выражало также недовольство тем, как было организовано содержание школ и прочих учебных заведений. В годы мандата британские власти, как правило, обеспечивали финансирование арабских учреждений. Израильское правительство, напротив, полагало, что арабские местные власти должны делать то же самое, что и еврейские органы местного самоуправления — а именно финансировать всю систему коммунальных служб (включая и учительскую зарплату, и школьное оборудование) за счет введения специальных местных налогов. Когда же выяснилось, что арабские власти, то в одном месте, то в другом, отказываются брать на себя эти заботы, то израильское правительство было вынуждено ввести особый подушный налог и обеспечивать неукоснительность его сбора. В знак несогласия местные жители устраивали забастовки, а иногда и демонстрации, переходящие в беспорядки, и тогда приходилось прибегать к вмешательству полиции. Причиной такого рода конфликтов между арабскими местными властями и израильским правительством была, по сути дела, скрытая борьба за политическое лидерство внутри самой арабской общины. На протяжении первых нескольких лет после создания Государства Израиль рычаги власти в арабской деревне по-прежнему оставались в руках главы местного семейного клана — хамулы. Как правило, никто, кроме этих старейшин, возглавлявших хамулы, не был в состоянии нести соответствующие расходы, связанные с выборной кампанией. Однако у молодых членов общины росло чувство негодования против “патриархального” засилья в системе местной власти, и было немало таких, кто стремился к проведению давно назревших социальных реформ. Отсутствие у них возможностей коренным образом перестроить традиционную систему управления зачастую находило свое выражение в возмущении израильскими правящими кругами, которые молодые арабы считали ответственными за сохранение старого порядка вещей.
Несомненно, весьма серьезную психологическую проблему для арабских националистов составляла невозможность направить свое возмущение в политическое русло. Самые известные выразители настроений и чаяний арабской общины — семейства Хусейни и Нашашиби — были в числе первых, оставивших страну в 1948 г. Последовавшие за тем попытки израильских арабов образовать новые политические партии неизменно оканчивались неудачей. Во-первых, сам по себе механизм политических организаций, действующих в рамках подлинно демократической страны, был неизвестен арабам. Более того, израильским арабам неоткуда было получить советы опытных политических лидеров, да к тому же они не располагали необходимыми денежными средствами для ведения политической борьбы. Их честолюбивые политики не могли рассчитывать на поддержку ни армии, как это было в соседних арабских странах, ни влиятельных деловых кругов, как это было в Ливане. Напротив, по прихоти судьбы, содействие, получаемое арабами, исходило от еврейских политических кругов. Наиболее яркий пример такого странного сотрудничества — активная роль, которую сыграла Маки, Коммунистическая партия Израиля. В годы мандата эта партия не имела никакого влияния и вообще была практически неизвестна на политической арене; после создания Государства Израиль коммунисты с гордостью заявляли, что они — единственная в стране партия, чья идеология не является сионистской, и что, таким образом, лишь они могут принимать близко к сердцу интересы арабского населения. Избегая теоретических дискуссий по проблемам марксизма, лидеры Маки — и евреи, и арабы — сосредоточили свои усилия на критике военного правления, национальной земельной политики и прочих проблем, вызывавших недовольство арабского населения. Первоначально Маки даже выступала за предоставление арабам полной независимости, но через несколько лет партия сменила свои требования и настаивала уже на обеспечении арабской автономии в пределах израильских границ. Однако, как будет показано ниже, все попытки Маки привлечь большое число арабских голосов оказались тщетными.
Столь же малоуспешными оказались и все усилия в данном направлении партии Мапам. В начале 1949 г. эта левая рабочая партия, известная своими идеалистическими настроениями и стремлением защитить права арабского населения, способствовала организации и оформлению списка арабских кандидатов на выборах в кнесет первого созыва. Однако, после того как этот “Арабский народный блок” не смог получить ни одного места в парламенте, Мапам сформировала свою собственную арабскую секцию, а к выборам 1951 г. ее руководство пошло на включение арабского кандидата в свой избирательный список, поставив его на достаточно высокое место, чтобы гарантировать ему избрание. Руководители Мапам вели активную работу среди арабского населения. Их кибуцы, выступали с предложениями дружбы и помощи соседним арабским деревням. Мапам, с учетом интересов арабского населения, также организовывала сельскохозяйственные школы, открывала программы профессиональной подготовки, транспортные кооперативы, издавала арабскую литературу и организовывала встречи и дискуссии между арабскими и еврейскими преподавателями и представителями интеллигенции. Тем не менее Мапам преуспела не больше коммунистов в своей борьбе за права арабов; с другой стороны, даже будучи членом правящей коалиции во главе с Мапай, Мапам не смогла предложить арабам каких-либо существенных материальных стимулов. В целом усилия Мапам были восприняты в арабском секторе страны без особого энтузиазма.
Ирония ситуации заключается в том, что наиболее значимым политическим фактором в рамках арабской общины оказалась основная правящая партия страны, Мапай, которая также несла основную ответственность за все невзгоды арабского населения. Поддержанные этой партией арабские избирательные списки носили эффектные названия: Демократический список арабов Израиля (Назарет и Галилея), Партия сельскохозяйственного развития (Западная Галилея и друзы) и еще несколько других списков. Но вне зависимости от названия все списки содержали имена арабов, отобранных в индивидуальном порядке, с учетом интересов партии Мапай, причем каждый список включал, в соответствующей пропорции, арабов различных конфессий — мусульман, христиан и друзов. Списки также отражали интересы наиболее значимых кланов-хамул, и основные места в списках были отданы представителям богатых и знатных семейств. В большинстве своем эти арабские представители партии Мапай были явными и откровенными оппортунистами, которых более всего волновали вопросы личного престижа и карьерные соображения. Но одновременно они также демонстрировали и прагматичность, то есть ясное понимание того, в чьих руках находится власть — поскольку здесь же был и источник материального благосостояния для их общин. Ведь, в конце концов, прочие партии могли лишь выступать с протестами, и только Мапай была в состоянии — при желании, разумеется, — предпринять конкретные действия. Таким образом, чтобы обеспечить хорошее отношение и поддержку со стороны правящей партии, арабские кандидаты были сговорчивыми и умеренными в своих требованиях, сосредоточиваясь в основном на местных и общинных программах. Их электорат, в массе своей, с пониманием относился к их сдержанности, осознавая, чего можно добиться благодаря такому поведению.
Более того, преодолев послевоенный шок и осознав перемену своего статуса в еврейском государстве, арабы довольно скоро начали принимать активное участие в национальных выборах. Если не считать выборов в кне-сет 1949 г., когда лишь немногие израильские партии предприняли сколько-нибудь серьезные попытки привлечь арабов к своей избирательной кампании, участие арабского электората всегда было (если учитывать численность населения) более активным, чем участие электората еврейского. Уже в 1949 г. 79,3 % зарегистрированных арабских избирателей опустили свои бюллетени в избирательные урны. Тогда же начала вырисовываться общая
