Устои Русского Престола неустанно подтачивались теми людьми, которые по самому смыслу положения, занимаемого ими, должны были быть опорой трона, людьми правды и совета. Верными людьми. Но таких людей не видел адмирал Рожественский в окружении Русского Царя уже в 1905 году. Добром это кончиться не могло.
Физики говорят, что теория, не только объясняющая, но и предсказывающая факты, — верная теория. Мы слишком хорошо знаем, что «теория» Адмирала верно объяснила и предсказала слишком многие факты нашей истории. Приведем некоторые из фактов, свидетельствующих о том, что о наличии измены в правительственных сферах и в русском обществе адмирал Рожественский знал еще до войны. И имел все основания считать, что во время войны положение может только усугубиться. Причем у него были основания считать, что измена проникла и в военно-морские круги.
3.2. Дела предвоенные
Часть фактов мы уже привели выше и здесь только перечислим их. К таковым относятся:
1. Аренда Порт-Артура и Дальнего вопреки мнению всех командующих Тихоокеанской эскадрой. Тем самым были испорчены дружественные отношения с Китаем, а Япония превращена в открытого врага России.
2. Отказ Министра Финансов Витте в кредитах на строительство флота и укреплений Порт-Артура.
3. Строительство тем же Витте под боком у необорудованного и незащищенного Порт-Артура суперсовременного города и порта Дальний. На украденные у флота деньги.
4. План работ по расширению Артурского порта, представленный Наместником еще в 1900 году, рассматривался в Петербурге три года особой комиссией из «высших государственных сановников». А ко дню войны оказался еще нерассмотренным и неутвержденным{303}.
5. Неуклюжие действия нашей дипломатии, фактически отдавшей Корею в руки японцев, чего опасался и о чем предупреждал адмирал Дубасов.
6. Япония ежегодно с 1900 года тратила на маневры своего флота более четверти миллиона рублей. Русский флот стоял в вооруженном резерве.
7. Прямой приказ Царя: Тихоокеанской эскадре — плавать, положен в сейф Военно-Морского ученого отдела по приказанию Морского Министра.
8. Вопреки протестам Наместника адмирала Алексеева Тихоокеанская эскадра была ослаблена в 1901 году отозванием в Кронштадт судов «Наварин», «Сисой Великий», «Владимир Мономах», «Дмитрий Донской», «Адмирал Нахимов», «Корнилов» единоличным решением Морского Министра (27.09.1901, телегр. № 920)[358]. Все эти весьма не новые суда, так и не успев отремонтироваться и модернизироваться, пришли в мае 1905 года на Цусиму, полтора раза обогнув Земной шар по экватору. Повезло только «Корнилову». Ввиду совсем аварийного состояния он был оставлен в Кронштадте. Если хотя бы эти суда были в январе 1904 года в Порт-Артуре, еще неизвестно, как сложилась бы судьба всей кампании.
9. Япония тратила в год на шпионаж против России более 220 тысяч рублей. Русская разведка на Дальнем Востоке как таковая отсутствовала.
10. Разнузданная революционная пропаганда и начинающийся революционный террор в Российской Империи не получали со стороны правительства должного отпора.
11. Секретность отсутствовала. Вспомним «секретное шифрованное предписание» «Варягу» о визите в Персидский залив, о котором с приходом крейсера из Суды в Пирей уже знали все поставщики русской эскадры. На «Варяге» о содержании шифрованной телеграммы кроме командира В.И. Бэра и старшего офицера не ведал никто. В своем донесении в ГМШ об этом малоприятном происшествии Бэр делал очевидный вывод: либо в Греции научились разбирать наш шифр, либо в ГМШ недостаточно внимательны к сохранению тайны{304}.
ГМШ, заметим, возглавлял тогда адмирал Ф.К.Авелан. На момент похода 2-й эскадры — Управляющий Морским Министерством.
О фактах приведенных, а также, возможно, и многих других адмирал Рожественский не мог быть не осведомлен в силу своих должностных обязанностей Начальника Главного Морского Штаба, каковые, мы помним, он исполнял с конца марта 1903 года по апрель 1904.[359] В апреле 1904-го на плечи Адмирала легла дополнительная обязанность — готовить в поход 2-ю эскадру флота Тихого океана. Другой подходящей кандидатуры в Русском Императорском Флоте не было.
3.3. Перед походом и во время него
Поведение адмирала Рожественского перед походом 2-й эскадры и во время его служит подтверждением наших предположений. Вот факты.
