Через двадцать четыре часа после начала нового наступления линия Гинденбурга была окончательно преодолена по всей длине. 9 октября канадские части вошли в Камбре. 103 года назад герцог Веллингтон принял капитуляцию города после разгрома Наполеона. В 1870 г. Камбре захватили немцы; они вернулись сюда в августе 1914 г. и с тех пор удерживали город. Теперь он снова стал свободным. Британская кавалерийская дивизия после беспрецедентного 13-километрового броска достигла пригородов Ле-Като, захватив во время наступления пятьсот пленных.
Поля сражений, оставленные британскими войсками в 1914 и 1915 гг., а также в начале 1918 г., теперь были пройдены почти без задержки. Полковник артиллерии Алан Брук оказался в Лане 9 октября. «Сплошные развалины и запустение, – писал он. – Я взобрался на груду камней на том месте, где раньше стояла церковь, и посмотрел на разрушения. Там можно стоять несколько дней, представляя трагедии, которые произошли в каждом из уголков этого города. Если бы камни могли говорить, описать то, что они видели, и передать мысли, которые они прочли на лицах умирающих людей, в мире, наверное, больше не было бы войн» [265].
На следующий день британский офицер, поэт Уилфред Оуэн, который вернулся на фронт после лечения в госпитале в Британии, писал другу с передовой: «Парню рядом со мной пуля попала в голову, и он упал на меня и лежал так полчаса, пропитав кровью мое плечо». Тем не менее Оуэн «был исполнен уверенности», когда «после захвата нескольких пулеметов (с помощью одного потрясающего младшего капрала)… провел самые восхитительные по своей краткости мирные переговоры в блиндаже». Он застрелил немца из револьвера с расстояния тридцати метров. Остальные сдались «с улыбкой». Оуэн был отправлен домой с расшатанными нервами после того, как в 1917 г. провел в траншеях полгода, но хотел вернуться на фронт, так объясняя свое желание матери: «Я пошел помочь этим мальчикам; непосредственно, ведя их за собой как офицер, и косвенно, рассказывая об их страданиях, свидетелем которых я стал». Но затем окопная жизнь снова легла на него тяжким грузом, и он писал домой: «Мои чувства обуглились; я не выпускаю изо рта сигарету, когда пишу «погиб» на письмах солдат».
Среди павших в боях на этой неделе был и 21-летний Чарльз Рид. Его брат Герберт, писатель и поэт, сражавшийся на Сомме, попытался выразить в стихах свои чувства, боль и гордость.
Я проклинаю время и судьбуза то, что нас пытала и швырнулав стремнину жизни, к чуждым берегам.И с обнаженным сердцем мы стоимнад темным водопадом смерти.
Весь мир промок от слез. Изнемогаетот состраданья и тоски ужасной.Но даже смерть блаженна и прекрасна,Когда ее с достоинством встречают.И копья золотистые ветвейСражаются с печалью наших дней.
На море продолжалась безжалостная война. В октябре немецкая подводная лодка потопила паром «Ленстер», шедший из Кенсингтона в Холихед; погибло 176 членов экипажа и пассажиров, в том числе несколько американцев.
10 октября стало известно, что за два предыдущих месяца потери американцев во Франции составили 20 000 человек – они не погибли в бою, а умерли от инфлюэнцы и пневмонии. Пока армии готовились к последней, как считали союзники, битве, смерть косила их ряды изнутри. Но воодушевление от близкой победы подавить было трудно. Девятью днями раньше Алленби взял Дамаск, а 8 октября индийская дивизия вошла в Бейрут.
Драматические события происходили в Сербии, которая на протяжении трех лет была оккупирована Австрией. 9-я австрийская дивизия, состоявшая в основном из жителей Богемии и Моравии, выказывала симпатии к сербам – братскому славянскому народу – и уже не могла считаться надежным воинским подразделением. 10 октября сербы вошли в Ниш, преодолев 275 километров за двадцать пять дней. Город защищали немецкие войска. Близ Призрена в горах заблудился немецкий корпус, пытавшийся выйти к побережью Албании.
