— Сергей, ты где? — призвал моё внимание Майк, не услышав моего ответа на признание в доверии.
— Да, я слушаю тебя, — рассеянно отозвался я.
— Сейчас я покажу тебе, что у нас есть! — вытащил он из пластикового вещевого мешка переносной музыкальный центр средних размеров. Там было радио и СД проигрыватель. Вместо того чтобы включить его в сеть и достать компакт диски, Майк стал ногтем выкручивать винты на задней панели. Я лишь наблюдал, гадая, что он там спрятал. На наркомана он не похож, письма от своей подруги он хранил открыто…
Приподняв заднюю панель, он стал что-то выковыривать пластиковой вилкой из пространства в области динамиков. У него не получалось.
— Сергей, помоги мне, — указал он на вилку, а сам приподнял панель, насколько позволяли провода.
— Что я должен вытащить оттуда? — уточнил я задачу.
— Там втиснут мобильный телефон. Тебе следует добраться до него и расшевелить, а затем, мы вытряхнем его наружу.
Во, человек знал куда собирается, и что следует брать с собой, — подумал я, и принялся выуживать вилкой мобильник.
Вскоре, аппарат вывалился наружу.
— Well done, Sergei! — похвалил меня Майк и быстренько засунул телефон под матрас.
— Теперь, возле другого динамика нащупай и вытащи зарядное устройство, — снова приподнял он панель.
С этим я легко справился. Всё добытое, было упрятано с глаз долой, и Майк восстановил проигрыватель в прежнее состояние.
— Сегодня мы сможем воспользоваться телефоном. Но попозже, когда выключенный свет в камере будет вполне естественным, — объяснил Майк.
«Мы идем к цели, обучаясь действовать творчески и обучая других. Мы верим в человека», — лишь подумал я.
В ожидании благоприятной ситуации для пользования мобильной связью, мы проговорили с Майком всё время, предоставленное для общения с соседями по крылу. Я совсем забыл, что собирался встретиться с литовскими парнями.
Майк имел при себе две SIM карты. Одна — оператора Orange, которую, он заблаговременно пополнил, другая — запасная, оператора Vodafon, с почти пустым балансом. Договорились, что я буду пользоваться номером от Водафона.
После десяти вечера мы выключили свет в камере и заняли свои спальные места. Майк достал телефон и вскоре заговорил с кем-то. С первых сказанных им фраз, я определил по его извиняющейся интонации, что он позвонил своей подружке. Было очевидно, что она не очень обрадовалась его звонку. Постоянно слышалось его просящее «Please, listen to me!»[100]
Я задумался, кому я хотел бы позвонить? Но удалось восстановить в памяти лишь два номера; соседа Толи и Натальи. Да и не знал, что сказать им. Предполагал, что мне придётся отвечать на многочисленные вопросы.
Наконец, Майк закончил переговоры с подругой. Как я понял, его не услышали, и связь с внешним миром не сделала его счастливей. Он, молча, удалил СИМ карту из телефона, вставил другую, и передал аппарат мне. Я проверил баланс на этом номере (078 841 588 120). Там оказалось около двух фунтов. Этого было достаточно. Набрал номер Анатолия.
— Алло, — осторожно отозвался Толя на неопознанный номер.
— Это я, — сосед Сергей, — ответил я.
— Серёга? — удивился он. — Ты где? — приступил он к расспросу.
— Всё там же. Только перевели в другое место, — коротко ответил я.
— Долго ещё? И что после этого?
— Срок мне определили. Осталось около двух месяцев. Но, скорее всего, по окончанию срока, или досрочно, меня депортируют, — неохотно отвечал я.
Возникла пауза.
— Что, у вас? — спросил я.
— Пока спокойно. В день вашего ареста наш дом посещали двое полицейских, осматривали твою комнату, что-то искали.
— Надеюсь, никто не пострадал? Толя, у меня на этом номере ограниченный баланс, я должен заканчивать. Если сможешь, пополни для меня этот номер на фунтов пять. Позвонить на этот номер, если кому-то понадобится, можно приблизительно в такое же время, как сейчас. Пока, — закончил я разговор.
Нетрудно было услышать настороженность, с которой Толя разговаривал. Связь со мной теперь рассматривалась, как реальная опасность. Почти все мои знакомые земляки, которым можно было позвонить, пребывали в неопределённом положении, и мой звонок из тюрьмы напрягал их. Я не стал звонить Натальи. Перебрав в памяти имена и телефоны, я понял, что без записной книжки мне не обойтись. А также, признал, что уже едва ли нуждаюсь в общении с ними. Я был далёк от их хлопот, а они не желали подвергать себя риску. Контакт со мной мог оказаться коварным капканом, расставленным миграционными церберами.
