— О-о! — обрадовалась Элен. — Давай еще пиздани ему! Вспоминай, как он над тобой издевался!!!
У Синильги сдуло крышу, и она разошлась не на шутку.
— Ах ты, скотина! За что ты меня бил?! Пиздел, что любишь, а сам постоянно издевался! А я, дура, верила тебе!!! — с горечью орала Синильга. — Ты даже не давал мне песни писать, заставлял тебя ублажать! Когда я с Мудей потрахалась ради практики, че ты мне устроил?!!! Ты чуть не задушил меня-я-я!!! А-а-а! — Синильга уже вся в истерике остервенело хуярила Нараду куда попало, а тот, весь скукожившись, как яйца на морозе, пытался увернуться от шквала ударов.
— Сука! Гандон! Ты, понял, говнюк, кто ты есть?! — свирепо обратилась Элен к Нараде. — Ты видел, во что ты превратил ее?! — Элен взяла зареванную Синильгу за подбородок и повернула ее мордой к Нараде. — Ты посмотри, до чего ты ее довел! Вместо того, чтобы учить быть нормальной, ты взращивал в ней поебень! Проповедник мамкиной хуйни! Сатанист поганый! А ты, дура, вспомни, какой ты была у Гуру Рулону! Ты же была нормальной бабой, пела песни, танцевала, была радостной и яркой, а сейчас кем ты стала с этим бомжом?! Так хуй ли ты за него держишься?! Такого говна, — она небрежно пнула Нараду, который на человека уже не был похож, — всегда полно!
— Ты продалась этому ничтожеству за три волшебных слова!!! — вдруг встряла чу-Чандра, которая околачивалась тут же и возилась с посудой. — Он из тебя сделал домохозяйку, высосал из тебя все силы, а ты, блять, нихуя не врубаешься!!! Тебя Рулон сколько предупреждал?! А ты его не слушала, а слушала этого выродка, который скоро тебя прирежет за то, что ты хочешь быть нормальной!!!
Тут у Синильги зазвездило в тыкве, она сорвалась с места и стала бешено месить своего принца, приговаривая:
— На тебе! На! Скотина!!! Нарада поганый!!! Получай! Получай! А-а-а!!! О-о-о!!! Бомж проклятый!!! Больше ни одному твоему слову не поверю!!! Я возвращаюсь к Рулону!!! А ты иди нахуй, скот ебучий, со своей любовью!!! Пидара-а-ас!!! Ты всю жизнь мне искалечил, сука, ты избивал меня, ты держал меня в постоянном страхе, да я с тобой забыла уже, что такое радоваться, смеяться, — разошлась не на шутку Синильга, схватив Нараду за грязные патлы и начав теребить их в разные стороны. Нараде делать было нечего, он только выл, схватившись своими граблями за свою шевелюру из трех волосинок, чтобы Синильга все не выдрала. Но Синильга не могла остановиться, — говно, какое же ты говно, и кого я обожествляла, — вся косметика размазалась, и теперь по ее щекам катились ручьями черно-серо-зеленые слезы, которые она успевала только смахнуть рукавом кофты и дальше набрасывалась на Нараду. — Сука, сука, получи, пидарас вонючий, за все мои страдания, сколько ты из меня соков выпил, сколько нервов испортил, из-за тебя я волосы свои длинные обстригла, чтобы тебе, ублюдку, понравиться, сука, говно».
— Молодец, Синильга! Давай, оторвись на этом уебище, пусть он сполна получит за все! — поддерживали все присутствующие, видя, сколько накопилось внутри Синильги, как долго все это говно она носила внутри себя.
И сейчас каждый ощущал, что она буквально камень сбрасывает с плеч, ей становится легче дышать. В этот момент для Синильги сложилась очень благоприятная атмосфера, когда действительно, если по-настоящему захотеть, можно просто взять и все отбросить, чтобы уже ничего не тяготило и начать нормально развиваться, служить Богу. И такая уникальная возможность была только в Рулон-холле, где тебе по-настоящему могут помочь, если ты не сопротивляешься. Вот она истинная духовность!!! Не важно, какими методами, какими способами, ведь каждого изуродовали по-своему и кому-то нужен огромный кулак промеж лопаток, на кого-то нужно наорать как следует, кого-то надо сильно чем-то испугать, кого-то надо, наоборот, сильно расхвалить и поддержать, но в результате всех этих и многих других духовных практик Рулон-холла человек становился нормальным, счастливым, активным, жизнерадостным, наполненным энергией. И такое чудо мог сотворить только Гуру Рулон, но при одном очень важном условии, — если ученик сам хотел измениться, как часто говаривал Гуру Рулон: «всей своей массой вибрирующих корпускул», когда он был готов оставить все прошлое, понимая, что ведь я просто машина, робот, в которого вставили определенную программу, запустили, и вот теперь я отождествляю себя с ней, думая, что я и есть эта самая программа и не могу ничего изменить, но я не хочу быть зомби, я хочу развить свой вечный Дух, я хочу, в конце концов, познать, кто же я есть на самом деле, какова моя Божественная индивидуальность без всех этих установок и программ, кто я в планах Бога. Но, если человек сам не хочет изменяться, упорствует во зле, держится за мамочкино говно, то ему даже сам Господь Бог не поможет.