В наступление перешли все союзники. 10 октября американской 1-й армии под командованием Першинга наконец удалось выбить немцев из Аргонского леса. Однако сражение шло не так, как надеялись американцы, – прорыва не случилось. Из-за заторов на дорогах боеприпасы, продовольствие и другие необходимые грузы поступали с задержкой. Кроме того, ощущалась острая нехватка лошадей. Першинг подсчитал, что ему не хватает как минимум 100 000 лошадей, но когда он спросил у Фоша, может ли Франция обеспечить ему 25 000, то получил совет доставить их из Соединенных Штатов. Это было невозможно – на кораблях просто не хватало места для такого количества животных. «Ситуация с лошадьми скоро станет отчаянной», – сообщал начальник интендантской службы Першинга.
В ответ на трудности американцев со снабжением Петен предложил расформировать 1-ю армию Першинга, ограничив самостоятельность американцев корпусами и дивизиями, причем те дивизии, для которых невозможно наладить снабжение, должны быть распределены «среди французских армий». Из 30 боеспособных американских дивизий 10 уже входили в состав французских и британских соединений с французскими и британскими командирами и только 20 подчинялись Першингу. Однако Першинг и его 1-я армия продолжали сражаться. Они не собирались расформировываться или мириться с поражением из-за проблем с логистикой.
11 октября немецкие войска начали планомерное отступление на Западном фронте. Однако они по-прежнему оказывали упорное сопротивление, и 12 октября Гинденбург попытался укрепить их дух, объявив, что выгодные условия мира будут зависеть от успешного сопротивления на фронте. В тот же день немецкое правительство приняло условия президента Вильсона для начала переговоров – полный вывод войск из Франции и Бельгии. Известный сионист, уроженец Германии Артур Руппин отметил в своем дневнике, что, услышав эту новость в Константинополе, он «отправился на долгую прогулку, во время которой беспрестанно твердил: «Мир! Как много это значит!»
Однако энтузиазм Руппина, как и миллионов других людей, был преждевременным. До того как Вильсон получил согласие Германии на свои условия, британцы и французы начали новое наступление в Бельгии, на участке фронта между Диксмёйде и Кортрейком. Поддержку с воздуха им оказывала американская авиация, бомбившая линии снабжения немцев в глубине Бельгии. За пять дней наступления союзники продвинулись на 29 километров, захватив 12 000 пленных и 550 орудий.
Немецкие войска продолжали сражаться за французские города, находившиеся под их контролем, и не хотели без боя оставлять территории, захваченные более четырех лет назад. Но 13 октября французские подразделения, которыми командовали генерал Дебене и генерал Манжен, выбили их из города Лан, освободив 6500 граждан Франции, и продолжили победоносный путь на север. Освобождение Лана стало поворотной точкой: город много раз слышал грохот орудий предыдущих сражений, однако его унизительная оккупация длилась более 1500 дней.
13 октября во время совещания в поместье Данни, в графстве Суссекс, Ллойд Джордж поделился с главными военными советниками и некоторыми членами кабинета министров своими опасениями, что если немцы в результате перемирия получат «передышку», то «у них может появиться время для реорганизации и восстановления». Как свидетельствует протокол совещания, затем он «поднял вопрос о том, что важнее для мира во всем мире: военное поражение Германии, так чтобы немецкий народ на себе почувствовал все тяготы войны, или капитуляция в данный момент, когда немецкие армии все еще находятся на чужой территории».
В Вене сэр Хорас Рамбольд, в 1914 г. работавший в посольстве в Берлине, также беспокоился, что немцы добьются мира слишком рано. «Будет очень жаль, – писал он в Министерство иностранных дел 14 октября, – если нас остановят до того, как мы полностью сокрушим их на Западном фронте. Мы должны добраться до них в их отвратительной стране, поскольку это единственный способ показать им, что такое война». В то утро среди раненых на Ипрском выступе был капрал Гитлер, временно ослепший от британского газового снаряда в окрестностях деревни Вервик. Его эвакуировали в военный госпиталь в городе Пазевальк в Померании.
В тот же день американская 1-я армия, уже оставившая позади Аргонский лес, возобновила наступление вдоль Мёза. Первое сражение оказалось не очень успешным. «Надеюсь, завтра результаты будут лучше, – вечером написал Першинг в дневнике, прибавив: – Для этой надежды нет никакой конкретной причины, за исключением того, что, если мы продолжим наносить удары, немцам придется отступить». Однако немцы продолжали обстреливать американские позиции обычными и газовыми снарядами и сражались за каждую пядь земли. Когда 15 октября Першинг приехал в подразделения 3-й дивизии, отдыхавшие в Монфоконе, то нашел их «дезорганизованными и, по всей видимости, впавшими в уныние» [266].
