— Впечатляет, — мрачно произнес Нефедов.
— Да, — согласился с ним Федор Матвеевич. — Как будто смотришь в жерло преисподней. Интересно, что там.
— Пол жизни бы отдал, чтобы узнать это, — поспешно произнес Степан Галактионович.
— А так, без закладывания души Дьяволу Вы сказать не можете? — спросил академика Гагарин-старший.
— Ну… — протянул Самсонов, — почему же не могу… теоретически я уже обмозговал несколько моделей того, что может твориться по ту сторону, — Степан Галактионович кивнул в сторону слепого черного пятна трансформированного вакуума, — могу поделиться.
— Было бы не плохо, — сказал Нефедов, по-прежнему с самым мрачным видом рассматривая пустоту перед собой.
— Как я только что сказал, моделей может быть множество, но все они имеют много общего. Трансформированный вакуум — это, прежде всего, бутон новых физических законов и параметров. Это измененные параметры констант, новая топология, причем не обязательно целочисленная. Именно на вариациях этих изменений мне и удалось построить несколько моделей нового пространства. Я не буду вдаваться в подробности этих самых моделей, скажу лишь, что любая трансформа континуума гибельна для человечества, любой привычной нам форме жизни, и вообще любой распространенной в Метагалактике материи.
Нефедов, наконец, развернулся в сторону академика, посмотрел на него в упор.
— И как быстро нам всем настанет…э… несчастливое будущее?
— Если вы про скорость роста аномального вакуума, то об этом проще спросить Стража, а если вас интересует, как скоро любой материальный объект, попавший в чужеродный вакуум, станет другим, изменится в соответствии с новыми законами, то… — Самсонов посмотрел куда-то вверх, словно пытался узреть там потолок, — то думаю практически мгновенно, в течение секунды, возможно двух.
— Да, — протянул Гагарин-старший, — не радужные прогнозы. Как быстро распространяется зона аномального вакуума?
Инком ответил почти мгновенно, словно наперед знал, что его об этом спросят:
— Семнадцать световых минут в час. Но это пока.
— Что значит пока? — удивился Нефедов.
— Скорость роста колеблется, но по моим данным она будет неукоснительно расти с набором энергии.
— Точно-точно, — подхватил слова инкома Степан Галактионович, — пара… эм… Страж прав. Чем большее количество нормальной материи поглощено трансформированным вакуумом, тем больше он получает энергии и тем… сильнее, если можно так выразиться, становится. Темп его роста будет увеличиваться, а колебания скорости роста вызваны, скорее всего, некими законами взаимодействия двух чужеродных сред. Скажем — это сопротивление среды, назовем его так. Эх, — вздохнул Самсонов с неподдельной грустью, — вот если бы можно было поставить опыт в лабораторных условиях…
— На опыты у нас нет времени и средств, перебил академика Федор Матвеевич. — Если нам не удастся остановить эту штуку сейчас, то не удастся никогда. Какой объем пространства занимает зона трансформированного вакуума?
— Семь тысяч двести тридцать кубических световых дней.
Виктор аж присвистнул от такой новости.
— Капитан, — подал голос инком, — на связи «Добрыня Никитич» и «Алексей Попович».
В рубке корабля появились две динамические голограммы. Оба капитана неотрывно смотрели в сторону Виктора, словно ожидая от него каких-либо дальнейших предложений или приказов.
— Давай, — мысленно засмеялась Влада, — это твой звездный час!
— Могла бы не ехидничать понапрасну, а поддержать меня.
— Не нервничай, — елейным голосочком пропел секретарь, — если что, за тебя всегда есть кому вступиться.
— Это ты себя имела ввиду?
— В том числе и себя. Но… ведь у тебя есть более высокие покровители?
— Не думаю, что Совет Старейшин уж так сильно мне благоволит, скорее, они уважают выбор этого самого Странника, поэтому…
— Поэтому соберись и командуй. История помнит победителей, а проигравших не помнит никто.
— Это что еще за афоризм?
— Умное изречение какого-то военоначальника конца 21 века.
Виктор вдруг премило улыбнулся, глядя на двух капитанов других Стражей, и спросил:
— Ну, что, за работу?
Кох и Токарев переглянулись, не понимая настроения параморфа.
— Как следует расположить корабли относительно аномальной зоны трансформированного вакуума? — спросил Виктор у инкома «Ильи Муромца».
— Лучше всего занять позиции по кругу.
— Отлично, — кивнул Виктор, — располагайтесь и начинайте. Нужно накрыть Умертвием весь объем аномального вакуума. И самое главное, выведи свою защиту на максимум, чует мое сердце, что без сюрпризов может не обойтись.
— Что за сюрпризы ты имеешь в виду? — насторожился Федор Матвеевич?
— Может быть, занять боевые посты? — предложил Герхард Кох.
— Нет, это не военная операция, точнее не бой, — поспешил успокоить контрразведчиков Виктор, — скорее опасность исходит от неизведанного. Никто никогда не просчитывал подобного взаимодействия совершенно разных сред, а я подозреваю, что возможны некоторые физические эффекты, от которых лучше защититься.
— Эм… — подал голос Самсонов, — молодой человек совершенно прав, я бы тоже подстраховался.
— Хорошо, — через некоторое время доложили капитаны Стражей, — мы на позициях. Защита на максимуме. Готовы моментально, в случае нештатной ситуации, уйти в зазеркалье.
Термин зазеркалье был придуман Герхардом Кохом в момент первого погружения паракрейсера в зеркальное состояние, и в течение нескольких недель являлся причиной для всевозможных шуток и подколов со стороны двух других капитанов.
— А вот этого не надо, — остерег их Виктор. — Зеркальная материя — тоже материя, с теми же параметрами, состоящая из этих же частиц, только зеркально отображенных относительно настоящих. Зеркальный электрон фактически тот же электрон, следовательно, надеяться только на зеркальную трансформацию будет опрометчиво. Вдруг Страж даже в обращенном состоянии выкинет какой-нибудь нежелательный фортель?
— Что же тогда?
— Максимально поляризуйте вакуум на границе с обшивкой корабля, а еще лучше… — в этот момент Виктора поразила своей очевидностью новая идея, настолько простая, что ее действительно было трудно заметить. Как правило самое очевидное решение и самое банальное, являющееся к тому же правильным, найти труднее всего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