И вот в эти минуты, когда Синильга сквозь слезы и пот, сквозь дискомфорт и кучу разных чувств пиздила объект своего обожания, толпа рулонитов, созерцая сие зрелище, осознавали — как же изуродовало их общество и какое благо дарует Гуру Рулон, делая человека свободным от всей этой шизофрении больного, искалеченного столетиями общества. И иногда ученики задумывались: «Ну, казалось бы, у Гуру Рулона есть все, и он может жить полностью в свое удовольствие, ну зачем ему все это нужно? Содержать такую толпу долбоебов, каждый из которых лезет со своей шизофренией, со своими тараканами, зачем ему тратить нервы и время на таких дураков, которые все равно в большинстве своем ломятся с Духовного Пути с криками «здесь просветляют!» и утопают в болоте мышиной жизни. И вроде вот чучик веселился только на костре и орал вместе со всеми: «Долой семью, выродков, все мыши, дураки» и т. п., а через некоторое время узнаешь, что он уже в семейке уселся, освиноматился и все. И так бесчисленное большинство. Но Гуру Рулон, несмотря на все это говно, продолжает и продолжает учить, объяснять истину и, кажется, его терпение бесконечно». И все отвечают по-разному на этот время от времени возникающий вопрос: «В этом Его Великая Миссия, и Он просто служит Богу», «А может, Он ищет тех, что все-таки услышат и поймут Его, пусть их будет 2–3 человека, а может быть, даже один и усилия стоят того, чтобы хоть один понял истину». А были мнения и такие, что Гуру Рулон, совершая эти усилия, сам развивается и совершенствуется, и даже, если человек и сходит с духовного пути, то усилия, которые в него вложил Гуру Рулон, все равно не пропадают даром — это некая благая карма, благие заслуги, да и к тому же, у других учеников во время обучении даже самого тупого, непробиваемого чучика, есть возможность на реальной жизненной ситуации получить бесценный опыт для своего развития. Когда в одном ученике сталкиваются множество частей, раздирая его в разные стороны, Гуру Рулон очень мудро и доступно объясняет происходящие процессы внутри этого человека, раскладывая весь механизм по полочкам, почему что и как, где сбой программы, в чем причина, какие неполадки, какие есть методы исправить машину, какие болтики подкрутить, какие выкинуть, чтобы машина стала исправной. Вот так и происходит истинное живое обучение в Рулон-холле!!! Это не христиане ебучие, которые все только играют в духовность, делая вид богомольных, а нутро-то у самих гнилое, это просто зомби в рясах, воняющие изнутри.
А практика тем временем продолжалась.
— А ты, Кочерга, че сидишь? Давай, тоже подключайся, или ты продолжаешь боготворить эту сволочь? — обратился Гурун к зачморенной девчонке, которая третьей ездила вместе с Нарадой и Синильгой и тоже успела испытать на себе прелести семейно-гаремной жизни. Услышав такую фразу, Кочерга словно только и ждала приглашения, она тут же подорвалась с места и, себя не помня от злости и ненависти, обрушилась на ничтожество: «Ах ты, паскуда, пидор ты гнойный, получи, скотина за все мои синяки, за все унижения, которые ты меня заставлял переносить. Тут в ход пошли уже не только кулаки, но и ноги. Кочерга, как бывшая каратистка, стала хуярить куда не попадя Нараду: и в живот, и в спину, и по яйцам заехала, отчего Нарада взвыл и загнулся, уже начав реветь как последнее ЧМО, пытаясь вызвать к себе жалость. Но в этот момент двум мегерам, которые готовы были разодрать его на части, было абсолютно насрать на его слезы, а даже, наоборот, в таком склизком, слабом состоянии он вызывал еще большее отвращение у всех и хотелось еще больше на него беситься, беситься, беситься, пиздить, пиздить, пиздить!!!!!!!!!!
— Э-э-э-э-э-, Кочерга, — ты совсем-то его не забивай, а то еще сдохнет, — забеспокоилась Вонь Подретузная, видя что Кочерга разошлась не на шутку.
— Я буду тебя бить точно так же, как ты меня, — заявила Кочерга Нараде, хуякнув его ногой в живот. — Говно, ты ставил мне условия, что если я уйду к Рулону, то ты будешь забивать меня на астрале, что ты сделаешь все, чтобы мне спокойно не жилось в Эгрегоре. И я верила каждому твоему гнилому слову, я боялась из-за тебя ехать к Мудрецу. Всю жизнь мне искалечил. Ах ты, скотина, получай, получай дерьмо. Ты делал из меня прислугу, рабыню, бомжиху, постоянно издевался надо мной, ты без конца пиздил меня, если я тебе в твою вонючую рожу говорила правду о тебе, ах ты, сука, получи за все!!!!!!!!!!!!! — безудержно сквозь рыдания выкрикивала Кочерга.