На следующее утро дежурный надзиратель вручил мне анкету. Изучив её, я понял, что миграционное ведомство предлагает мне честно указать свои паспортные данные. Это требовалось для оформления временного документа, удостоверяющего мою личность. Это означало, что начата процедура подготовки моей депортации.
Вопросы в анкете снова напомнили мне о потребности в моей записной книжке и прочих документах, которые были изъяты при задержании. Я тут же подал дежурному письменную просьбу выдать мне это из моих вещей.
Среди дня, когда нас выпустили из камер для общения, я отправился на встречу к литовским парням. В этот раз мне повезло, их камера была открыта, а сами они сиротливо стояли у двери, покуривая. Приближаясь к ним, я понял, что они не узнают меня.
— Привет, узники! — приветствовал я.
— Привет, — удивлённо ответили они, и вскоре вспомнили недавнего визитёра.
— Сергей, — подал я руку одному из них. — Отец Джон сообщил мне о вас, — пояснил я своё появление.
— Роландас, — представился первый, внешне постарше.
— Ромас, — подал мне руку второй, рассматривающий меня с нескрываемым любопытством.
— Мы отца Джона не знаем, лишь видели его разок. Но это он познакомил нас с отцом Сергием, — объяснили Роландас.
— Как я понял, вы не осуждены, и вам здесь помогает некий отец Сергий, — подвёл я итог.
— Точно, — подтвердили они. — Он православный священник и говорит по-русски. Давай, где-нибудь присядем и поговорим, — предложил Роландас. Он зашёл в камеру и быстро вернулся с пачкой бумаг. Я понял, что это официальная почта по их делу. Мы присели на скамье в сторонке от массового движения, где тише. Парни закурили и, перебивая один другого, заговорили о том, что их сейчас волновало.
— Если коротко о нашем деле, то история такова;
Мы купили во Франции подержанный катер и на нём, через Ла-Манш перебрались в Англию. Пришвартовались и зарегистрировались в яхт порту New Haven, хотели побыть какое-то время в Англии. А несколько дней спустя, нас посетили типы из миграционной службы. Они задавали нам какие-то вопросы, но мы лишь поняли, что у них возникли к нам какие-то претензии или подозрения. Далее, они призвали на помощь полицию. Посовещавшись, те доставили нас в ближайший полицейский участок, и пригласили переводчика.
Оказалось, что миграционная служба недавно задержала неподалёку троих нелегалов, и на основании их показаний о том, как те попали в страну, нас заподозрили в том, что именно мы и доставили их на остров. Якобы, все трое дали описание катера и двоих парней, которые привезли их из Франции в Англию, за определённую плату. Полиция считает, что достаточно совпадений по времени и описанию внешности чтобы подозревать нас в соучастии с этими нелегалами.
— Если вы отказываетесь, то почему они не проведут ваше опознание? Пусть задержанные нелегалы опознают вас, — заинтересовался я.
— Адвокат говорит, что к моменту нашего задержания, тех нелегалов уже не было в стране. Их депортировали. Остались лишь их объяснения, которые и послужили основанием, чтобы придраться к нам, — ответил Роландас.
— То бишь, насколько я понимаю, у них нет прямых доказательств, что вы доставляли нелегалов, но есть косвенные, допускающие, что это могли быть вы.
— Точно! — дружно согласились парни.
— Кстати, а что теперь с вашим катером? — поинтересовался я.
Находясь в тюрьме, было приятно поговорить о катере, на котором можно было бы…
— Катер под арестом. Стоит в ожидании нашего суда.
— Вы же понимаете, что если им удастся сложить все эти сомнительные объяснения неких нелегалов, которых уже невозможно привлечь к делу, как свидетелей, слепить на основании косвенных доказательств дело и добиться хоть какого-то обвинительного приговора суда, то ваш катер конфискуют?
— Так они к этому всё и подгоняют! Никто на нас прямо пока не указал. У них лишь совпадения с чьими-то показаниями… — возмущённо согласились узники.
— Их задача ясна: как-нибудь обвинить двух глухонемых, непрошенных визитеров из Литвы, конфисковать катер, а самих вас депортировать, без права посещать остров на ближайшие лет пять. Предполагаю, что и местному адвокату, представляющему ваши интересы, выгодней в этом деле сотрудничать с полицией и судом, чем заботиться о вас — бесплатных клиентах. Он, по договорённости с ними, закроет глаза на все процессуальные нарушения, а они — ему, в будущем, пойдут на какие-то уступки, в других, более важных для него делах. Типичный профессиональный подход по отношению к уязвимым подозреваемым, иностранцам и прочим козлам отпущения, — понесло меня.