1. Только благодаря настойчивости Начальника ГМШ броненосец «Цесаревич» и крейсер «Баян» успели в последний момент в Порт-Артур.
2. Зная слабость Тихоокеанской эскадры, адмирал Рожественский еще зимой 1904 года ходатайствовал о поручении ему лично вести в Порт-Артур возвращаемый с полдороги отряд судов адмирала Вирениуса в составе броненосца «Ослябя» и крейсеров «Аврора» и «Дмитрий Донской», «так как по своему энергичному характеру он сознавал необходимость торопиться, но просьба его не была уважена»[360]. С самого начала войны Адмирал опасался, что не будут приняты адекватные меры для защиты Порт-Артура. И спешил помочь.
3. Перед выходом 2-й эскадры 30 сентября 1904 года Адмирал собрал у себя совещание командиров всех кораблей эскадры. На совещании был поставлен вопрос об усилении и соблюдении режима секретности. О необходимости соблюдения военной тайны.
Передав участникам совещания маршрут плавания эскадры до Мадагаскара, Командующий еще раз напомнил о сохранении тайны, от чего зависел во многом успех плавания. Адмирал Рожественский закончил свое обращение словами: «Мы не умеем держать секреты, но все же хоть на этот раз, я вас прошу…»
Этими словами Адмирал выразил почти уверенность, что, выйдя за круг участников похода, информация достигнет Японии и Англии. Об этом случае сообщил в своих показаниях Следственной Комиссии капитан 2-го ранга Оттон Оттонович Рихтер, добавив от себя, что у Рожественского были все основания для сказанных им горьких слов: «Да, мы не умеем держать секреты и военные планы, не умеем и теперь. Да, вряд ли, и когда научимся»{305}.
4. В походе Адмирал неоднократно менял в последний момент при прохождении опасных, с точки зрения возможной вражеской атаки, мест деление эскадры на отряды и маршруты их. О порядке прохождения эскадрой Малаккского пролива было сообщено буквально за несколько часов.
5. Во время стоянки на Мадагаскаре свои военные планы Адмирал публично не обсуждал: «На собраниях у Адмирала, их было немного, обсуждались вопросы чисто хозяйственные; ни тактика, ни стратегия не входили в круг совещания. Адмирал имел свой план, который он держал в секрете и проявленное им недоверие к своим помощникам — командирам имело свое основание»{306}.
За что Адмирал впоследствии был сурово осужден Следственной Комиссией в ее незабываемом Мнении.
3.4. Петербург! У меня еще есть адреса
Следующая группа фактов свидетельствует о том, как подозрения адмирала Рожественского перерастали в уверенность, подтверждаясь поведением Петербурга.
1. Задержка эскадры на два месяца на Мадагаскаре благодаря дезинформации Государя о действительном положении дел со стороны Генерал-Адмирала и Управляющего Морским Министерством, сделавшая практически невозмож-ным прорыв во Владивосток без боя или малой кровью. Именно эта задержка дала адмиралу Того возможность не только отремонтировать и исправить по-врежденные у Артура суда, «но и перевооружить их новой артиллерией, полу-ченной из Англии»{307}.
Небось, под те самые снаряды!
2. Совпавшая с приказами из Петербурга о задержке эскадры на Мадагаскаре измена немецких угольщиков. Вопреки контракту. «Можно думать, что немецкие пароходчики действовали по какому-то внушению в силу скрытого решения еще более замедлить движение русской эскадры»{308}.
Адмиралу пришлось попортить себе много крови, прежде чем Петербург соизволил урегулировать вопрос на высшем уровне.
3. Странная история с транспортом «Иртыш»[361].
4. Настойчивое навязывание Небогатова «в помощь». Это навязывание нельзя считать только недальновидным и некомпетентным желанием помочь Рожественскому, учитывая ту роль, которую отряд Небогатова в целом и отдельные его суда сыграли в дальнейшей судьбе эскадры и боя.
5. Непрерывное дерганье командующих отрядами даже по второстепенным вопросам приказами из Петербурга. Сохранилось письмо Н.Н. Беклемишеву командующего 2-м броненосным отрядом контр-адмирала Дмитрия Густавовича фон Фелькерзама, где последний «горько жалуется на затруднения, которые испытывал русский флот в своих передвижениях. Наша союзница (Франция), — говорил он, — вместо содействия преподает нам уроки географии, а указания из Петербурга настолько сбивали адмирала, что он просил оставить его в покое распоряжаться плаванием самому или немедленно сменить и назначить нового командующего»{309}.
