге, что ты сегодня будешь заниматься у нас, — предложила она.
— Было бы хорошо, — согласился я.
Присев к литовским товарищам по классу, я отметил, что у них имеются и тетради с какими-то записями. Но Ромас сразу направил моё внимание на другой объект.
— Сергей, как тебе вон та училка? — он указал на мелкую невзрачную женщину, беседующую с английскими парнями.
Это была женщина неопределённого возраста с реденькими белёсыми волосиками, собранными на затылке в хвостик. Открытые ушки комично торчали в стороны, и напоминали мультипликационного героя — Чебурашку.
— Тяжёлый случай, — оценил я, вызвав этим, смех литовских товарищей. — Но, возможно, она хороший человек, — добавил я.
— Поговори с ней, — подталкивал меня Ромас.
— О чём?
— Представься ей, спроси о чём-нибудь… — искал развлечений Ромас.
Но к нам подошла другая — старшая преподаватель.
— Сергей, ты русский? — обратилась она ко мне.
— Да, — ответил я.
— У тебя хороший английский. Я рада, что ты пришёл к нам. Здесь ты сможешь совершенствовать свой язык и помогать другим иностранным учащимся. Мне сложно объяснять этим парням, и я вижу, что у нас нет должного прогресса в их обучении. Но я смотрю, вы разговариваете на своём языке, и подумала, что ты мог бы помочь нам, — изложила она мои перспективы в этом классе.
— Давайте попробуем, — согласился я. — Если их интересует это, то я мог бы обучать их английскому по своей методике.
— Очень интересно! — удивилась она моей готовности. — Для начала, пожалуйста, помоги им с упражнением, которое я дала им уже несколько дней назад, — предложила она нам занятие.
Я взглянул на их задание. Следовало вставить в предложения пропущенные глаголы «to be».
— Не парься, Серёга. Сделай себе кофе, и, лучше скажи мне, как тебе нравится та мартышка? — вернулся Ромас к интересующей его теме.
— Могла бы понравиться, если бы я не увидел её при дневном освещении, и мне не было с кем сравнивать, — отвечал я Ромасу, просматривая, как выполнил это упражнение Роландас.
Я заметил, что он проявляет некоторый интерес к языку, и был готов послушать мои объяснения о формах глагола «есть/быть».
Мне понравилась домашняя атмосфера в этом классе. Если кто-то имел какие-то вопросы по английскому языку, мог получить разъяснения у женщин-преподавателей. Кто хотел просто провести время в компании себе подобных, — болтал, попивая кофе, и без ограничений ходил на перекуры.
Когда нас вернули из школы на обеденный перерыв, моего соседа Майка уже не было. Его место было свободно.
Возвращаясь в камеру с полученной обеденной порцией, я встретил отца Джона.
— Сергей, ты знаешь, что Майка перевели в другую тюрьму. Сегодня к тебе подселят нового соседа. Он будет некурящий, как и ты. В остальном, я надеюсь, вы найдёте общий язык. Я делаю всё возможное, чтобы все были довольны, — обнадёживающе информировал меня отче.
— Спасибо, отец Джон, — ответил я, и с облегчением подумал о классе английского языка, где можно будет проводить полдня, пять дней в неделю.
После обеденного перерыва, литовские товарищи продолжили своё тюремное образование в другом классе — гончарного искусства. Но старшая учительница поручила мне помогать другим иностранцам. Это были четверо поляков и один молодой китаец. Полякам было о чём щебетать, и они не нуждались в английском языке. Их польский язык уверенно обретал в этой стране статус второго государственного языка.
Я попробовал лечить китайца…
(Чтобы описать этот особый педагогический опыт, мне потребуется немало времени, а моя история о другом).
В конце учебного дня учительница посетила мой интернациональный класс и поинтересовалась, чем мы занимаемся.
Довольный китаец по моей команде, подобно обученной собаке, продемонстрировал несколько осознанных им фраз, которые наверняка помогут ему выживать в этой стране.
Учительница высоко оценила мои способности дрессировщика. Призвала свою молодую коллегу и представила меня ей. Посовещавшись на месте, они решили ходатайствовать перед тюремной администрацией о начислении мне дополнительных пяти фунтов в неделю, за моё активное участие в распространении английского языка, как языка международного общения. Расставаясь, они выразили надежду на дальнейшее педагогическое сотрудничество со мной.
Я снова всерьёз подумал о возможном представлении меня к награде Орденом Британской Империи.
В этот же день, во время открытых дверей, к моей камере подгрёб пожилой дядька с вещами.
— Привет! Я Барри. Буду твоим соседом, — представился он мне.
— Сергей, — ответил я.
Судя по всему, он перебрался из другой камеры, где ему, вероятно, что-то не понравилось. Он стал разбирать свои вещи, а я ушёл поговорить с литовцами.
К нашей скамейке постоянных заседаний присоединились два индуса — мой старый знакомый и его новый приятель. Они дружелюбно обеспечили всех нас чаем и присоединились к нам. Второй индус не разговаривал, но с любопытством наблюдал за нами.
— Откуда твой приятель? — заговорил я, лишь бы как-то заполнить пустое неловкое чаепитие.
— Он из Шри-Ланки. Жил в Лондоне, — исправно отвечал индусский друг о своём неговорящем земляке.
— Ясно. Я буду звать его тигром Тамил, — обозначил я нового товарища, и заметил его реакцию на услышанное. Он улыбнулся, поняв, что я назвал его тигром освобождения.
— За что он здесь? Совершил террористический акт? — продолжал я шутить с серьёзным видом.
— Нет. Тоже — поддельный паспорт. Хотеть в Канаду, — выдал исчерпывающий ответ верный индусский друг.
— Понятно. Потенциальный террорист, — закрыл я тему.
Болтая с ними, я невольно думал о своём новом соседе. Судя по всему, прежде чем попросить о переселении, он расспросил отца Джона обо мне, и уже что-то знал.
