можешь победить? Традиции течений, обычаи наводнений, тайны, которые ты хранишь, – вот чему поклоняются отрицатели. И я не вижу в том преступления».
Присутствуя на этой свадьбе, Крил выполнит последний долг перед домом Энес. Его пребывание в роли заложника подходило к концу. Он чувствовал себя затерявшимся в стае певчих птиц вороном, который стыдится собственного карканья среди их нежного пения. Дюравы посвятили себя мечу, традиционно наполняя свое существование насилием и убийствами, и хотя Крил сам пока что никого еще не лишил жизни, он знал, что в случае нужды не поколеблется ни на мгновение.
Он вспомнил капитана Скару Бандариса с его отрядом и жалкую стаю рычащих детенышей-джелеков, которую тот сопровождал. В их обществе Крил чувствовал себя абсолютно свободно. Понять солдата было легко, и даже в зверином взгляде тех диких щенков чувствовалось некоторое узнавание, несмотря на пробегавший по спине холодок.
Семья Энес казалась ему теперь чужой, и связи с ней рвались, будто прогнившие сухожилия. Крил был готов выхватить меч и разрубить последние из них.
«Хватит уже с меня взбалмошных девиц и унылых стариков. Равно как и художников с дурным характером, которые слишком многое видят. Я сыт по горло хихикающими служанками, готовыми при любой возможности сверкнуть передо мной голым телом, будто я некий раб соблазна. Пусть Оссерк проявляет свое легендарное мастерство, – если, конечно, рассказы Скары на сей счет хоть чего-то стоят.
Спиннок, где ты теперь? Рядом с тобой я бы чувствовал себя как дома».
Крил мог бы даже вступить в отряд Скары. Великий дом Дюравов умирал. Возможно, он уже умер, уйдя в тень своих родственников Хендов, сила которых наверняка росла. Крил держался в стороне от прочих, к тому же у него не было преданного слуги, который сообщал бы ему о слухах и сплетнях, которые никто не осмеливается высказать в лицо молодому господину. Но он подозревал, что положение его весьма низкое, а перспективы – ничтожные. В любом случае ему внушала отвращение даже сама мысль о том, чтобы рыскать по Цитадели, будто беспородный пес, в поисках подачек от знати.
Река текла перед глазами юноши. Если бы Крил решил сдаться, прямо здесь и сейчас, и вознести молитву речному богу, просьба его была бы довольно скромной:
«Успокой ту сумятицу, что у меня в голове. Отправь ее в темный ил, к прогнившим корягам и склизким камням. Забери ее, умоляю. Один лишь удар меча – и любовь умирает».
Услышав за спиной топот копыт, он повернулся и, так и не произнеся молитву и не испачкав коленей, направился обратно к дороге.
Вид у Джайна был мрачный, и Крил сразу же увидел, как побледнели ехавшие за повелителем солдаты. Их лица под шлемами неподвижно застыли, мечи свободно позвякивали в ножнах. Отряд остановился. Снова взглянув на Джайна, Дюрав потрясенно увидел, насколько тот изменился.
«Певчая птица простирает черные крылья, а в небе за нею кружит дюжина ворон. Ну и дурак же я. Он прошел через войны – как я мог забыть?»
Повелитель спешился. Эфалла, приложившая ухо к переговорной трубке, попыталась было привлечь внимание господина, но тот сразу же направился к Крилу, жестом предложив юному Дюраву вновь вернуться на берег реки.
Остановившись рядом с ним на илистом краю, Джайн какое-то время молчал, глядя на бурный поток и всплывающие на его поверхности пузыри, а затем снял перчатки.
– Это было что-то страшное, Крил Дюрав.
– На кого-то напали? – спросил тот.
– На отрицателей… я хотел сказать, на их селение, но вряд ли можно так назвать полдюжины хижин. – Он снова замолчал.
– Повелитель, нас ждут на свадьбу. Если тут объявились разбойники…
– Это моя земля, заложник.
– Но отрицатели… они ведь…
– Крил, – голос Джайна походил на скрежет зазубренного лезвия о шершавый камень, – они могут поклоняться хоть поганкам, но все, кто живет на моей земле, находятся под моей защитой. Это было нападение на дом Энес. Разбойники? Бандиты? Вряд ли.
– Не понимаю, господин: у кого еще есть повод убивать отрицателей?
Джайн смерил его взглядом:
– Вот что бывает, когда прячешься в яме, которую выкопал собственными руками. Как я понимаю, разбитое сердце не дает тебе покоя? Можешь похоронить его в той яме, Крил Дюрав. Мир пробудился, а ты все продолжаешь спать, себе на погибель.
Крил потрясенно молчал. Джайн никогда еще не был с ним столь резок, столь жесток. Юноша уставился на реку, чувствуя, как пылает лицо, хотя он и сам не знал, от стыда или от злости. Последующие слова повелителя вновь заставили его повернуться.
– Свадьба. – Лицо Джайна исказилось в гримасе. – Собрание высокородных. Все в одном месте, вдали от своих земель. Бездна меня побери, мы слепые глупцы!
– Вы намекаете на то, что среди нас есть враг, господин? Это Драконус?
Джайн моргнул:
– Драконус? – Он покачал головой. – Крил, я повышаю тебя в звании до лейтенанта моего домашнего войска: придется потерпеть и на какое-то время остаться с нами. Бери мою дюжину бойцов и возвращайся обратно в усадьбу. Собери весь отряд, вооружитесь и приготовьтесь к нападению.
– Господин?
– Близится гражданская война. Мне что, по голове тебя ударить, чтобы стал лучше соображать? Я начинаю сомневаться, хорошо ли тебя учил, не говоря уже о столь необдуманном повышении. Для тебя все это уже слишком, да, Крил Дюрав? Только отвечай честно.
– Нет, господин. Но я все равно не понимаю. Легион Урусандера не стал бы убивать невинных, даже жалких отрицателей.
– Были опасения, что отрицатели… обрели силу. Речной бог снова ожил, – по крайней мере, в этом нет сомнений. Ты действительно полагаешь, будто легионеры не смогут оправдать эту войну? Они поступают так во имя культа Матери-Тьмы. Легион Урусандера высоко несет знамя веры.
– Но дом Энес не имеет ничего общего с…
– Я укрываю на своих землях еретиков, Крил. И вряд ли я в этом одинок… большинство домов и все Обители терпят отрицателей, хотя бы из жалости. Но теперь все лица изменились. Старые маски сброшены.
– Господин, мы принимали капитана Скару Бандариса и его офицеров в обеденном зале Обители – а теперь вы обвиняете их в убийстве? Так не поступают.
– Бандариса? Он себе на уме и не станет слепо слушать Хунна Раала. Не могу ничего сказать против Скары Бандариса, но, с другой стороны, какой еще отряд вооруженных солдат проезжал в последнее время по этой дороге?
– Господин, враг мог явиться откуда угодно, даже из лесной чащи. Согласен, теперь в легионе могут возникнуть мятежные подразделения, но повелитель Урусандер всегда был достоин уважения.
– Да, если признать, что он пребывал в прискорбном
