— Большего мы сделать не можем, — печально проговорил Гимли. — Мы встретили немало загадок с тех пор, как подошли к Тол Брандиру, но эта — сложнейшая из всех. Полагаю, что обгорелые кости хоббитов смешались с костями орков. Это будет тяжёлой вестью для Фродо, если он доживёт до того, чтобы её услышать, и для старого хоббита, который ждёт в Раздоле. Элронд был против их участия в походе.
— А Гэндальф нет, — отозвался Леголас.
— Но Гэндальф сам решил идти с нами, и он первый погиб, — ответил Гимли. — Дар предвидения изменил ему.
— Совет Гэндальфа был основан не на предвидении собственной безопасности или безопасности других, — сказал Арагорн. — Есть дела, которые лучше начать, чем отказаться от них, даже если они могут окончиться крахом. Но я не хочу уходить отсюда сейчас. Во всяком случае, мы должны дождаться здесь утреннего света.
Друзья расположились на ночлег немного в стороне от поля битвы под раскидистым деревом, похожим на каштан, которое, однако, до сих пор сохранило бурую прошлогоднюю листву, напоминающую длинные скрюченные пальцы на сухих руках; она уныло шуршала под ночным ветерком.
Гимли дрожал. У них было только по одному шерстяному одеялу на каждого.
— Давайте разведём костёр, — сказал он. — Меня больше не волнует опасность, даже если орки слетятся на него такой же тучей, как летние мотыльки на лампу.
— Если бедолаги хоббиты заблудились в лесу, костёр может привлечь их сюда, — сказал Леголас.
— И может привлечь не только орков и хоббитов, — отозвался Арагорн. — Мы вблизи горных границ предателя Сарумана. Кроме того, мы на самом краю Фангорна, а говорят, что рискованно рубить деревья в этом лесу.
— Но ристанийцы устроили здесь вчера большой костёр, — сказал Гимли. — И они рубили деревья для огня, как мы видели. Однако они благополучно провели здесь ночь после завершения своих трудов.
— Их было много, — возразил Арагорн. — И им нет дела до гнева Фангорна, поскольку они появляются здесь редко и не бродят под деревьями. Нам же, похоже, предстоит зайти в самый лес. Так будьте осторожны! Не рубите живых деревьев!
— Этого и не нужно, — заметил Гимли. — После всадников осталось довольно щепок и веток, и здесь очень много сушняка.
Он набрал топлива и принялся высекать огонь. Арагорн молча сидел, прислонясь спиной к дереву и погрузившись в свои мысли, а Леголас стоял поотдаль на опушке и всматривался в глубокую тень леса, слегка подавшись вперёд, словно пытался уловить звучащие вдали голоса.
Когда гном развёл небольшой костёр, друзья придвинулись к нему и сели вместе, загородив свет своими закутанными в плащи фигурами. Леголас взглянул вверх на простирающиеся над ними ветви дерева.
— Смотрите! — сказал он. — Дерево радуется огню!
Быть может, колеблющиеся тени обманывали их взоры, но всем им померещилось, что сучья клонятся и изгибаются так, чтобы оказаться над пламенем, а верхние ветви опускаются, тогда как бурые листья распрямились и трутся друг о друга, словно замёрзшие морщинистые руки, тянущиеся к теплу.
Друзья промолчали, потому что тёмный, неведомый лес показался им неожиданно огромным затаившимся существом, полным неведомых намерений. Немного погодя Леголас заговорил снова:
— Келеборн не советовал нам заходить вглубь Фангорна, — сказал он. — Не знаешь, почему, Арагорн? Что это за сказки о лесе, которые слышал Боромир?
— Я слышал много легенд в Гондоре и других местах, — ответил Арагорн, — но до слов Келеборна я считал их только сказками, которые люди и не выдают за правду. Я хотел спросить тебя, что же из них соответствует истине. А если лесной эльф не знает, что может ответить человек?
— В своих путешествиях ты заходил дальше меня, — сказал Леголас. — Я ничего не слышал об этом на моей родине, кроме нескольких песен, рассказывающих о том, как некогда, очень давно, здесь жили онодримы, которых люди называют энтами. Ибо Фангорн стар, стар даже с точки зрения эльфов.
— Да, он стар, — подтвердил Арагорн. — Он стар, как лес у Могильников, и гораздо больше. Элронд говорил, что они сродни: последние остатки могучих лесов эпохи Эльдер, в которых бродили перворожденные, когда люди ещё спали. Но Фангорн хранит в себе собственную тайну. В чём она заключается, я не знаю.
— А я и не хочу узнать, — сказал Гимли. — Пусть обитатели Фангорна не волнуются! Я вовсе не собираюсь их тревожить.
Они кинули жребий. Первому выпало караулить Гимли. Остальные легли и почти сразу же заснули.
— Гимли! — сонно проговорил Арагорн. — Не забывай, что опасно рубить ветви или сучья с живых деревьев в Фангорне. Но не отходи далеко в поисках топлива. Лучше дай костру угаснуть! В случае чего буди меня!
Вслед за этим он погрузился в сон. Леголас уже лежал неподвижно, его тонкие руки были сложены на груди, а глаза, как это в обычае у эльфов, открыты и отражали одновременно и текущую ночь, и глубокий сон. Гимли сидел, сгорбившись, у огня и задумчиво проводил большим пальцем по лезвию топора. Дерево шелестело. Других звуков не было.
Внезапно он поднял взгляд и обнаружил как раз за краем светового круга от костра согбенного старика, опирающегося на посох, и закутанного в серый плащ; его широкополая шляпа была надвинута до самых глаз. Гимли, изумлённо вскрикнув, вскочил с единственной мыслью, мгновенно пришедшей ему в голову, что Саруман поймал их. Арагорн и Леголас, мгновенно пробудившись, сели и вытаращили глаза. Старик не говорил и не двигался.
— Итак, отец, чем мы можем быть вам полезны? — спросил Арагорн, вскочив на ноги. — Если вам холодно, подойдите и обогрейтесь!
Он шагнул вперёд, но старик исчез. И следа от него не осталось поблизости, а они не отважились отойти далеко. Луна ушла, и ночь была очень тёмной.
Внезапно Леголас закричал:
— Лошади! Лошади!
Лошадей не было. Они сорвались с привязи и исчезли. Некоторое время друзья стояли неподвижно и молча, потрясённые этим новым ударом злого рока. Они были у границы Фангорна, и бесконечные лиги лежали между ними и воинами Рохана, их единственными друзьями в этой обширной и полной опасностей стране. Пока они стояли, им послышались далеко в ночи конское ржанье и храп. Затем всё снова стихло, кроме холодного шороха ветвей.
— Итак, они ускакали, — проговорил наконец Арагорн. — Мы не можем найти или поймать их, значит, если они не вернутся по собственной воле, нам придётся обойтись без них. Мы начали путь пешком и продолжим его так же.
— Пешком! — сердито бросил Гимли. — Ноги не смогут прокормить нас так же хорошо, как нести!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
